Array Коллектив авторов - CHAS REM. Эти «лихие» 90-е
- Название:CHAS REM. Эти «лихие» 90-е
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:9785449352958
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Array Коллектив авторов - CHAS REM. Эти «лихие» 90-е краткое содержание
CHAS REM. Эти «лихие» 90-е - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Не без того, – сумел торопливо сказать сквозь настойчивый перестук зубов.
– Помираешь? – спросил человек развязно.
– Помираю, – слабо согласился Виктор.
– Ранили?
– Неа!
– А что?
– Сейчас как будто сердце остановится, темнеет перед глазами ужасно, – быстро прожевал жилистую фразу пляшущими зубами.
– Это у тебя паническая атака.
– Атака?
– Атака. Не бойся. Всё нормально.
– Откуда ты знаешь? – повернувшись с надеждой и разжимая пальцы, Виктор обнаружил за круглыми стеклами ореховые пытливые глаза.
– Доктор я, – беспечно объяснил человек. – Снежок ляжет – легче будет.
– Снежок?
– Депрессия у тебя, вот тебе и страшно. Пули напугали?
Не тратя времени на раздумья, Виктор выпалил:
– Дома всё хреново.
– Дома?
– Жена.
– И что она?
– Поругались.
– Бывает. Я сам три раза был женат.
– Я один.
– Довела тебя?
– За… за… затрахала…
– Тебе отвлечься надо. Отдохни. Погуляй. Влюбись в кого-нибудь.
– В кого? – заикаясь от дрожи, спросил Виктор.
– Это уж ты найди.
– Легко сказать: найди, – Виктор оторвал пальцы от лица и, прочно сцепив, с хрустом их заламывал.
– Что, полегчало?
– По-по-чему?
– Да вижу. Отпускает.
– Ни хрена.
– Да ладно, вижу, что лучше! Ты не бойся, главное.
И в пекло не лезь. Осенью со многими такое.
– Что ж, я псих, выходит?
– Все мы психи.
Очки доктора были похожи на фары и поигрывали ироничным отсветом.
Потом Виктор ошалело блуждал от Белого дома к мэрии и обратно. Его всё еще немного потряхивало. Не было ни ментов, ни солдат. Люди растекались потоками среди не желавшего тускнеть золотистого дня. Поливалки были отогнаны и сгрудились в оранжевое стадо за мостом. Длинная очередь выстроилась вдоль набережной к дворцу, на верхней ступени которого пышноволосый молодой депутат Шашвиашвили раздавал сувениры – обоюдоострые лезвия колючки. Запомнившийся по сентябрьскому митингу облезлый, рабочего вида мужичок прикладывал к уху транзистор с вытянутой антенной и звал всех ехать на Никольскую, брать «Эхо Москвы»: там, как сообщало о себе радио, слинял милиционер-охранник.
На ступени ниже стоял, в прищуренном раздумье щелкая нагайкой, казачий сотник Морозов. Рядом с ним белобрысая девочка, помладше Тани, важным голоском просвещала женщин:
– Мне из мэрии подарков нанесли!.. Целый мешок! Конфеты! Орехи! Пепси! Заколок всяких надарили! – Она с гордостью показала в свои солнечные пуховые волосы, где сверкало несколько ярких железных стрекоз. – Колготы поменяла! У меня прежние колготы сгнили… За эти дни-то…
– Сколько ты здесь? – спросил Виктор.
– Давно! Еще до блокады. Мы с мамой пришли, она меня на митинге потеряла. – Девочка бойчила, как маленький лектор. – Я в палатке жила, дождь такой шел, я всё время до нитки мокла. Вот и сгнили колготы. Зато я портянки научилась завязывать. В блокаде нормально было. В столовке нас кормили, бутербродами. Еще этот давали… лаваш… Теплый, вкусный. Все простыли, а я ни разу не чихнула.
– Как обстановочка? – К казаку спустился депутат с обрывком колючки в кровоточившей свежими веселыми порезами руке.
– У Хаса был… – казак напряженно щурился за реку.
– Что говорит?
– Да что… Сидит с трубкой. На столе машинка, грузовичок. Он его катает и поет: «Хазбулат удалой, бедна сакля твоя…»
– Правда-правда, – засмеялась девочка, как будто подыгрывая.
– Э-э, простите… – насколько мог вежливо спросил Виктор. – А где еще такое дают?
– Какое такое? – депутат глянул подозрительно.
– Да вот такое… – Виктор показал на обрывок колючки. – Домой отвезу, жене и дочке. Расскажу, как мы победили!
– Какое домой? – Депутат изучал его неожиданно холодными глазами. – В Останкино езжай!
– В Останкино? – переспросил Виктор и забормотал, словно оправдываясь: – Конечно, поеду! Я давно говорю: даешь Останкино! Телевидение – это сила…
Подошли парни, наряженные в омоновские доспехи, приволокли из неизвестности ящики бадаевского пива и несколько блоков сигарет «Магна» и стали раскладывать на ступенях.
– Будешь? – Румяный человек-гора, похожий на героя былины, протянул бутылку.
Виктор сделал горьковатый глоток. Сдувая пузыристую пену с верхней губы, увидел, как компания человек в пятьдесят, главным образом подростков, уходит по мосту под многоцветным экзотическим флагом ПОРТОСа с вожатым, державшим автомат наизготовку. «На Тверскую. Телеграф брать», – горласто объявил кто-то.
– Уберите выпивку! Я буду жаловаться! Не позорьте ряды! – появился узколицый человек с противогазом через плечо.
Прикладываясь к бутылочке, Виктор пошел в сторону Калининского.
Военные грузовики с ревом выезжали туда и уносились на большой скорости, им кричали и махали с тротуаров и принимались уверенно и увлеченно обсуждать, куда те поехали: на Лубянку, в Минобороны, в ТАСС, в Краснопресненское РУВД за автоматами, потрошить оружейный магазин, в Таманскую дивизию за подмогой…
Он провожал их долгим взглядом, и ему казалось: они несутся прямиком к прощальному солнцу.
Игорь Клех
Хроники 1999 года
Просил же ее не умирать, но она не смогла – не захотела или не сумела. Процесс зашел слишком далеко. Семь лет спустя, возвращаясь к записям и почеркушкам того времени, я отчетливо понимаю, что иначе быть и не могло. Последние советские пенсионеры являлись чемпионами по выживанию, но девяностые годы истощили запас их терпения и ополовинили состав. Множество куда более молодых людей навсегда осталось в 1999 году, как в отцепленном вагоне. Им не довелось переступить порог миллениума – с его пустыми страхами и дурацкими надеждами. Нас пугали сбоем компьютерных сетей из-за обнуления цифири в дате и грядущими катастрофами (они, и вправду, произойдут вскоре, только не по этой причине). Турагентства вовсю заманивали на острова в океане, чтобы первыми встретить рассвет 2000 года. И что бы ни говорили здравый смысл и простой арифметический расчет, новое тысячелетие действительно наступило в 2000 году – когда посыпались нули, будто в кассовом или игральном автомате, и выскочила впереди двойка.
А до того на Пушкинской площади Москвы крутилась на оси денно и нощно бутылка пива «Балтика», размером не уступавшая статуе поэта, и над неоновыми коврами рекламы американских сигарет, хавки и пойла, натянутыми на фасады, светился электронный счетчик: «До 2000 года осталось столько-то дней!». Магазины «Наташа» и «Армения», здания газет «Известия» и «Московские новости», гибрид кинозала «Россия» с казино – с гирляндами лампочек и великанскими бутафорскими кочанами несуществующих растений, – а посреди всего этого Пушкин, как Каменный Гость или Ревизор, застывший в окружении прозрачных и призрачных ледяных скульптур. Москва неудержимо превращалась в столицу мультяшек.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: