Вячеслав Шапошников - К земле неведомой: Повесть о Михаиле Брусневе

«Мелькал» он много. Каждый день заводил все новые и новые знакомства. Даже в Туле побывал дважды, случайно узнав о кружке тамошних рабочих. Вот насчет «настоящих козырей» было посложнее… И тут ему в голову пришла счастливая мысль…

Три года назад он считался в своем студенческом кружке чуть ли не специалистом по добыванию всевозможной нелегальной литературы. Чаще всего добывал он ее обычно в Варшаве — через ученика классической гимназии Станислава Вейненбергера, жившего на Повонзковской заставе. Были у него в Варшаве и Люблине еще кое-какие связи. Вот об этих прежних связях ои вспомнил. «Настоящими козырями» могла стать «нелегальщина», которую он раздобудет в Люблине и Варшаве!.. С этого и начнется настоящее дело!..

Посоветовавшись с Виктором Вазовским, а заодно с Михаилом Петровым, с которым так сошелся, встретившись в Москве, что поселился на одной квартире, Егупов выехал в Варшаву.

Не мог Егупов знать, приступая к осуществлению своих планов, что уже несколько месяцев находится «на крючке» у Московского охранного отделения. Между тем шпики из наружного наблюдения постоянно сопровождали его. В их ежедневных рапортичках отражен был каждый его шаг, вся его переписка подвергалась аккуратной перлюстрации… Не знал он и о том, что Михаил Петров нecпpocтa оказался в Москве, неспроста поселился с ним на одной квартире…

В Варшаве Егупов сразу же пошел к Вейненбергеру. Оказалось, что тот арестован. Тогда Егупов решил отыскать кого-либо из своих знакомых в Варшавском университете. В канцелярии университета он справился, где проживает Сергей Иваницкий, и по полученному адресу отыскал его.

За те два года, которые они не виделись, Иваницкий заметно изменил свои взгляды. Он сразу же выказал себя последователем эмигранта Плеханова, начав разговор с Егуповым с того, что в настоящее время нет ничего важнее для революционного деятеля, чем пропаганда среди рабочих с целью устройства социал-демократического союза… Егупов с ним не согласился, отстаивая народовольческую программу. Встреча, спустя два года, началась со спора…

Однако, несмотря на явные разногласия, Иваницкий обещал посодействовать Егупову, оговорившись, что приехал тот в самое неподходящее время: в октябре — ноябре в Варшаве и других польских городах были арестованы наиболее видные деятели социал-демократической организации «Союза польских рабочих».

Иваницкий ни словом не обмолвился при этом о том, что сам он организовал в Варшаве одну из групп социал-демократического направления, состоящую в основном из студентов университета и Ветеринарного института.

На следующий день они вдвоем отправились к Константину Воллосовичу, тоже студенту Варшавского университета, с которым Егупов познакомился в то же время, что и с Иваницкиы, здесь же, в Варшаве.

У Воллосовича их прихода ожидал Федор Свидерский, служащий чиновником Варшавской Контрольной палаты. Он входил в группу Иваницкого, хотя по своим политическим взглядам был далеко не социал-демократом, а скорее народником-демократом.

Егупов принялся рассказывать о настроениях московской интеллигенции в связи с неурожаем и голоде, постигшими Россию, о выступлении Владимира Соловьева с рефератом в Юридическом обществе, о редакторе «Русской мысли» Гольцеве, обрисовал в общих чертах подпольную жизнь московских студенческих кружков… Он вовсю старался показать себя человеком, которому очень-очень многое ведомо, который имеет и свои суждения обо всем, и свои собственные идеи.

— Из-за голода, — говорил он, — народ находится в таком возбужденном состоянии, что при желании его весьма несложно подтолкнуть на открытый бунт. Для этого нужно не так и много. Стоит распустить слухи, будто в больших промышленных центрах, таких, как Москва и Питер, в некоторых других, есть возможность устроиться на заработки. Голодные люди тут же устремятся туда, а не найдя никаких заработков, само собой, поднимут беспорядки…

Однако эта авантюрная идея не была одобрена собеседниками Егупова. Иваницким — особенно.

Когда Егупов, «обрисовывая московскую ситуацию», с явным удовольствием подчеркнул, что направление в московских студенческих кружках в основном «народовольческое», Иваницкнй, не сдержавшись, даже надерзил ему. Зато Свидерский и Воллосович дали Егупову понять, что не чуждаются и такого направления…

За небольшое время, прожитое в Варшаве, Егупов несколько раз встречался со студентом Ветеринарного института Осипом Рункевичем и студентами Варшавского университета Василием Шумовым и Алексапдром Архангельским. Все они были товарищами Сергея Иваницкого, входили с ним в один кружок. От них Егупов получил несколько нелегальных брошюр: «Варлен перед судом исправительной комиссии» Веры Засулич, «Речь рабочего Петра Алексеева», «Наши разногласия» и «Социализм и политическая борьба» Плеханова, «Рабочий день» Абрамовского…

С ними же Егупов договорился и насчет адреса в Москве, на который они должны были присылать ему письма. Своего адреса он им не дал, сославшись на частые переезды с квартиры на квартиру. Тогда Василием Шумовым было предложено использовать адрес вдовы бывшего профессора Варшавского университета Никитского. После смерти мужа та переехала в Москву. Правда, надо было найти удобный повод для того, чтоб вдова согласилась стать посредницей в их переписке, ведь Егупова она вовсе не знала. За поводом дело не стало: Егупов везет в Москву небольшую посылку (пакет медовых пряников для малолетних детей Никитской — рождественский подарок) и письмо, в котором бывшие ученики ее мужа, хранящие самую светлую память о своем любимом профессоре, интересуются ее житьем-бытьем на новом месте, ее здоровьем, поздравляют ее с рождестиом, о Новым годом и просят принять от них небольшой, по-студенчески скромный, гостинец. Просят они и о небольшом одолжении… Далее — суть этого одолжения.

В Варшаву, при крайней необходимости, сам Егупов мог писать на адреса Осипа Рункевича и Сергея Иваницкого.

На прощанье Ивапицкий пообещал ому со временем прислать в Москву одного из своих членов для выработки программы дальнейших совместных действий.

По приезде в Москву Егупов навестил Никитскую, живущую неподалеку от Новинского бульвара, в Полуэктовом переулке, передал ей посылку и письмо. Вдова была весьма растрогана и просьбу «столь милых и чутких молодых людей» назвала «сущим пустяком, о котором и говерить не стоит»: она конечно же будет рада оказать им такую услугу…

Результатами поездки Егупов остался доволен: начало задуманному было положено. Его тайные сопроводители тоже могли быть довольны: им и филерам варшавской охранки многое открылось благодаря этому «резвому, мелькучему революционисту»…