Александр Припутнев - Открывая глаза

Грегг устыдился закончить фразы, и Пол, будто бы не заметив слов друга, продолжил:

– Сарит такое же отвратительно создание, как и Хованьский, только пока ещё глупое! Две змеи, хитрые и пронырливые. Мне хватило всего пары занятий, чтобы понять это, а ты уже какой год здесь и всё думаешь, что на хорошем счету!

– Ты не прав! – уже более раздраженно произнес Аткинсон. – Профессор всегда давал мне самые важные поручения, он мне доверяет, позволяет работать в лаборатории в выходные. Мы с ним написали несколько статей, большая часть из их них была опубликована в газетах. Разве это не значит…

– Всё, чего ты достигнешь, работая под его началом, он присвоит себе. Ты для него, как немой водовоз, – выкрикнул Пол. – В этих статьях упоминалось твоё имя? А результаты твоей работы под его началом кому больше выгодны, тебе или ему?

Гудвину надоел этот разговор, тем более, что он видел, как слеп был Аткинсон. Пол сошел с дорожки, чтобы дать возможность пройти группе студентов, и устало поглядел на Грегга, пристроившегося рядом. Тот хотел что-то сказать, что не решался. Оба помолчали.

– Я думаю, тебе нужно успокоиться, Пол. Просто подумай, что это…

Но Пол прервал слова друга взмахом руки. Он не хотел больше возвращаться к этому разговору, так как одна только мысль о подобной затее повергала его в шок. Единственной причиной, по которой Гудвин всё ещё не ушел, была вера в то, что к Греггу вернется разум.

– Пол, пойми, такой опыт пойдет нам только на пользу… – сказал, наконец, Грегг, и, снова увидев возмущенный взгляд друга, поправил себя: – Я имею ввиду, опыт исследования, осмотра, который мы будем проводить.

– Первые мною исследуемые люди находились в морге. И я больше всего не понимаю, почему и сейчас нельзя провести практику как обычно все это делали.

– Ты же сам слышал, профессор сказал, что это особый случай, и в морге сейчас нет подходящего экземпляра для обследования.

– Грегг, Грегг, хватит. Я не стану тебя слушать, можешь не распекаться, – не найдя в глазах друга поддержки, Гудвин закончил: – Увидимся завтра, Грегг. Надеюсь, ты одумаешься.

– Пол, я прошу тебя, не отказывайся, – не отступал Аткинсон, схватив друга за локоть. – Хотя бы ради меня, ради нашей дружбы. Для меня очень важно не опуститься в глазах преподавателей, а если я откажусь, это будет значить конец того, к чему я стремился все эти годы обучения здесь. Пожалуйста. Пол, мне без тебя просто не справиться.

Гудвин молчал. Аткинсон продолжил:

– Я знаю, что профессор Хованьский не самый хороший человек, я знаю, что о нём говорят, но я не могу потерять практику в его лаборатории, что непременно произойдет, если я не выполню его поручения. Помоги мне, прошу, это последнее, о чем я попрошу тебя!

– Тогда это последнее, с чем я тебе помогу, – отстраненно произнес Пол, после минутного молчания. – Как долго идти до кладбища?

– Часа полтора, не меньше. И если мы хотим успеть на погребение, то нужно спешить. Так ты согласен?

– Нет… не согласен, – сказал Пол и, не ожидая понимая от Грегга, поспешил прямиком туда, куда бы он меньше всего хотел попасть.

Кладбище Гринвуд не было кладбищем в прямом смысле этого слова. Оно, конечно, служило последним прибежищем для умерших, и похороны были частым делом здесь, но его создатели сделали всё, чтобы огромные зеленые массы деревьев и кустарников, извилистые дорожки, лужайки перед могилами, прудик, небольшие каменные мостики, помогавшие преодолеть узкие ручейки, стали излюбленным местом горожан для прогулок и скрыли прямое назначение этого места. Кладбище казалось скорее парком, в котором часто попадались каменные плиты, теряющиеся под сетью дорожек и ручьев. Чувства Пола смешались; для него чуждо было такое неподдающееся разуму явление, как кладбище-парк. Заходя сюда, не обязательно было кого-то оплакивать и с отрешенным взглядом стоять у могилы умершего. Даже сейчас по тропинкам бродили, смеясь, люди, хотя неподалеку от них проходили чьи-то похороны.

– Успели! Толпа ещё не разошлась! – улыбнувшись, слегка восторженно произнес Грегг. – Теперь не придется самим искать могилу по всему кладбищу.

Двое студентов направились к месту захоронения, где собралось достаточно много народа. Пока они подходили, Пол заметил, на каком красивом участке хоронили неизвестного человека. Могила находилась перед невысоким, но крутым склоном, полностью поросшим ровной зеленой травой, и словно могучая стена, возвышавшимся на заднем фоне могилы. Пышный кустарник, окружал место захоронения с трех сторон, отчего показался Полу своеобразным забором, который готовился украшать могилу и защищать её от ветров. Это место было словно специально подготовлено для лежащего в гробу, что немало удивило Гудвина; чтобы хоть как-то ответить себе на вопрос, зачем нужно было высаживать эти кусты, он оглянулся по сторонам, и только тогда заметил, что подобные насаждения росли вдоль всего пригорка, и кое-где уже возвышались надгробия, другие места ещё пустовали.

– Здесь все так необычно сделано… Мы на похороны к президенту пришли? – спросил скорее самого себя, чем Аткинсона Пол. Молодые люди стали пробираться в толпу народа, схватывая обрывки разговоров об упокоившим свою душу человеке.

– Я никогда не могла представить, что такое может случиться с Виктором, – послышались слова пожилой женщины, вытирающей платком влажные от слез глаза. Мужчина, стоявший рядом, тяжело произнес:

– Согласен с вами! Мистер Лонгман был не из тех, кто бы мог напиться до беспамятства и покончить с собой.

Студенты подошли так близко, что смогли разглядеть, на какую глубину опущен гроб, Пол даже заметил, что крышка гроба, вырезанная в виде тела человека, держащего в руках карандаш с блокнотом, двумя мощными замками была прикреплена к ящику, в котором лежал покойный. Мысленно выругавшись, Гудвин продолжил рассматривать место погребения.

– Два замка; нам придется попотеть, – у самого уха Пола прошептал Грегг, тоже внимательно наблюдавший за происходящим. – Хорошо ещё, что могила находиться не в центре парка, не то бы мы даже в две ночи не отыскали её.

– Расскажи об этом погромче, я думаю, тебя поддержат те, кто хочет побыстрее отсюда уйти.

Грегг понял упрек друга и замолчал, прислушиваясь к голосам людей, стоявших позади них.

– Бедняжка, она же совсем убита горем, – грустно произнесла какая-то женщина.

– Ещё бы… насколько я знаю, она была единственным близким родственником Виктора, племянница или внучка, я не помню точно. Кэтрин, может быть, пойдем отсюда, посмотри на себя, ты совсем бледная!

– Нет… нет, дорогой, всё хорошо, давай дождемся конца молитвы, а потом пойдем, вместе… – не дослушав слова женщины, Гудвин стал искать глазами девушку, о которой говорили. Она стояла напротив него, вся в черном, сложив руки на груди и едва слышно плача. Приятная внешность молодой девушки сейчас была скрыта горем, надолго посетившим её. Несомненно, это она была близкой родственницей умершего. Её бледное осунувшееся лицо отчетливо говорило, как много страданий перенесла девушка в последнее время. Слезы капали из её глаз, тонкая полоска бледных губ всё время подрагивала. Было видно, как в тщетных попытках девушка пытается скрыть свою боль, как старается держать себя в руках и не плакать, но ей было очень тяжело это делать. Полу на секунду пришло в голову, что создатели этого кладбища никогда никого не теряли, иначе бы поняли всю бессмысленность идеи сделать из обители страданий уголок для прогулок и отдыха. Ещё раз посмотрев на девушку, которой удалось немного успокоиться, слушая молитву пастора, Гудвин стал пробираться сквозь толпу провожающих, подальше от слез и праведных речей. Ему вдруг отчетливо вспомнились похороны матери, прошедшие несколько месяцев назад, слезы сестры, которая ещё три недели не могла прийти в себя после потери, и молчаливое отстраненное выражение лица их отца, потерявшего часть себя.