Мариам Ибрагимова - Имам Шамиль. Книга вторая

Благотворительный фонд имени Мариам Ибрагимовой

Собрание сочинений в пятнадцати томах

Том 3

Шамиль решил поселиться в Чечне. Горы Ичкерии, Ауха и других вольных обществ, покрытые девственными лесами, были менее доступны врагу и более надёжны, чем голые хребты Дагестана. Среди народов Кавказа имя Шамиля было широко известно и овеяно легендами. С почтением и любовью относились к имаму свободолюбивые ингуши и чеченцы. Как только весть о прибытии Шамиля в Аргунское ущелье дошла до жителей других аулов, в селение Баян потянулись почитатели Шамиля, делегаты от разных обществ, предлагая воинственному имаму хлеб и кров. Богатый староста общества Баян не жалел для славных кунаков ни быков, ни баранов.

В Баян приехали учёные: Шугаиб-мулла из Цамтури, молодой арабист Шахбан из Гуршкурта и Джавад-хан – кадий из Дарго.

Шугаиб-мулла, подойдя первым к Шамилю, сказал:

– Имам, не считай себя побеждённым, ибо это не поражение. Не сокрушайся о потерянном, ибо это не потеря. Аллах одной рукой даёт, другой берёт. Я, преданный Аллаху раб, хочу верой и правдой служить тебе. До трёх тысяч воинов приведу под твоё начало, повелевай!

Шамиль с нескрываемым волнением смотрел на статного молодого красавца с искристыми чёрными глазами.

– Я тоже пришёл, чтобы предложить тебе очаг, услуги и воинство, – сказал Джавад-хан, когда закончил речь цамтуринский мулла.

Имам, сделав поклон головой, ответил:

– Хвала Всевышнему! Благодарность вам! Поистине вы народ, преданный учению Посланника, мужественный и свободолюбивый! Перед всевидящим оком Аллаха обещаю вам любовь и преданность до конца дней моих, ибо, когда для меня и моих близких стал тесен мир, несмотря на его просторы, вы как искренние братья протянули руки, подняли поверженных. Мы бежали из родного края, гонимые, обессиленные, шатаясь от голода и усталости. Ваши люди укрыли нас, дали пищу. Так пусть кара Всевышнего постигнет того, кто осмелится отплатить злом за добро. Если есть среди вас человек, умудрённый знаниями, способный водить войско и личным примером увлекать на ратные дела, мы без промедления готовы как рядовые стать под знамя ислама.

Джавад-хан сказал:

– Нет у нас аула, который не прославлен отчаянными храбрецами. Но и нет над нами такого, кто бы постоянно сплачивал всех волею своей и водил на врага.

– Это можешь сделать только ты, имам, – добавил учёный Шахбан.

– Могу, но с одним условием, что на это дадут согласие народные представители всех чеченских и ингушских обществ, – ответил Шамиль.

Шугаиб-мулла сказал:

– Имам, можешь не сомневаться. Мы созовём сюда почтенных людей из всех селений. Они скажут тебе то же самое, что сказали мы.

Джавад-хан предложил:

– Не будем откладывать, давайте созовём старейшин и учёных в следующую пятницу.

Все согласились.

В один из погожих осенних дней 1839 года в Баяне, как в былые времена в Гоцатле, Унцукуле, Ашильте, сделалось шумно и многолюдно. Сюда спешили народные представители и главы обществ Большой и Малой Чечни, Ингушетии. В баянской мечети не хватило мест. Но жители, соблюдая правила гостеприимства, предоставили храм гостям, а сами подмели двор мечети, расстелили ковры на земле и обратились взорами к востоку.

Выступая с проповедью, Шамиль говорил по-арабски. Его сильный голос с приятным тембром долго звучал, овладев вниманием собравшихся, многие из которых хотя и не понимали чуждой речи, но слушали с затаённым дыханием, не отрывая глаз от величественной фигуры имама, облачённого в длинный белый халат и чалму. Имам был признан всеми.

В тот же день чеченские писари засели за воззвания.

Учёные предложили имаму переехать в Гуршкурт. Этот аул имел большую мечеть, и населения в нём было значительно больше.

Гуршкурт понравился Шамилю. Через неделю Шугаиб-мулла перевёз сюда семью и всех соратников имама.

Всю позднюю осень и зиму Шамиль занимался утверждением шариата в Гуршкурте и других аулах. В каждом селении была открыта диван-хана [1] Диван-хана – судебное здание. . Чеченские кадии-правоведы разбирали в них по шариату споры и гражданские дела. Верховным судьей был Шамиль, Но ни один вопрос он не решал единолично. Им сразу был создан меджлис [2] Меджлис – высший совет. , членами которого стали учёные и духовенство. Кадиям были подвластны сельские старосты, которые занимались мобилизацией и в нужное время вместе с кадием должны были возглавить отряды. Старый соратник Шамиля Ташов-Гаджи, как член меджлиса, во многом помогал имаму.

На кордонной линии в это время было спокойно. Шамиль, уставший от бранных дел, решил немного отдохнуть, собраться с силами. К тому же ему хотелось поближе узнать людей, изучить страну.

Однажды в диван-хану к Шамилю явилась молодая красивая аварка из Чиркея, которая назвала себя Азизой. Обратившись к имаму, она сказала:

– Я рабыня гуршкуртского узденя Янди. Он хочет продать меня кумыку из Аксай-аула, разлучить с мужем и малолетним сыном, которые тоже принадлежат ему Ты, могущественный имам, человек почтенный и справедливый. Помоги мне, ради Аллаха! Пусть Янди, если хочет избавиться от меня, продаст нас всех троих. В благодарность за твою помощь век буду молиться за тебя, твою жену, детей и всех твоих близких.

Подобные жалобы и просьбы для Шамиля были самыми тягостными. Он говорил:

– Я иду на сделку со своей совестью, не принимая никаких мер, не помогая этим несчастным людям в беде. Но что я могу поделать в стране, которая не приняла законов шариата, среди народа, милостью которого существую сам…

Он ласково обошёлся с Азизой, однако вынужден был сказать:

– Если бы это зависело только от меня, без сомнений помог бы тебе, но я пока что имею небольшие права. Скоро восторжествуют истинные законы, и тогда в первую очередь начну помогать таким, как ты, невольным.

Азиза ушла, утирая слёзы.

Недели через три после этого к Шамилю подбежал Гази-Магомед.

– Отец, – сказал мальчик, – я только что видел ту женщину, которая приходила к тебе и говорила, что её хотят продать.

– Ну и что же? – спросил Шамиль.

– Сейчас её волокут по земле какие-то мужчины. Она очень сильно кричит и плачет.

– Где они?