Геннадий Прашкевич - Секретный дьяк

Он увидел, как мгновенно заледенели глаза графа Андрея Ивановича Остермана. Показалось даже, что голоса поющих девок за дверями на мгновение прервались, а императрица изумленно подняла взгляд:

– Очень верю вам, кавалер. Где же знать вам меня, бедную вдову? – Увидев отчаяние, отразившееся на лице Крестинина, увидев, что он готов упасть на колени, она жестом удержала его: – Так далеко ходили вы, кавалер, что мудрено теперь всех знать.

И опять странное прозвучало в простых, казалось бы, даже успокаивающих словах. Пытаясь постигнуть тайный закрытый смысл произнесенных императрицей слов, Крестинин кивнул согласно:

– Ох, далеко…

– Вот и я говорю, – милостиво улыбнулась императрица. – Государь Петр Алексеевич для куриозите посылал к новым берегам еще некоего капитана, – она, несомненно, имела в виду капитана-командора Беринга. – Только тот капитан-командор так и не уяснил, сходятся ль берега американские с берегами Азии. А у вас, кавалер, я вижу, каждый остров отдельно изложен на чертеже. Хвалю ваше тщание. – Ободряюще улыбнувшись, Анна Иоанновна величественно повернула голову в сторону графа Андрея Ивановича Остермана и слегка повела круглым плечом: – Да неужто государь Петр Алексеевич посылал столь разных людей и так далеко только за тем, чтобы узнать, сходятся ли где-то неведомые берега?… Неужто государь Петр Алексеевич только ради схождения посылал так далеко столь разных людей?…

Крестинин никак не мог понять, чего от него хотят.

Обмирал от неопределенности.

Ужасно резнули слух слова – столь разных людей… Сразу вспомнил предупреждение думного дьяка Кузьмы Петровича Матвеева. Не знал, конечно, но какое-то тайное спасительное чувство подсказывало: спрашивая о схождении неведомых берегов, вскользь упомянув о некоем капитане, намекнув также на столь разных людей, императрица Анна Иоанновна, несомненно, имела в виду загадочного человека господина Чепесюка.

– Наверное, помните, кавалер… – вновь заговорила императрица, одновременно обращаясь как бы и к графу Андрею Ивановичу Остерману. При этом, обращаясь как бы с укором. – Вот помните, наверное, а молчите… Разве другие некоторые люди не доходили до края земли, до того места, где все кончается?… Есть ведь такое место, кавалер?… – с неожиданной уверенностью спросила Анна Иоанновна, и Крестинин сразу согласился, ясно представив себе ужасный обрыв, которого внизу и не видно, и воды вечного океана, с ревом падающие вниз. Иногда вниз с обрыва падали вместе с водой морские киты, звучно шлепались морские собаки, даже птиц всасывало в ужасный водопад…

– Я, бедная вдова, слышала в этом кабинете много разных речей от разных людей, – продолжила императрица с некоторым уже раздражением на непонятливость Крестинина. – Были такие, например, которые рассказывали только о вымыслах. Один предлагал передать в кунсткамеру тьму египетскую. Другой говорил, что есть у него камень, взятый Моисеем при переходе через пустыню, а также кость от кита, в котором пребывал бедный Иона. Может, даже имел тот человек копыто валаамской ослицы, кто знает? А были и такие, кто говорил только правду или, по-ученому, истину…

Императрица загадочно улыбнулась:

– Да вы знаете, кавалер, о ком я говорю…

Наступило молчание.

Эти слова императрицы, этот ее хитроумно поставленный вопрос (как утверждение), наверное, и есть главное, с тоской подумал граф Андрей Иванович Остерман, сильно сожалея, что вовремя не употребил много раз испытанный способ: не сказался лежащим при смерти, не заболел внезапно, а на свою беду явился на прием в село Измайловское.

Замер… Вот что ответит глупый секретный дьяк?

А сердце Крестинина разрывалось.

Единственное, о чем запретил ему говорить в присутствии императрицы думный дьяк Матвеев – это о чугунном господине Чепесюке, о тайном загадочном человеке, убитом стрелами дикующих на далеком острову. Думный дьяк Матвеев специально предупредил: если упомянешь такое имя – погубишь многих, а себя – непременно. Вот Крестинин и молчал, понимая, что молчать никак нельзя. И умирая от ужаса, как умирает неловкий морской зверь несчастный кит, выброшенный на мель, раздавленный собственным весом, признался:

– Вы много раз правы, матушка государыня… Много разных людей ходило на край света, но ведь многие не дошли, а некоторых так и совсем нет…

Замер, ожидая чего угодно.

Матушка государыня Анна Иоанновна вовсе не так проста, обречено подумал, как говорят о ней. Пусть она из митавской глуши, пусть ее обзывают за глаза толстой Нан, но не проста… Да и вообще, мало ли кто откуда?… Тут важно иметь умную голову… Вот ведь взглянула пронзительно, но не стала меня запутывать, кажется, поняла ответ…

Он медленно поднял взгляд.

И увидел: глаза императрицы смеются. И понял: она действительно знает, чье имя он не произнес вслух, заменив его этим – некоторых так и совсем нет… Она поняла, чье имя не назвал он вслух, и кажется, довольна ответом.

Это Крестинин понял и по оттаявшим глазам графа Андрея Ивановича Остермана.

А еще понял: только что он стоял над ужасной пропастью. Может, и до сих пор продолжал стоять, но государыня Анна Иоанновна, похоже, раздумала сталкивать в такую глубокую ужасную пропасть бедного секретного дьяка.

– Чего, кавалер, хотите вы от меня, от бедной вдовы? – кротко улыбнувшись, спросила императрица. – Наградить вас за многие лишения – наш долг. Просите, кавалер. Жили в скорбях, зато границы отечества расширили.

– Матушка-государыня, – упал, наконец, на колени Крестинин. – Ничего не прошу, одного только прошу: воскресите моего друга, который еще не умер!

– Это загадка? – удивилась Анна Иоанновна и оглянулась на вновь замершего графа Андрея Ивановича Остермана. – Это загадка, граф?

– Прошу за человека, верно выполнявшего приказы покойного императора Петра Алексеевича, храбро сражавшегося со шведом, а потом отправленного приказом на острова, где тот человек нашел гору серебра и храбро охранял ее от чужих людей.

– Что ж случилось с тем человеком? – участливо спросила императрица. – Если он не умер, как мы можем его воскресить?

– По злому беспричинному навету безвинно брошен в тюрьму. Вместо наград наказан лишением свободы, отнятием почестей. Супруга живет в малом дому, в бедствиях, но бесконечно верит в справедливость милостивой матушки государыни. Много лет ожидала возвращения своего супруга, а дождалась бесчестия.

– Да как так, кавалер? Как имя вашего друга?

– Неукротимый майор Саплин!