Геннадий Прашкевич - Секретный дьяк

– Погоди, Похабин, – остановил Иван говорящую голову. – Кто вывез тебя на берег?

– Я ж говорю, монах.

– Брат Игнатий?

– Ну да. Гореть ему в аду!

– Да почему же он вывез тебя на берег?

– А я на него кричал. Просил казаков не ходить с ним.

– Куда не ходить? Почему кричал?

– Монах брат Игнатий, подведя бусу к берегу, прямо с утра ударил по дикующим, – хрипло объяснил Похабин. – Сказал, что возьмем у дикующих припас и сразу уйдем. Сказал, что не будем ждать ни тебя, ни господина Чепесюка. Загрузимся съестным, сказал, отнимем у мохнатых мяхкую рухлядь, и уйдем… А вышло совсем не так. На выстрел из пушечки набежало столько дикующих, что пришлось отводить бусу от берега… Алешку Ихина убило стрелой… Я стал кричать на монаха, зачем он порушил общий план? Теперь дикующие обиделись, кричал я на него, они барина Крестинина не пропустят к берегу, а строгий господин Чепесюк вырежет тебе язык, брат Игнатий, чтобы не брался больше командовать!… А монах в ответ приставил саблю мне к горлу. Ему, дескать, не указ отныне ни строгий господин Чепесюк, ни барин Крестинин. Пускай сперва поймают!… И обидно захохотал… И по лицу ударил… Хорошо, что не сабелькой, – Похабин снизу вверх испуганно покосился в сторону господина Чепесюка. – А потом брат Игнатий приказал свезти меня на берег и вбить в яму.

– Повесить! – выкрикнул маиор, с ненавистью втыкая сабельку в песок.

– Кого? – испугался дьяк-фантаст.

– Попа поганого!

Тюнька успокоился, а Похабин вяло пожевал губами:

– Теперь не повесишь… Теперь уйдет…

– Куда собрался монах?

– В сторону Апонии.

– А люди?

– Чего ж люди?… Людей он подбирал сам…

– А Карп Агеев?

– А Карп молчит… Он один… – Похабин пожевал губами, отплюнул долетевшую до него пену, и прохрипел с укором: – А ты оставил меня на бусе, барин…

– Откопайте Похабина!

Палками и обломками дерева, в изобилии валявшимися на берегу, потом просто руками казаки начали торопливо отрывать Похабина из песка, а он плевался слюной:

– Не будет ждать брат Игнатий… Сказал, что уйдет в Апонию… Сказал, что нам Бог поможет… – Вдруг вычислил среди казаков незнакомого человека в парике: – Это кто ж будет?

– Маиор его императорского Батуринского полка Яков Афанасьев Саплин, – охотно подсказал монстр Тюнька.

– Чего ж не похож на русского человека?

– Чего мелешь, дурак? – ногой замахнулся маиор.

– Меня сегодня все бьют… – хрипло пожаловался Похабин, скашивая глаза на чугунного господина Чепесюка. – Но я не ропщу… Наверное, так Богу угодно…

Похабина, наконец, вынули из ямы. Он весь дрожал, одежда на нем промокла. Кто-то вытащил сухие портки, чистую рубаху, нашелся потертый кафтан из запасных. Похабин, дрожа, одевался, отвертываясь от казаков. Кто-то легонько подтолкнул Крестинина.

Иван обернулся.

Тяжелый взгляд господина Чепесюка был направлен на Похабина. Кажется, господин Чепесюк видел что-то такое, чего пока не видел Иван. Пришлось незаметно передвинуться на шаг, тогда и Иван увидел белое голое плечо Похабина, которым он отворачивался от казаков. И не зря отворачивался. На том белом плече синели пороховые литеры – вор!

– Пагаяро!

«Молчи!» – взглядом приказал господин Чепесюк.

Под прикрытием скал вздули огонь, согрели чай. Похабин ел и пил жадно.

– Как отошли от берега, – рассказал, – монах брат Игнатий сразу стал командиром. Не зря Тюнька крикнул, прощай, мол, Похабин, запишу тебя в поминальник. Теперь многих можно записать туда… Только отошли от берега, монах собрал людей на палубе. Вот, сказал, как договаривались, так и получилось. Крови христианской на нас нет, и Апония близко. А господина Чепесюка да барина Крестинина жалеть не следует. Они явились на Камчатку за вашими жизнями, особенно господин Чепесюк, тайный человек. Он сам тайный и указ у него тайный – хватать всех и каждого, кто окажется вблизи. На всех на вас, казаки, выданы ему бумаги, на каждого выписан специальный лист. В тех бумагах, засмеялся, есть и твое имя, Похабин… Только я монаху не поверил, – громко объяснил Похабин, глядя только на господина Чепесюка. – Я стал кричать, что сволокут его за такие слова на виску. И вас, дураков, крикнул остальным казакам, сволокут на виску! А казаки что? Они народ темный. Они дружно крикнули брату Игнатию: правильно! И все, как один, решили, что возьмут припас и уйдут на юг. Монах брат Игнатий им грамотно разъяснил: коль вернемся в Россию с апонским богатством, сам государь скажет спасибо. А не захотим вернуться, займем какой теплый остров, как хотел когда-то атаман Данила Анцыферов. Жизнь вольная, привлечем в холопы дикующих. И так грозно брат Игнатий посмотрел на казаков: сказано де в Писании: «И пусть будет ответ твой – да, а нет – нет, и что сверх того – то все от лукавого».

– Что ж ответили казаки?

– Мы верим, сказали.

– Лукавишь, Похабин… – негромко предупредил Иван. – Неужто все так и сказали?… Обратно вкопаю в землю!…

– Так и сказали! – Похабин упал на колени, трясло его уже не от холода. Перехватив взгляд господина Чепесюка, зарыдал: – Правду говорю! Так сказали казаки.

– А Карп Агеев?

– И Карп так сказал. Не мог не сказать. Зарежут!

– Где сейчас буса?

– Думаю, что в бухте уединенной. Вон за тем мысом. Думаю, ждет сейчас монах ночи. Хочет ударить по дикующим. Как ему уйти без припаса? – И быстро сказал, не вставая с колен и все так же не спуская глаз с господина Чепесюка: – Знаю, что надо делать…

– Ну?

– Уходить надо.

– Куда?

– В море.

– На чем?

– А там, за мысом, много байдар… Дикующие сошлись на праздник с других островов… У них хорошие байдары, в таких даже в бурю можно ходить по морю… Тайно обойдем мыс и возьмем две больших байдары, а у остальных прорубим днища. Уйдем на байдарах за остров, на отмелях наколем морского зверя, запасемся водой… Или ночью нападем на бусу… Если подойти тихо, то можно схватить дерзкого монаха. А казаки… Они что? Они убоятся… На них господин Чепесюк один раз взглянет, они и убоятся…

– Как думаешь, Яков Афанасьич?

– Думаю, правду говорит, собака, – пнул Похабина неукротимый маиор. – Нас государь учил: из любой конфузии можно сотворить викторию. А вот схватить попа поганого! – Огляделся: – А до ночи нужно укрыться. Силы скопить. Дикующего Татала при себе придержим, чтоб не сбежал.

– Брат Игнатий хитер, – покачал головой Иван. – Он не подпустит к себе байдары. Даже если подойдем ночью. Расстреляет из пушечки-тюфячка.

– А можно так сделать… – предложил, все еще дрожа, Похабин. – Пусть монстр Тюнька громко крикнет с байдары, что вот де скинули мы господина Чепесюка да барина Крестинина! Они, мол, хотели повесить его, а мы скинули и теперь хотим идти с ним, с монахом!…