Айван Моррис - Благородство поражения. Трагический герой в японской истории

Наследники ответвлений фамилии Фудзивара, такие как Каноэ, в действительности играли важную роль при японском дворе вплоть до новейшего времени; они даже продолжали свою «политику женитьб», предлагая своих дочерей в качестве императорских наложниц.

Как и в большинстве других стран, историческими героями Японии были люди военные; основное же различие состояло в том, что большинство из них сражались на стороне побежденных. Для нас — людей постиндустриальной эпохи, трудно составить реальную картину характера средневекового рыцаря, не говоря уже о японском рыцаре, а те записи, которые имеются в нашем распоряжении, рассказывающие о знаменитых самураях, оказываются совершенно бесполезными, когда доходит до личных или психологических черт персонажей.

Без сомнения определение Эмерсона: «грубая, мужская нация безжалостной силы» относится как к большинству японских воинов, так и к их западным коллегам. Их образ жизни в сжатой форме отображает жестокую, неистовую сторону японской традиции; в тех случаях, когда мы впадаем в заблуждение, превознося средневековых самураев, профессор Барде напоминает нам, что это были «грубые, необразованные люди, занятые грязной профессией». (H.Paul Varley, Japanese Culture , New York, 1973, p. 173.) Все же, несмотря на всю их дикость, жестокость, от которой бросает в дрожь — упоминаниями об этом испещрена история самураев на протяжении веков — их яростность часто умерялась искренней чуткостью, которая проявлялась в любви к культуре и особенно — к поэзии, почитании «искренности» и восприятии «очарования вещей». Эти и другие позитивные качества японского воина сжато выражены в «сборной» историко-легендарной фигуре Ёсицунэ и повторяются у позднейших героев воинского сословия, таких как Масасигэ и Сайго Такамори.

«Если суперпатриоты излишне превозносят фигуру самурая, то нам не следует для себя затемнять его немалые достижения… смелость, смешанную с деликатностью, твердость наряду с легкостью, привязанность к достойному… Мир не настолько богат мечтами о рыцарстве, чтобы недооценивать такие образы.» (Singer, Mirror, Sword and Jewel , New York, 1973, p.167.)

Locus classicus этой фразы — хайку поэта начала ХУП века Мацуэ Сигэёри, который выражает красоту поражения на примере природы — с помощью лепестков вишни, разлетающихся на весеннем ветру:

Ё я хана-ни букв.: «Ах, весь мир — для цветов!

Хоганбиики Хоганбиики (симпатии к побежденному)

Хару-но кадзэ Весенний ветер!»

Симпатизирование потерпевшему поражение и восхищение героической параболой совершенно отчетливо соотнесено с ощущениями мудзёкан и моно-но аварэ, о которых говорилось выше, и принадлежат «искренней» стороне дихотомии, описанной в примечаниях к Гл. 2.

В легендах о Ямато Такэру и Ёсицунэ, так же как и в действительной истории современного героя Сайго Такамори, блестящая серия побед сменяется катаклизмом поражения; в каждом случае пафос падения акцентировался славой предыдущих успехов, однако именно характер финала их жизни делал их столь привлекательными героями. По наблюдению г-на Кудо, «Необходимо, чтобы [герой] поднялся на пик успеха, а затем пал.» Кудо Ёроси, Тэнраку-кэй-но Нихон эйю-дзо , в еженед. «Сюкан Асахи» 6–8, 1973: 116.

Например, путешествие Ёсицунэ в сказочные страны. См. Helen McCullough, Yoshitsune, A Fifteenth-Century Japanese Chronicle , Stanford, 1966; pp. 38. В книге профессора Маккалоу содержится прекрасное исследование легенды о Ёсицунэ, за которым следует перевод «Гикэйки».

По Мирча Элиаде, миф в действительности может быть «правдивее» действительности в том, что он заставляет реальную историю «раскрывать более глубокий и богатый смысл, снимая покров с трагической судьбы». Элиаде приводит пример недавнего происшествия в деревне на Балканском полуострове, которое было должным образом приукрашено и обращено в миф; местное крестьянство рассматривало мифическую версию происшествия, как гораздо более аутентичную, нежели те события, которые они наблюдали собственными глазами. (Eliade, Cosmos and History , New York, 1959.) В моем описании жизни Ёсицунэ я сочетал легендарные и исторические фрагменты, указывая (где мне это казалось необходимым), является ли данное событие истинным или выдуманным. Разумеется, во всех главах я достаточно свободно черпал из мифическо-легендарных источников, которые никак не отнесешь к «объективной» истории, но которые все же предоставляют важную возможность заглянуть в психологию японского героя-воина. «Миф, — как писал профессор Чадвик, — есть последняя, а не первая, ступень в процессе развития героя.» (N.Chadwick, The Growth of Literature , Cambridge, England, 1932, p 278.)

Хоган-моно (пьесы о Ёсицунэ) представляют собой самую большую под-категорию в репертуаре театра Но. Это отражает значительную тягу к Ёсицунэ побежденному в период Муромати — самое творческое для драм Но время. Легенда о Ёсицунэ продолжала вдохновлять писателей и в период Токугава: Тикамацу Мондзаэмон, блестящий драматург театра кукол и «Кабуки», написал о Ёсицунэ не менее шестнадцати пьес. Наиболее ценным и едва ли не единственным источником, из которого можно почерпнуть сведения относительно деталей литературы о Ёсицунэ и другие сведения относительно легенды о нем, представляется книга Симадзу Хисамото Ёсицунэ дэнсэцу то бунгаку , Токио, 1935,- энциклопедическая кладезь информации о герое.

СЭЙВА

(56-й император Японии)

[семь поколений]

Минамото-но Тамэёси

Ёсиката Юкииэ Ёситомо

Ёсинака

Ёритомо Нориёри Ёсицунэ

(чья мать была (чья мать была наложницей (чья мать Токива была дочерью высшего на почтовой станции Икэда младшей дамой у священника в Ацута) в провинции Оми) Фудзивара-но Тэйси)

Мать Ёритомо была дочерью аристократа из семейства Фудзивара, являвшегося Главным служителем в важном святилище Ацута; она была самой признанной из многих наложниц Ёситомо.

По знаменитому письму Косигоэ (см. стр.85–86), Ёсицунэ подчеркнуто говорил о себе, как о сироте (дзицу наки-но кото нари).

Эта история послужила основой знаменитой пьесы Но «Хаси Бэнкэй», переведенной Артуром Уэйли в книге The No Plays of Japan , London, 1921.

«Узнать [Ёсицунэ] не составляет никакого труда. Это маленький человек со светлым лицом и с зубами, немного выдающимися вперед.» Хэйкэ моногатари , сер. «Котэн нихон бунгаку дзэнсю», Токио, 1966, с. 345.

О сексуальности героя см. ниже. См. также о Ёсицунэ, как о фигуре типа Адониса.

McCullough, Yoshitsune , p.5.