Айван Моррис - Благородство поражения. Трагический герой в японской истории

Например Накано Сэйго, член парламента и глава Великой Восточноазиатской Лиги («Дай Тоа Рэммэй») и других ультранационалистических обществ, совершивший харакири в 1943 году после размолвки с генералом Тодзё. Накано верил в «твердые действия» и приветствовал нападение Японии на Россию ради помощи Китаю. См.: Richard Storry, The Double Patriots, London, 1957, p. 150.

См.: Storry, Double Patriots и Ivan Morris, Nationalism and the Right Wing in Japan, London, 1960, приложение IV. Перевороты, особенно в феврале 1936 года, играли, как правило, прямо на руку консервативному милитаристическому истэблишменту, который пользовался ими для подавления оппозиции.

См. Абэ, Осио Хэйхатиро , сс. 279-80 — наименования.

Осио Хэйхатиро Мори Огай был впервые опубликован в 1914 году. Это — занимательная история героя, которая, впрочем, с исторической точки зрения должна восприниматься с известной осторожностью. По Мисима — Какумэй-но тэцугаку …, с. 30 — «аполлонистический» подход Огая сделал для него трудным душевное постижение активного Осио, деятельность которого была целиком и полностью «дионисийской». Только «симпатия к проигравшему» ( хоганбиики ), приобретенная Осио у японцев после того, как его восстание провалилось, и он был вынужден принять роль жертвы (то есть уподобиться Ёсицунэ в конце жизни), позволило Огай отнестись к своему герою с уважением.

Восстание началось в 7 часов утра 19 февраля (1337 года); барабан пробил сигнал к отступлению незадолго до полудня. Детальное описание можно найти в книге Кода Сигэтомо Осио Хэйхатиро , Осака, 1942, с. 131–213; см. также Мори Огай, Осио Хэйхатиро , изд. «Иванами сётэн», Токио, 1960, с. 36–37.

Самое полное биографическое описание см. у Кода Сигэтомо в Осио Хэйхатиро .

Во времена восстания Осио население Осака было приблизительно 337000 человек, — в конце XVII века — 400000 человек. В Эдо — столице сёгуната, проживало более миллиона населения.

Имя отца героя было Атобэ Итиро; из того немногого, что мы знаем об этом джентльмене, он предстает перед нами консервативной фигурой, сторонником истеблишмента, скрупулезно исполнявшим свои обязанности, но полностью лишенным блеска, присущего его сыну. Хэйхатиро был сперва принят семьей Сиода, а затем — Осио, имя которых он сохранил на всю остальную жизнь. См. генеалогическую таблицу в кн. Мори Огай, Осио Хэйхатиро ,с. 68-9.

Мисима, Какумэй-но тэцугаку …, с. 32. «У нас нет сведений о том, как маленького Мартина учили чистоте», — пишет с плохо скрытым сожалением Эрик Эриксон (Young Man Luther: A Study in Psychoanalysis and History. New York, 1962, p.248.). Мы связаны отсутствием подобной ценной информации также в отношении Осио Хэйхатиро и прочих японских героев.

См. фронтиспис книги Кода Сигэтомо Осио Хэихатиро .

Мори, Осио Хэихатиро , с. 26.

О попытке самоубийства Сайго см. ниже. Описание опыта, пережитого Осио на озере Бива см. у Мисима, Какумэй-но тэцугаку …, с.33, 38; Мисима пишет об этом, как о рёти-э-но симпитеки тайкэй (мистическом опыте, [приведшем Осио] к интуитивному знанию).

Цитируется из «Сэнсиндо Сацуки» у Мисима в Какумэй-но тэцугаку …, с. 33–34.

Там же, с.34. Остается только догадываться, что могли понять невежественные крестьяне из слов Осио о ки-тайкё и тирёти, однако им, безусловно льстило подобное внимание со стороны известного самурая-ученого.

Мори, Осио Хэйхатиро , с.28 — приводится список основных трудов Осио

Мисима, Какумэй-но тэцугаку …, с. 34.

См. Абэ, Осио Хэйхатиро , с.293 о деталях.

Морской петух ( lepidotrigia miscoptera ) — морская рыба с большой головой, бронированным туловищем и тремя грудными лучами. Она полна костей и шипов и малосъедобна для кого бы то ни было, кроме героя в ярости.

О влиянии Ёмэйгаку (философии Ван Янмина) в Япония см. стр. 181-83. Среди известных ее сторонников прошлого века были Ёсида Сеин (см. прим. к Гл. 2), Сайго Такамори, генерал Ноги и Мисима Юкио — все, что особо примечательно, люди действия.

de Вагу, ed.. Sources of the Japanese Tradition, New York, 1958, p.379.

Полное изложение см. у Надзита, Осио Хэйхатиро (в разных местах), у Craig and Shively, Personality in Japanese History, и de Bary, Japanese Tradition, pp.378-92. Помимо цитированных выше японских источников, я пользовался обеими этими работами для конспективного описания философии Ван Янмина и ее проявлений в Японии.

В японской традиции существует четкая дихотомия между «конформистским» подходом, представленным, например, официальным хэйанским буддизмом школ Тэндай и Сингон и Чжусианским неоконфуцианством, отраженным; в пословицах типа дэру куги ва утарэру (высовывающийся гвоздь загоняют обратно), или нагаи моно-ни ва макарэё (плетью обуха не перешибешь), и индивидуалистичным, неортодоксальным, «эксцентричным» подходом, видимым в иконокластике Нитирэна, некоторых формах Дзэн и неоконфуцианстве Ван Янмина. Большинство героев, потерпевших поражение, естественно являлись сторонниками второго подхода.

Я уклонился от более буквального перевода понятия тайкё, как «Великая (Абсолютная) Пустота», поскольку в нем содержатся нежелательные нигилистические коннотации.

Чжу Си подчеркивал дуализм:

причины следствия знания действия личности объекта активного пассивного прошлого настоящего жизни смерти позитивного негативного высшего низшего мужского женского и пр., и пр.

По метафизике Осио (моно-но тай наси — между вещами нет противопоставлений), мы можем достичь истины только путем осознания единства всех этих, казалось бы, взаимоисключающих категорий. Настаивание Осио на необходимости превзойти различения по временным категориям ни в коем случае не специфично лишь для философии Ёмэйгаку. В этом смысле его тайкё аналогично «воле Божией» в Ветхом Завете, хотя, разумеется, это гораздо более абстрактная концепция: «…человек не в состоянии измерить волю Бога, проистекающую из центра, находящегося вне достижения человеческого категоризирования. Безусловно, категории полностью разбиваются ВседержителемКниги Иова и остаются разбитыми до конца» [выделено мной — A.M.] (Campbell, The Него with a Thousand Faces, New York, 1956, р. 148.) Как замечает Кэмпбелл (Hero…, pp.148, 152, 171 и пр.), моральные ценности не являются критерием героя; то, что необходимо, это высшее внутреннее видение, трансцендентная сила, выходящая за рамки всех пар оппозиций и уничтожающая все категории. На Западе эта сила (или «судьба») обычно ведет к практическому успеху — либо при жизни героя (Лютер, Вашингтон и др.), либо после его смерти (Джон Гусе, Жанна д'Арк и др.); в Японии же «искренность» среди извращенных мирских установок практически всегда встает на пути прагматических выгод.