Айван Моррис - Благородство поражения. Трагический герой в японской истории

Если даже Ониси — основное ответственное лицо, инициатор самоубийственной стратегии, высказывал подобные колебания, то что удивляться тому, что и у других военных руководителей не столь высокого ранга были свои сомнения. Императорская ставка хотя и дала официальное одобрение созданий подразделений камикадзе, однако относилась к этому плану с недоверием. Разумеется, дело было не в каких-то сомнениях гуманистического характера; наличествовало откровенно скептическое отношение к Ониси и недоверие к его новой тактике, однако прежде всего оно проистекало из того, что эта новая тактика шла заметно вразрез к ортодоксальным принципам и установкам, основывавшимся на положении об «огромных кораблях и гигантских пушках» (тайкан-кехо-сюги). [762]

С течением месяцев, когда атаки камикадзе стали повседневной практикой ведения военных действий, у японских руководителей все более крепла уверенность в их необходимости. Практические преимущества были очевидны. Теперь, когда имперский флот оказался искалеченным, а воздушные силы быстро сокращались, нашелся способ, позволявший пилотам с минимальным опытом, летая практически на любых воздушных аппаратах, нанести ущерб — а, может быть, даже и потопить — кажущиеся неуязвимыми авианосцы — снову американской угрозы с моря. Молодым людям следовало всего лишь подняться в воздух на том самолете, что был под рукой, следовать за своим ведущим в этом полете в один конец, а затем направить свои смертельный груз прямо в цель. Основными к ним требованиями были: молодость, быстрая реакция и, прежде всего, — решимость; в особых же способностях или тщательном обучении необходимости не было. Американцы, будучи неподготовленными к столь необычным методам, не изобрели еще противовоздушных орудий, способных уничтожать самолеты, когда они пикировали на полной скорости, поэтому им приходилось импровизировать, прибегать к маневрированию зигзагом и другой тактике, которая также была далека от совершенства. Присутствовал также и психологический элемент. Военным руководителям Японии удалось себя убедить, что враг будет устрашен силой духа камикадзе. Как оказалось, они сильно недооценили возможность американской реакции и переоценили деморализующее воздействие как «Оока», так и другого «самоубийственного» оружия. Однако в последней отчаянной фазе войны идея того, что японский дух (ямато-дамасии) явится козырной картой, которая перевесит материальную силу врага, стала элементом веры. Так, в своем обращении к войскам на Окинаве генерал Усидзима настаивал на том, что их основная сила заключается в моральном превосходстве. А та легкость, с которой молодые добровольцы камикадзе были готовы принести в жертву свои жизни, служила как бы драматическим свидетельством этого предполагаемого превосходства.

Первоначальные сомнения руководителей на высоких постах безусловно не разделялись пилотами на Филиппинах, ответивших на призыв Ониси с немедленным энтузиазмом. Сообщали, что все до одного военнослужащие 201-го авиационного соединения вызвались вступить в новообразованный отряд камикадзе с пылким нетерпением; и, хотя аутсайдерам и позволительно задуматься над тем, что случилось бы с тем гипотетическим пилотом-отступником, который предпочел бы продолжать обычные вылеты, относительно общей реакции сомнений нет. Как только стало ясно, что кандидатов для самопожертвововаия предостаточно, следовало избрать командира первой, исторической миссии. Капитан Иногути и старший офицер 201-го соединения остановили свой выбор на отчаянном лейтенанте Сэки, который часто вызывался участвовать в опасных вылетах, — молодого человека немедленно вызвали. Описание происходившего, сделанное Иногути, проникнуто напряженностью атмосферы того времени:

Ночь на, Филиппинах была темной и тихой. Мы сидели в шезлонгах в комнате для офицеров; звук шагов человека, поднимавшегося по ступеням, постепенно утих. Я думал о Сэки, который крепко спал, о том, что ему могло сниться. Раздались быстрые шаги по ступенькам, и в проеме дверей появилась высокая фигура лейтенанта. Он явно спешил — его куртка была не до конца застегнута. Он обратился к командующему Тамаи:

«Вы меня вызывали?»

Молодого человека пригласили сесть, и он опустился на стул лицом к нам. Тамаи похлопал его по плечу и сказал: «Сэки, адмирал Ониси лично посетил 201-е авиасоединение, чтобы представить план, имеющий громадное значение для Японии. План состоит в том, чтобы обрушить наши истребители „Зеро“, нагруженные 250-килограммовыми бомбами, на палубы вражеских авианосцев. Ваша кандидатура предложена в качестве командира атакующего подразделения. Что вы об этом думаете?»

Когда командующий Тамаи закончил, на глазах его были слезы.

Какое-то время ответа не поступало. Уперев локти в стол, зажав голову в руках, сжав губы и закрыв глаза, Сэки сидел без движения в глубокой задумчивости. Одна секунда, две секунды, три, четыре, пять… Наконец он пошевелился, медленно провел пальцами по своим длинным волосам. Затем он спокойно поднял голову и заговорил:

«Вы обязательно должны разрешить мне это». В его голосе не было и малейшей дрожи.

«Благодарю вас», — сказал Тамаи.

Всю следующую неделю шли лихорадочные приготовления отрядов камикадзе в Мабалакате, прорабатывались мельчайшие детали их первого вылета, намеченного на 25 октября. По мере того, как новости распространялись среди других пилотов, срочно формировали другие отряды, особенно в составе Второй воздушной армии, где менее чем за неделю удалось создать несколько собственных ударных отрядов. На этом раннем этапе основная инициатива и детали планирования вырабатывались самими пилотами, а основная роль старших офицеров закдючалась в координации и наблюдении за развертыванием новой тактики. Ранним утром 25-го числа два с лишним десятка человек, отобранных для первой атаки с Мабалаката, быстро позавтракали и выстроились на летном поле, лейтенант Сэки — на шаг впереди остальных, чтобы выслушать первое и последнее наставление от вице-адмирала Описи. По описанию Иногути, адмирал был бледен; когда же он начал говорить, его голос звуча медленно и взволнованно:

«Япония находится в большой опасности. Спасение нашей страны сейчас вовсе не в руках государственных министров, генерального штаба или командиров низшего звена вроде меня. Оно может прийти лишь от воодушевленных молоды людей, таких как вы. Поэтому, от имени сотен миллионов наших сограждан, я прошу у вас этой жертвы и молюсь за ваш успех.» Он умолк на мгновение, затем с усилием взял себя в руки и продолжил: «Вы уже — боги, безо всяких земных желаний… Я буду наблюдать за вашими стараниями до конца и сообщу о том, что вы совершите, при дворе. В этом вы все можете быть уверены.» Его глаза были полны слез, когда он закончил: «Прошу вас сделать все возможное. [763]»