Мирза Хади Русва - Танцовщица

– Да, не смей приходить, – проговорила хозяйка.

– Нет, раз уж ты не велишь, приду обязательно, – закричала старуха. – Посмотрю, что ты со мной сделаешь!

– Только посмей явиться, так отхлопаю тебя туфлями, что ни волоса на голове не останется!

– Попробуй только! Посмей! Ишь ты – туфлями побьет… Несчастная!..

– Ну, поднимайся! Прочь отсюда! Вот сниму туфлю…

– Не уйду, не отведавши твоих туфель, – с визгливым смешком проговорила старуха. – Бей! Ты ведь знатного отца дочь.

Этой насмешки жена Акбара Али стерпеть не смогла. Она вспыхнула и задрожала.

– Убирайся отсюда! – еле выговорила она. – Говорю тебе!

– Не уйду, не отведавши твоих туфель!

– Смотри! – обратилась хозяйка ко мне. – Она сама меня вынуждает. Без битья от этой дряни не избавишься.

– Бегам! Оставьте ее, – сказала я. – Ведь она бестолковая дура.

– А ты молчи, бесстыжая тварь! – завопила старуха. – Тебя-то я живьем съем.

Хозяйка сняла туфлю с ноги:

– Раз! Два! Три! Теперь довольна?

Я бросилась к ней, отобрала у нее туфлю и принялась успокаивать.

– Оставьте ее, бегам! – говорила я.

– Нет, ты не вмешивайся, – спорила она. – Я ее, проклятую, в порошок сотру!

– Бей еще! – кричала старуха.

Хозяйка сняла вторую туфлю и снова принялась колотить старуху. Та повалилась ничком и принялась биться об землю.

– Ай-ай! – вопила она. – Ай-ай! Так ты меня – туфлей! Ну что, душенька твоя успокоилась? Выместила на мне злость на мужнюю любовницу? Ай, побила! Ай, побила!

Старуха кричала так громко, что из кухни прибежала бува Амиран, и даже старая бегам вышла из своих покоев. Поднялся настоящий переполох. Увидев старую бегам, старуха принялась кричать еще громче.

– Она меня туфлями угостила! На старость мою не посмотрела!

– Почем я знала, чем тебя тут угощают? – попыталась утихомирить ее старая бегам. – А знала бы, сразу пришла бы тебя выручить. Ну, расскажите же, что у вас тут случилось?

– Она меня из-за какой-то твари побила, – заныла старуха, показывая на меня пальцем. – Ой! Из-за нее она меня побила!

Мне стало очень неловко. Ведь я впервые встретилась лицом к лицу со старой бегам, а сказать ей мне было нечего. Жена Акбара Али опять набросилась на старуху:

– Ходит тут, спрашивает, кто да что!

– Я-то спрашиваю, а ты что делаешь? – огрызнулась та.

– Да что же все-таки случилось? – снова спросила старая бегам.

– Я, несчастная, только посмела спросить, кто она такая, – ответила старуха, кивнув на меня. – Ну так что ж, что спросила? Какой в этом грех?

– Ты говорила, что сама знаешь, кто она, – возразила ей молодая хозяйка. – Для чего ж тогда спрашивала?

– Для чего? Ладно, скажу, для чего, – ответила старуха. – Погоди, я с тобой еще посчитаюсь. Ты ведь меня побила!

– Перестань, негодная! – рассердилась старая бегам. – Какие тут у вас счеты? Ты не забывайся!

– Я не с тобой говорю, – разозлилась старуха. – Болтай себе что душе угодно. Твоя воля!

– Ах ты, такая-сякая! Вон отсюда! – прикрикнула на нее старая бегам.

– Смотрите, и эта пришла меня гнать! Ладно, уйду. – И старуха поднялась, но, отряхивая юбку, все еще продолжала ворчать: – Глядите – выгнать меня хочет!.. Ухожу, ухожу… Посмотрим еще, как бы не позвали меня обратно.

Старая бегам обратилась к невестке:

– Скажи наконец, из-за чего ты повздорила с этой ведьмой?

– Матушка! Клянусь вашей головой, я ничего плохого ей не сказала, – ответила та. – Она сама словно с цепи сорвалась – чего только не наговорила этой бедняжке!

Когда зашла речь обо мне, старая бегам слегка нахмурилась, однако ничего не сказала. Должна сознаться, что если брань старухи ничуть меня не задела, – ведь я считала ее просто сумасшедшей, – то пренебрежительное отношение бегам очень меня обидело. Она еще не успела двинуться с места, как я поднялась, подошла к дверце и вернулась к себе в домик. Оттуда я услышала продолжение разговора.

– Эх, дочка! – сказала старая бегам невестке, когда я вышла. – Вольно или невольно, но ты очень плохо обошлась с несчастной старухой, да еще из-за какой-то дрянной продажной твари. Скажи, зачем тебе понадобилось ее защищать?

– Ладно уж, оставьте ее. Старуха получила, сколько Заслужила своим злым языком, – вступилась Амиран. – Лучше спросите свою невестку, как можно привечать гулящую девку, да еще ту, с которой муж дружит. Ведь он только на днях привел ее в дом и посадил нам на шею. Уж как она сама, невестка-то ваша, его упрекала, а тут вдруг вздумала пойти и позвать ее к себе.

– Да как она смела привести ее в дом? – возмутилась старая бегам. – А я разве не здесь живу? Пусть себе ходит, куда ей хочется, а в нашем доме чужим делать нечего. Вот послушай-ка: он, – она подразумевала своего мужа, отца Акбара Али-хана, – много лет был в связи с Хусейн-банди, но сколько он меня ни упрашивал, я не согласилась пустить ее в дом. Бува Амиран! Я вот что подумала. Если эта девка повадится в гости к нам ходить, то скоро Акбар Али поселит ее с нами в доме. Кого мы тогда будем винить в своей беде? Наше доброе имя в наших руках; но нынешние молодые женщины о будущем и не думают.

– Истинно так, бегам-сахиб! – согласилась Амиран. – Перво-наперво, какое дело уличной девке до честной семьи? Старые люди всегда говорили: зови к себе в дом какого хочешь мужчину, только не зови дурную женщину.

– Бува! – сказала бегам. – Это они говорили потому, что мужчина, если и придет в дом, так не станет врываться на женскую половину. Вот недавний пример. Когда все прятались от властей, [95]Хусейн-хан годами скрывался у нас. И вот, бува, жили мы в одном доме, но как! Видел он когда-нибудь хоть кончик моего покрывала? Слышал хоть одно мое слово? Целыми днями сидел себе смирно в пристройке и даже со служанкой объяснялся только знаками.

– Одно дело ты – дочка порядочной женщины, – обратилась Амиран к жене Акбара Али, – а другое – такие, как она. Если будешь с такими встречаться, того и гляди не убережешься и опоганишься. А вдруг она сунет свой палец в чашечку с известью или соком каттха; или у тебя за спиной выпьет воды из твоей чашки? Они нам не чета. Грязные твари! Разве можно им довериться? Болезней у них не перечесть. Их надо всячески остерегаться.

– Это одно, – добавила старая бегам. – Но беречься надо всего: злой тени, дурного глаза, колдовства. Бува, хорошо бы все это объяснить невестке. А сама она ничего не понимает. Да еще как бы ее чем-нибудь не окормили. Ведь случилось же так, что невестку Мирзы Мухаммада Али ее саут окормила пиявками. Бедняжке теперь нет покоя ни на земле, ни на небе; навек осталась неплодная, без детей и внуков.

– Верно, верно! – подхватила Амиран. – Вот ведь как бывает! Не знаю я, что ли?

– Да, бува, жены и содержанки так друг к дружке относятся, что лучше им жить порознь, в разных домах. Впрочем, когда и в другом доме живешь, все равно не всегда убережешься от пакостей. Взять к примеру меня. Та мерзкая грошовая девка чем-чем только не старалась мне навредить. Я то и дело находила у себя под подушкой то бумажку с молитвой, то амулет, то колдовские кружочки, то какие-то рисунки…