Ильяс Есенберлин - Отчаяние

Все горело внутри у хана Хакназара, будто выпил он тибетской горькой отравы. Но побелевшее лицо его было спокойно, а глаза холодно устремлены куда-то вдаль. Туяк-батыр с удивлением смотрел на своего хана. В таких случаях позволительно предаться горю, хоть для вида коснуться руками лица, глаз. Или, может быть, правда, что говорят некоторые среди людей о бездушии этого человека…

— Эмир Абдуллах уже в Ташкенте? — сухо спросил хан Хакназар.

— Нет, предав в руки кровавого эмира Шахсаид-оглана и не получив от Абдуллаха обещанной милости, султан Тахир укрепил город и не желает пускать туда эмира…

Вопрос за вопросом продолжал задавать хан Хакназар все тем же бесстрастным голосом. И батыр Туяк подробно рассказал обо всем, что происходило в эти тревожные дни на границах ханства. В день расправы над союзными казахами Баба-султан получил заранее подготовленное письмо от самого эмира с предложением покориться ему и выдать на расправу своего брата — Бузахур-султана. В крайнем случае эмир предложил выслать его отрубленную голову, а в награду снова утверждал Баба-султан в качестве своего наместника в Туркестанском вилайете. Баба-султан понял, что поспешил с казнью казахских султанов, но ему ничего больше не оставалось делать, как согласиться на все условия эмира Абдуллаха. Он заранее услал своего брата с степь, чтобы тот неожиданно напал на подходящего хана Хакназара. Однако теперь он послал вслед ему другой отряд с заданием отрубить голову самому Бузахур-султану. Тот же, проведав каким-то образом обо всем этом, свернул со своими джигитами в сторону Семиречья и по дороге грабит и угоняет стада из казахских и киргизских кочевий. Выполняя приказ эмира Абдуллаха, Баба-султан двинулся за ним следом, оставив Туркестан под опекой конницы эмира…

В общем, все на границе было как обычно. Султаны всех пород и кровей режутся друг с другом, как бешеные волки, потому что даже простые волки не бросаются почем зря на своих братьев. Путь в казахскую степь широко открыт наемной коннице эмира, а он, хан Белой Орды, безмятежно слушает здесь свадебные побасенки!..

— Много трупов сейчас в Туркестане, — задумчиво сказал хан Хакназар. — Где же старый шакал Шагай? Его всегда тянуло на запах крови!..

— По слухам, Шагай-султан где-то в Таласе… Ждет исхода схватки между братьями — Баба-султаном и Бузахур-султаном.

Хан Хакназар удовлетворенно кивнул головой:

— Я так и думал… Хитер же эмир Абдуллах. Ему главное — поссорить казахских султанов друг с другом, перессорить и своих султанов, нас натравливать на них, на киргизских вождей, тех — на нас… Неужели же мы окажемся глупей!

Туяк-батыр продолжал с удивлением смотреть на хана. Словно бы и не было у него никаких сыновей, так спокоен был его голос. Даже не спросил ничего о подробностях их страшной смерти.

— А где сейчас Тауекель-багадур?

— Он в Таласе, с Шагай-султаном. Так говорят.

— Ладно… Пусть никто не узнает о том, что ты мне поведал, батыр. Сейчас скачи в наш лагерь за реку!

«Камень не имеет жил, наполненных кровью, хан не имеет сердца». Это лишь подумал про себя Туяк-батыр отъезжая. И не мог представить он, что через две недели, оставшись один на могиле сыновей, хан Хакназар будет в смертной тоске царапать себе грудь и рыдать, как потерявшая детеныша белая верблюдица…

Еще не взошло солнце на следующее утро, а конное войско Белой Орды в полном походном порядке двинулось на восток. Проснувшись, жители Сарайчика с удивлением смотрели на опустевшие берега Жаика, где еще дымились костры. Вскоре и дым развеяло по реке…

Приданное хану ногайлинское войско было поднято среди ночи и ушло вместе с ним. Ногайлинские аксакалы задумчиво качали головами. Всякие слухи ходили среди людей.

— Отныне он — наш хан, и ему самому решать, что делать для нашей общей пользы! — твердо сказал старец Шалкииз-жырау, когда рассказали ему про это.

Через тринадцать дней прибыл хан Хакназар в Яссы. Здесь он узнал о происшедшем столкновении армий Баба-султан и Бузахур-султана в Таласской долине. Разбитому Бузахур-султану удалось бежать, и разгневанный эмир Абдуллах послал Баба-султану черную метку, означавшую смерть. Свежее войско Шагая под общим командованием Тауекель-багадура обрушилось на обескровленную армию Баба-султана. Но Баба-султан и на этот раз спасся, своевременно отступив. Это и позволило хану Хакназару беспрепятственно возвратиться в Яссы. По всему было видно, что, пока эмир Абдуллах не справится с бежавшими под защиту союзников обоими султанами и не подавит других своих многочисленных врагов, он не двинется на завоевание городов, а тем более не углубится в степь.

Всю жизнь не поддавался чувствам хан Хакназар, и осталась в народе память о нем как о справедливом, но твердом как камень человеке. И все же это было не так. Один раз в жизни поддался он человеческому чувству. Это случилось глухой ночью на могиле сыновей. В ту ночь, вопреки интересам ханства, он двинул конницу на восток. Там, у кашгарского правителя — хана Абдулатифа, находился Баба-султан — убийца его сыновей…

Этим хан Хакназар лишь усиливал своего главного врага — эмира Абдуллаха, против которого готовился воевать беглый султан. От Баба-султана уже приехали люди с покаянием и рассказами о невиновности введенного в заблуждение султана. Предлагался новый союз против Абдуллаха. Но чувства у хана Хакназара затмили рассудок. Вот почему спустя трое суток скакал хан Хакназар во главе казахско-киргизской конницы к Аксу. Немало грехов было на совести у Абдулатиф-хана по отношению к Белой Орде, но теперь это был бы хороший союзник против грозного Абдуллаха… Ночью с четырех сторон ворвались джигиты хана Хакназара в ничего не подозревающий город. И, ослепленный отцовской тоской, хан Хакназар собственноручно разрубил не успевшего одеться Абдулатиф-хана…

Услыхав об этом, поднял руки к вискам и застонал от великой скорби брат Абдулатиф-хана — могучий правитель Восточной Кашгарии и Джаркента Абдрашит-хан. Собрав все свои силы, бросился он в погоню и возле Жасыл-коля, в урочище Иртыш, дал бой уставшему войску Белой Орды. Оно было неполное и плохо подготовленное к такому сражению, это войско. Несколько дней длилась сеча. Прорвав наконец последнее кольцо ханских батыров-телохранителей, кашгарская конница изрубила в куски всех находившихся там, в том числе и хана Хакназара…

Так, один лишь раз изменив ханской осторожности и поддавшись обычной человеческой слабости, покинул этот бренный мир последний могучий хан Белой Орды, сумевший на недолгий срок снова объединить неспокойные и разношерстные казахские племена и роды и почти восстановивший Казахское ханство в тех границах, которые были при Касым-хане.