А. Сахаров (редактор) - Павел I

Меж тем эрцгерцог Карл, всё ещё не теряя надежды снова привлечь Суворова к военным действиям, предложил ему личное свидание с собой – Суворов отказался, сказав, что эрцгерцог может сообщить ему в письме, что почтёт нужным. Тот опять прислал доверенное лицо, графа Колоредо, с требованием свидания. Недовольный повелительным тоном письма, старик сухо отвечал посланцу:

– Эрцгерцог Карл, если он не при дворе, а в лагере, такой же генерал, как и Суворов, кроме того, что Суворов гораздо старше его своей опытностью. И притом, передайте его высочеству, что я не знаю обороны: умею только атаковать и двинусь вперёд, когда сам признаю удобным, и тогда уж не остановлюсь в Швейцарии, а пойду прямо во Франш-Конте. Скажите, что в Вене во дворце я буду у ног его высочества, а здесь, на войне, я, по меньшей мере, равен с ним и ни от кого не приму уроков.

«Чего хочет от меня эрцгерцог? – писал он тогда же П. А. Толстому. – Он думает обволшебить меня своим демосфенством… а у меня на бештимтзаген [90]ответ готов. Он дозволил исторгнуть у себя победу. Мне 70 лет, а я ещё не испытал такого стыда. Да возблистает слава его! Пусть идёт и освободит Швейцарию – тогда я готов».

Эрцгерцог оскорбился и в длинном письме принялся доказывать, что никак не он, а Корсаков и сам же Суворов виноваты в потерях. «Все тактики согласны с этим», – прибавил он в заключение.

И не пощадил же его старик за эту выходку в своём прямом ответе.

«Царства защищаются, – писал он, – завоеваниями бескорыстными, любовью народов, правотою поступков, а не потерею Нидерландов и гибелью двух армий в Италии. Это говорит вам солдат, который прослужил шестьдесят лет, водил к победам войска Иосифа II и победою утвердил за Австрией Галицию, – солдат, не знающий ни демосфеновской болтовни, ни академиков бессмысленных, ни совета карфагенского! Я не ведаю ребяческих соперничеств, демонстрации, контрмаршей. Мои правила: глазомер, быстрота, натиск ».

Но так как эрцгерцог настаивал и требовал от русских помощи, то Суворов созвал в Линдау новый военный совет из своих сподвижников, и этот совет решил единогласно, что, «кроме предательства, ни на какую помощь от цесарцев нет надежды, чего ради наступательную операцию не производить» .

Император Павел был немедленно же извещён фельдмаршалом об этом решении.

Взмыленная тройка подкатила к одному из дворцовых подъездов.

– Курьер… курьер из армии! – тотчас же разнеслось по всем коридорам, этажам и апартаментам – и курьер немедленно же был введён в кабинет государя.

– Злые или добрые вести? – быстро спросил император.

– Вести геройские, – почтительно и твёрдо ответил посланец, подавая запечатанный пакет.

Государь нетерпеливо сломал печать и жадно погрузился в чтение реляции.

– Слава Богу!.. Честь оружия спасена и армия тоже! – воскликнул он, осеняя себя крёстным знамением, и снова перечитал реляцию.

– Ты находился всё время там? при фельдмаршале? – спросил он.

– Всё время, ваше величество, и был очевидным свидетелем неимоверных трудов и подвигов армии.

Государь с несколько большим вниманием окинул взглядом всю фигуру курьера.

– Господин полковник Черепов! – воскликнул он с улыбкой. – Ну что ж, удалось ли вам в бою схватить за тупей фортуну?

– Моя фортуна в руках вашего величества, – ответил, склонив голову, Черепов.

– Недурно сказано! – усмехнулся император. – Итак, ты видел всё?.. Сам был свидетелем?.. Расскажи. А впрочем, нет! – перебил он самого себя. – Пойдём сперва к императрице, порадуем её доброй вестью, и там заодно ты расскажешь.

И он повёл Черепова на половину государыни.

– А что ваше сердце, господин полковник? – нежданно спросил вдруг император. – Всё так же ли продолжает хранить чувствительность к известной особе?

– Да, государь, и поднесь люблю её! – открыто сказал Черепов.

– И что ж, намерены делать предложение?

– Желал бы с охотой всего сердца, но…

– Всё ещё не осмеливаетесь?

– Да, ваше величество!

– Где чересчур уж смел, а тут робок некстати, – заметил с улыбкой император. – Ну, хочешь, я буду твоим сватом? Для меня, надеюсь, отказа не будет.

И с этими словами они вошли в кабинет императрицы.

Государыня у окна занималась акварельною живописью. Княгиня Ливен, бывшая в тот день дежурной статс-дамой, сидя за креслом её величества, держала на коленях какую-то вязальную работу, а дежурная фрейлина читала вслух государыне вновь вышедшую повесть Карамзина. При входе императора обе последние дамы почтительно поднялись с места. В эту минуту, быстрым взглядом окинув всю женскую группу, Черепов чуть не вскрикнул от восторга: в дежурной фрейлине узнал он графиню Елизавету, которая, тоже подняв глаза на вошедших, вдруг вся вспыхнула от неожиданной радости.

– Я знал, зачем вёл вас сюда! – как бы вскользь заметил ему государь с самой милостивой улыбкой и прямо направился к императрице.

– Добрые вести!.. Славные вести!.. Старик наш неразлучен с геройством! – сказал император и сам стал громко читать реляцию Суворова.

Вслед за тем он заставил Черепова рассказать обо всех виденных им подробностях альпийских битв и переходов. Безыскусный, но правдивый и оживлённый рассказ в устах очевидца был увлекательно ярок и вместе с тем прост и невольно хватал за душу. Государь сжимал губы и нервно мял в пальцах сложенную бумагу, когда передавались ему все мрачные подробности предательских козней наших добрых союзников; императрица невольно стёрла слезу, слушая о том, что перенесено было русской армией на ледяных вершинах и в глубине тёмных пропастей этого «царства ужасов»; но лица царственной четы засветились удовольствием и радостью, когда рассказ дошёл до спасения армии, до эпизодов её перехода в Кур, до выражения того чудного, геройского духа, которым оживлено было всё войско в самые ужасные дни. Переданы были также и многие подробности о великом князе Константине, о его самоотвержении в Клентальской битве, о его боевых трудах, лишениях и живом участии к солдатам, с которыми делился он всем, чем только мог и что имел при себе. Этот последний рассказ вполне возвратил государю его светлое, довольное настроение духа.

– Благодарю!.. Спасибо! – сказал он приветливо Черепову и вслед за тем вдруг обратился к графине Елизавете: – Не правда ли, что не много красавиц отказались бы от чести быть жёнами подобных героев?

– Если только герои захотят обратить на них внимание, государь, – скромно заметила девушка.

– О, в этом я совершенно уверен! И потому (он весело окинул взглядом Черепова и Лизу) …и потому, сударыня, я позволяю себе просить вашей руки для генерал-майора Черепова. Надеюсь, ни вы, ни ваш батюшка не откажете нам в этой чести?