Эдмон Лепеллетье - Фаворитка Наполеона

Анрио любил свою родину как верный солдат. Простить неверную жену он мог бы из жалости, из великодушия любящего сердца, но, конечно, будет беспощаден к изменнице родной страны, продавшей ее врагам. Очевидно, надо молчать. Ведь Анрио возненавидит ее, если узнает истину. Он, может быть, не убьет ее, однако смерть была бы счастьем Для нее: ведь тогда Анрио стал бы оплакивать ее, теперь же он прогонит ее, а это будет наказанием гораздо худшим, невыносимым.

Алиса больше, чем когда-нибудь, любила теперь мужа. Она поняла, что сказать ему все – значило бы потерять его, и потому надо было продолжать играть свою роль, носить маску… Она надеялась в глубине души, что среди всеобщих беспорядков, падения-империи, среди почти мирового крушения Мобрейль исчезнет, что она ничего больше не услышит о нем, что ей не придется получать новые позорные приказания, требующие повиновения. И действительно, в первые дни после взятия Парижа она вздохнула свободно. Мобрейль был занят другим. Он с разрешения Бурбонов получил полномочия от Талейрана на одну тайную миссию. Мобрейлю была дана двойная инструкция. Прежде всего он должен был завладеть сокровищами императора, похищенными Марией Луизой при ее бегстве.

Это поручение Мобрейль выполнил удачно. Он вернулся в Орлеан с неким Диодоном; тот служил раньше в Испании, был разжалован за бегство, а затем, в первые дни реставрации – как это было со многими, изменившими Наполеону, – был восстановлен в правах и назначен главным финансовым комиссаром.

Мобрейль напал на императорские фургоны; часть их была разграблена на месте, а остальное отправлено в Париж, по всей форме, с протоколом, подписанным Диодоном. Фургоны, помещенные на Орлеанской площади, содержали десять миллионов золотом, три миллиона серебром, бриллианты, табакерки и перстни, предназначенные для подарков и стоившие около четырехсот тысяч франков. Все было разграблено, даже мундиры и платки императора, даже его белье, помеченное буквой «Н».

Совершив это воровство, Мобрейль взялся за вторую половину своей задачи и для этого вернулся в Париж.

Алиса с ужасом увидала его во дворце маршала Лефевра, куда она удалилась после отъезда Марии Луизы, когда прекратились ее обязанности придворной дамы.

Уверенный, что он сохранил над нею свою власть, полюбовавшись некоторое время ее испугом, Мобрейль сообщил то, что он от нее требовал.

Дни Наполеона была сочтены. Союзники, отказавшиеся от всяких отношений с Наполеоном и его семейством, по-видимому, приняли меры к охране особы бывшего императора. Были назначены особые комиссары, чтобы сопровождать его в путешествии по Франции. Таким образом союзники как бы не желали никакого похищения или убийства, но если бы это случилось, были бы очень довольны; они продолжали бояться победителя при Аустерлице, могучего человека, державшего их в страхе во все время войны во Франции, человека, который и теперь, конечно, побил бы и прогнал их, если бы не измена маршалов и бегство Марии-Луизы.

Людовик XVIII не мог быть спокоен за свой трон, пока был жив Наполеон. С острова Эльба можно было вернуться, изгнанник мог бежать, и тогда король был бы в опасности. Только из могилы не было возврата, а потому Наполеон должен был умереть. Ведь, по мнению союзников, от этого зависели спокойствие Европы, мир Франции, благосостояние Бурбонов. Но как избавиться от ненавистного противника?

Смерть Наполеона была мечтой маркиза де Мобрейля. Он совещался об этом с Нейппергом в Англии. Тогда случай не благоприятствовал исполнению их плана, но теперь обстоятельства, казалось, были благоприятны. Мобрейль получил аудиенцию у Талейрана, изложил ему свой план, который был выслушан внимательно и благосклонно. Он указал, насколько удобнее и легче устроить такую попытку теперь, на пути Наполеона в изгнание.

Никакой свиты у бывшего императора не будет. Генерал Камбронн, сопровождающий Наполеона с восемьюстами гренадерами старой гвардии, не может следовать за ним со скоростью экипажа. В удобном месте легко будет устроить стычку, поднять шум, приблизиться к императору и убить его без всякого риска. Иностранные комиссары не смогут защитить его. Убийство легче совершить в каком-нибудь городе на юге, где особенно накалены религиозные и политические страсти, если бы не удался первый план. В таком городе Наполеон один, без стражи, без друзей, предоставленный ярости фанатиков, легко мог быть брошен в Рону или задушен в какой-нибудь гостинице. Мобрейль брал на себя возбудить ярость крестьян при проезде императорского экипажа, в последнюю минуту подать сигнал к убийству, а если надо, то и нанести первый удар.

Талейран с улыбкой выслушал коварный план Мобрейля и, когда он кончил, поручил ему ради пробы вернуться в Орлеан и завладеть сокровищами, принадлежавшими лично Наполеону.

– Когда вам удастся, дорогой маркиз, вернуть законным владельцам эти богатства, похищенные узурпатором, тогда приходите ко мне, – закончил Талейран с многообещающей улыбкой.

Мобрейль, конечно, не упустил такого случая. Он исполнил поручение и получил аудиенцию у великого дипломата.

При этом свидании убийство Наполеона было решено, причем местом совершения преступления были назначены окрестности Оргона, в Провансе, даже сам Оргон, если Наполеон остановится там.

Мобрейль должен был прибыть туда заранее, возбудить население, устроить какую-нибудь демонстрацию и действовать. Правительство Бурбонов не будет производить серьезного следствия. Убийцы, находясь под защитой трона и церкви, не только не понесут наказания, но будут щедро вознаграждены.

Мобрейль рассказал Алисе весь этот план, не называя только назначенного места, и прибавил:

– Но есть одно затруднение. Как настолько близко подойти к тирану, чтобы без затруднения ударить его? Я знаю провансальцев: они много кричат, но ничего не делают. Надо, чтобы какой-нибудь молодец подал им пример. О, после первого же удара они разорвут Наполеона в клочки!

Алиса слушала, дрожа от негодования.

– Вы не посмеете подать знак к этому, – проговорила она.

– Я-то не посмею?! Придите взглянуть на меня в Оргон и вы увидите, дрогнет ли моя рука, смутится ли мое сердце перед чудовищем, от которого надо освободить землю! Вся штука в том, чтобы подойти к нему, потому что дурачье-комиссары, конечно, будут защищать его. Они должны привезти его здравым и невредимым на остров Эльба. Впрочем, принц Беневенто, поручая им пленника, наверное, шепнул им на ухо свое знаменитое предостережение агентам: «Пожалуйста, господа, не слишком усердствуйте!» Ну, да там увидим, на месте. Бывают победы без всякого плана, по вдохновению; сами события укажут, что делать. Ведь мне нужен только предлог, хотя бы тень предлога, чтобы подойти к тирану на расстояние протянутой руки, и этот предлог доставите мне вы!