Лесь Гомин - Голгофа

— Созови мне всех мужей святых и братьев моих.

Девочка вышла. Брат Семеон нервничал. Наконец вошли советчики. Брат Семеон сразу стал читать им письмо отца Амвросия. Все слушали молча. И когда он кончил, долго еще никто не нарушал тишины.

— Ну, так что посоветуете? Что делать отцы?

Поднялся Сырбул, румяный и крепкий старик. Он помялся немного и отрубил:

— Поздно отец Амвросий предупреждает… В «раю» уже знают об этом. Наши квартиранты сами собираются уходить. Но только хотят требовать назад деньги. Вот что. Говорят, теперь, когда нет царя, мы должны возвратить деньги, и отправить их на станцию. Верующие тоже бунтуют. Спрашивают, если нет царя, то почему, не приходит отец Иннокентий на царствование, чтобы возвратить наши хозяйства, наши земли, дать нам счастливую жизнь, как обещал в своих проповедях.

Все сидели, склонив головы, охваченные тревожным предчувствием. Ведь каждый знал, что достаточно одному из обитателей «рая» осознать весь ужас положения, трезво посмотреть на скотские условия жизни раян, как вся масса выйдет из повиновения, взорвется гневом. И в этом гневе, в этом стихийном водовороте сгорит в первую очередь Гефсиманский сад вместе с отцами апостолами.

— Так что ж вы советуете, отцы? Как поддержать веру в людях? Как защитить святую церковь от напасти дьявола?

— Не плачь, — грубо оборвал его речь брат Марк. — Бог знает, что делает. Не нам об этом думать. Отец Амвросий правильно советует. Надо вернуть Иннокентия из ссылки. Нужно снова отправить поход, пускай выйдут старые раяне, а новых мы здесь оставим. У новых вера еще крепка, их руками можно и дезертиров выгнать.

— А пойдут ли? — насмешливо спросил кто-то. — Уже ходили в Муромский.

— Пойдут! — отрубил Марк. — Это нужно поручить мироносицам. Еще неизвестно, действительно ли нет царя, или нас только дурачат. Пока вернутся, мы уже будем знать все, что нужно. А там, может, и Иннокентий возвратится.

Синедрион апостолов загудел. План Марка вернул всем надежду. Как-то сразу поверили в него и решили не откладывать поход.

— Кому же поручим это сделать? — нерешительно спросил Семеон.

— Я предлагаю послать Горпину, она наиболее известна среди мироносиц.

Горпина Корнева действительно была наиболее популярной мироносицей в «раю». Апостолы согласились и поручили организовать поход, собрать по селам средства. Руководство всем остальным опять-таки доверили Герасиму Мардарю и Семену Бостанику. В тот же день в Архангельск скорым поездом выехал брат Иннокентия Марк, чтобы предупредить Иннокентия и подготовить его к встрече с паствой.

Планы синедриона апостолов оправдались. Снова зашевелились раяне. Новый прилив веры вспыхнул в разбитых сердцах. Горпина Корнева оказалась в центре внимания.

Вокруг нее группировались и суетились бабы с райского подворья. В села двинулись вереницы паломников. Сама же Горпина ходила и рассказывала страшное видение, которое ей представилось в ночь перед пятницей.

— Лежу это я и вижу, как оно что-то — чирк! чирк! Встала. Смотрю, а отец Иннокентий стоит в терновом венке, в черном весь и свечу в руке держит. Стоит, смотрит на меня и к себе подзывает. Подхожу я. А он мне тогда: «Нет, не сама, говорит, иди, а двенадцать вас должно

быть. Выбери, говорит, еще одиннадцать и тогда приходи». Вот я и собираю это людей, чтобы пойти к нему. А как уходил, то еще добавил: «Да и те двенадцать только избранные, что ко мне войдут в мою темницу, а за вами пусть идет каждый, кто верит в меня».

Этот рассказ в сотнях вариантов распространялся «раем» в окрестных селах, где было много несчастных вдов и матерей, чьи мужья и сыновья не вернулись домой. Снова ожил «рай».

— Отец Иннокентий должен приехать! Отец Иннокентий возвращается судить грешных и праведных. Скоро прибудет преотул чел маре, чтобы сесть на престол и принести радость верующим! — гудели по всей Бессарабии.

Из хаты в хату, из двора во двор неслась весть о том, что войне уже конец, конец господству лютого императа, что вскоре придет царь царей Иннокентий и освободит свой народ. А вслед за этими ползли слухи, что уже и в «рай» проникла нечистая сила и восстает против обители, против Гефсиманского сада.

Заволновались раяне вокруг кельи отца Семеона. Толпятся, умоляют выйти и указать путь спасения. Смилостивился отец Семеон, вышел к своим верующим в церковь и громко сказал:

— Не велел мне отец Иннокентий об этом говорить никому, я и молчал. А теперь повелел вам, мирянам, сказать все. Живут у нас пройдохи, горлохваты, дьявольское племя, которое точит нож против святой церкви. Не подчиняется мне, не почитает бога и обитель. И бог сказал подобрать верных своих детей и очистить обитель.

— Покарать нечестивых! — хищно заревела толпа.

В ту ночь страшные вопли раздавались в кельях и пещерах. Беспощадно били дезертиров, на которых указывали святые апостолы. В одну ночь освободили от них монастырь.

Поход готовился. Пышный, помпезный поход за освобождение святого Иннокентия из Соловецкого монастыря. Перед этим два молебна отслужили: один за успехи похода, а второй — за победу над детьми дьявола, которых уничтожили во славу бога и его святого духа Иннокентия.

Марк прибыл в Соловецкий монастырь в апреле 1917 года. Он проехал долгий путь неизмеренными просторами Российской империи и видел, как шалела она в первом зареве революции. Марк насмотрелся на новые порядки, на людей с красными повязками на рукавах, узнал, что государь сам отрекся от власти, отдал царство народу. Но народ этот не стал царствовать, а с глухими проклятиями шумит на вокзалах, базарах, в селах.

Марк подробно все рассказывал Иннокентию и внимательно следил, как тот воспринимает. И когда хмурился Иннокентий, Марк говорил тише, а улыбался Иннокентий — Марк повышал голос.

— Сбили мы рога бунтовщикам, спасли обитель и к тебе ходоков снаряжаем. На тебя надежда… без тебя не удержимся.

Иннокентий довольно потер руки. Он почувствовал манящее дыхание воли.

— Это хорошо! Прекрасно! Ваши головы стали умнее. Ходоков ко мне пришлете, я возвращусь с народом, меня встретят, как царя, меня будут ждать, как пришествия бога. Верно! Мы покажем еще свою силу.

Он сел к столу и написал длинную телеграмму, адресованную в «рай», в которой приказывал снарядить в Соловецкий монастырь двенадцать ходоков, отправить их скорым поездом.

— Возьми эту телеграмму и поезжай на почту. Ко мне не приходи, пока не позову тебя. Никому не говори, что ты мой брат. Я теперь умнее буду, чем в Муромском. Нужно действовать по-другому.

Марк ушел. Иннокентий еще долго ходил взволнованный по келье, а успокоившись, начал составлять воззвание к пастве. Написал он его по-молдавски и переслал в типографию Фесенко в Одессе, просил напечатать 20 000 экземпляров. К нему приложил свой портрет и велел переслать заказ в Липецкое, в Гефсиманский сад. Аванс он предусмотрительно отправил вместе с заказом. Сумма аванса была значительно больше, чем стоила вся работа. Из этого Фесенко мог догадаться, что воззвание должно быть отпечатано без разрешения цензуры. В Липецкое он послал письмо, в котором писал, что воззвание нужно распространить среди крестьян. В этом воззвании он обещал возвратиться в Молдавию, на суд и расправу над нечестивыми, и выполнить свои обещания.