Э. Гранстрем - Два героя

Он вошел в свою комнату, вынул из сундука мешочек с ядом и, положив его в карман, отправился в Лигурию.

Солнце уже склонялось к горизонту. Взглянув на саванну, Кастанеда увидел Маркену, который шел к дальним бататовым плантациям. Это ему было кстати; он прибавил шагу и вскоре был в Лигурии.

Ара стояла у дверей.

– Где твой господин? – спросил он.

– На поле, – ответила она.

– Позови его скорее, мне нужно поговорить с ним.

Ара медлила.

– Ты слышала? Беги скорей! Я должен сейчас его видеть.

Ара бросила на испанца вопросительный взгляд, потом медленно удалилась. Но едва она скрылась за углом дома, как Кастанеда бросился в спальню Маркены, отвернул одеяло и осторожно высыпал ядовитый порошок на постель. Положив пустой мешочек в карман, он затворил за собой дверь и быстро вышел на веранду.

Прошло много времени, пока пришел Маркена.

– Ты отправляешься в Сан-Доминго? – спросил Кастанеда. – Разве адмирал опять на Эспаньоле? Я слышал это от Каллинаго.

– Адмирала ждут, – ответил Маркена: – на этот раз я надеюсь повидать его.

– Откуда ты это знаешь?

– Один из наших новых соседей привез сегодня из Изабеллы нескольких невольников и рассказал мне это.

– А они, по моему примеру, привозят с собой караибов! Но надо быть осторожным с этими скотами: они коварны и злы от природы.

– Мне кажется, ты прав. Я тоже думаю, что мой бедный Энрико пал жертвой коварства караибов.

– Ого! это для меня новость и пахнет жалобой на моих караибов.

– Да, Кастанеда, но ты в этом так же мало виноват, как я. Это эпилог романа, разыгравшегося между Лигурией и Королевским двором.

– Расскажи, пожалуйста, это очень любопытно!

– Изволь. Ты знаешь, что я интересуюсь караибским языком.

– Да, да. Странный язык, не правда ли? Мужчины говорят на одном языке, а женщины – на другом.

– Ну, да. Новый арендатор привел нескольких караибов, с которыми я разговорился. Не знаю, как это случилось, но я расспросил одну из женщин о ядовитых лесных плодах и описал ей болезнь Энрико, потому что все думали, что он отравился. По крайней мере Ара убеждена в этом.

Маркена замолчал.

– Дальше, дальше, сосед! – воскликнул с нетерпением Кастанеда.

– Караибка подтвердила предположение Ары и описала мне яд, от которого умер Энрико… Он добывается из корней ядовитой змеи-травы.

– Ты хочешь сказать, что Энрико ее ел?

Маркена отрицательно покачал головой.

– Нет, я узнал из уст караибки ужасный способ мести у индейцев.

– Ты говоришь загадками, Маркена. При чем тут месть? Ведь тут дело идет о случайном самоотравлении.

– Не прерывай меня, Кастанеда. Под конец тебе станет все так же ясно, как мне… По словам этой женщины, индейцы чрезвычайно мстительны. Если оскорблена его честь или его жена, то жажда мести доводит его до безумия и он утоляет ее не иначе, как смертью обидчика, а иногда даже истреблением всего его рода. Месть принимает у индейцев самые свирепые и отвратительные формы. При этом мститель, «канаима», никогда не нападет на свою жертву открыто, а всегда из-за угла, с расчетом на верный успех и на полную безопасность для себя. Чаще всего он пользуется для своих темных целей многочисленными известными ему ядами. К самым ужасным по своему действию принадлежит яд «маски», приготовляемый из луковиц ядовитой змеи-травы.

Индейцы разрезают луковицы этого растения на тонкие кусочки, сушат их на солнце и затем с величайшей осторожностью растирают в мельчайший порошок. Корень этот так ядовит, что одно прикосновение его к телу производит сильный ожог и затем накожную сыпь. Если мстительное чувство понуждает индейца сделаться «канаимой», он преследует свою жертву как змея и ни на мгновение не выпускает ее из виду, пока наконец ему не удастся настигнуть ее спящею. Тогда он бросает ей на губы и под нос небольшую щепотку ядовитого порошка, чтобы спящий вдохнул его. Сильное жжение внутренностей, ужасная, ничем неутолимая жажда и бред суть симптомы этого отравления, влекущего всегда за собой смерть.

– И ты веришь этому, Маркена? А что думает об этом этот новый переселенец?

– Я с ним не говорил об этом. Но ты меня отвлекаешь в сторону: знаешь ли, кто в этом случае был канаимой?

– Нет, – ответил Кастанеда хриплым голосом.

– Ты сейчас узнаешь это! – воскликнул Маркена. – Кто подкрадывался как змея в траве к моему Энрико? Чьи следы скрещивались так часто с нашими? Кто поклялся мстить мужу Ары?.. Канаима здесь не кто иной, как твой Каллинаго!

Было уже темно и Маркена не мог видеть, как лицо Кастанеды страшно изменилось и побледнело. В это мгновение их внимание было привлечено другим обстоятельством.

Из спальни послышался громкий отчаянный визг и через открытое окно выпрыгнул на веранду Бецерилло; он с визгом и воем стал валяться по полу и тереть свою морду о стену.

Маркена с изумлением смотрел на собаку. У Кастанеды сквозь зубы вырвалось проклятие. Ему тотчас все стало ясно. Он не заметил в темноте собаки и запер ее в спальне, а глупое животное вздумало отдохнуть на постели Маркены и нанюхалось ядовитого порошка.

Но Кастанеда скоро опомнился.

– Собака взбесилась, надо убить ее! – вскричал он и, выхватив кинжал, бросился к веранде. Бецерилло перескочил через перила и с жалобным воем помчался домой, преследуемый своим хозяином.

Маркена стоял в оцепенении. К нему подошла Ара.

– Видишь, он тоже канаима, ведь я говорила тебе, что он насыпал яд на подушки, а ты мне не поверил, вот теперь собака его отравилась. Берегись его, он друг караиба.

Маркена молча пожал руку своей спасительнице.

– Еще несколько дней, – проговорил он тихо, – и мы уйдем отсюда.

Тем временем Кастанеда бежал за собакой и догнал ее лишь близ своего дома.

– Глупое животное, чуть не выдало меня! – крикнул он в гневе, ударив собаку в грудь кинжалом. – Теперь поверят, что ты взбесилась! – пробормотал он, глядя на убитую собаку. – Никто не подумает, что тебя тоже отравил канаима!

И он взглянул в сторону Лигурии, которая резко выделялась при лунном свете от саванны. «Нет, – прошептал он, – туда я сегодня не пойду. Пусть судьба свершится!»

С поникшей головой медленно подошел он к своему дому. Там было все тихо, только караиб сидел перед дверью, поджидая своего господина. Кастанеда молча прошел в свою спальню… Но в эту ночь не мог сомкнуть глаз.

Весть о гибели собаки быстро разнеслась по Королевскому двору и глаза индейцев заблестели радостью.

– Господин сам убил ее! – говорил стройный юноша, многозначительно кивая другому. – Теперь наши следы исчезнут в траве. Кто будет стеречь его, когда он заснет или станет искать золото? Теперь он не опасен, а в лесу будет беспомощен как ребенок. Настает час мести!