Хамза Есенжанов - Яик – светлая река

Тревожно забилось сердце Шолпан, она поняла, что Хакима постигла большая беда. В первую минуту Шолпан так растерялась, что даже не могла думать – во все глаза смотрела на жандармов и Хакима. С противоположного берега послышалось конское ржание. Шолпан вздрогнула и оглянулась – там тоже военные люди с винтовками. Сколько их? Раз, два, три, четыре… Один джигит держит в поводу лошадей, другой, склонившись над водой, умывается, остальные двое сидят в тени ивы и о чем-то оживленно переговариваются. Еще тревожнее стало на душе. Она снова перевела взгляд на Хакима. В ушах звучали слова Адильбека, несколько минут назад пробежавшего мимо нее: «Хакима арестовали!.. Я бегу к Нурыму!..» Шолпан начала овладевать собой. «Арестовали? Как же это так?.. – подумала она. – Ведь раньше говорили, что арестовывают только русские, а тут казахи ведут казаха?!. Увезут в Кзыл-Уй и посадят в тюрьму!.. Чем же провинился перед ними Хаким?..» Не зная, что предпринять, чем помочь Хакиму, она принялась с остервенением выплескивать из лодки зеленую тухлую воду. Но пыл ее прошел быстро, она вдруг почувствовала страшную усталость, руки беспомощно опустились; она снова стала смотреть на подходившего к берегу Хакима.

– Эй, девка, умеешь ли ты грести веслами? – еще издали крикнул жандарм.

Хаким старался не смотреть на Шолпан. Он стоял возле лодки, опустив голову, молчаливый, подавленный, потерявший все надежды на спасение. Одет он был по-праздничному: в синих суконных брюках, хромовых сапогах, сшитых по-русски, снежно-белом кителе. Речной ветерок шевелил его густые черные волосы. Шолпан смотрела на него не отрывая глаз, ей хотелось крикнуть: «Он мой, куда вы его ведете?!» Но молчала.

– Ты что обомлела вся, как воробушек перед змеей? О женихах размечталась? – снова заговорил жандарм, цинично разглядывая босые ноги Шолпан. Помолчав с минуту, он обернулся к напарнику и, усмехнувшись, сказал: – Настоящая утка-песчанка – хорошая добыча для ястреба!.. Глаза – угольки!..

Шолпан выпрыгнула из лодки.

– Куда?.. Я спрашиваю, умеешь ли грести веслами?

– Да.

– Садись, грести будешь. Лодка выдержит?

– Куда они вас ведут? – подойдя к Хакиму, спросила Шолпан, не обращая внимания на жандармов. – В чем они обвиняют вас?

Говорила Шолпан тихо, и голос ее показался Хакиму особенно теплым и ласковым. Он поднял голову и встретился взглядом с молодой женщиной. Секунду они оба молчали. Шолпан вздохнула.

– В чем обвиняют, еще и сам не знаю. Может, в этом, а может, и в чем другом… – глухо ответил Хаким. – Арестовали, а теперь, очевидно, посадят в тюрьму.

– Прекрати разговоры, молодой человек! Куда и зачем везут – потом узнаешь. Об этом начальство позаботится. А ну-ка полезай в лодку! – властно приказал жандарм, тронув за плечо Хакима.

– Эй, чего мешкаете, живее переправляйтесь! – донеслось с противоположного берега. Это кричал офицер, с нетерпением ожидавший возвращения конвойных.

– Живей, живей! Ну, лезь в лодку, кому говорю! – осмелел жандарм и стал подталкивать Хакима в спину.

– Погоди! – резко обернулся Хаким. Он не спеша снял с себя сапоги, брюки и китель. Сапоги и китель завернул в брюки, связал их и только после этого вошел в лодку. На дне лодки хлюпала вода. Он взял из рук Шолпан весло и стал медленно выплескивать воду. Хаким старался как можно дольше задержаться здесь – надеялся, что подоспеет Нурым с товарищами и выручат его. То и дело незаметно поглядывал в степь, но там никого не было видно. «Неужели Адильбек еще не сообщил им?» – подумал Хаким.

Жандармы, сначала спокойно следившие за его работой, начали проявлять нетерпение:

– Чего копаешься, работай живее!

– Быстрей шевели руками!

Неожиданно со стороны аула послышался шум приближавшейся толпы. Вскоре между кустов замелькали люди. Это спешили к реке аульчане – старики, женщины, дети. Сильнее всех кричала Дамеш. Жандармы засуетились и вскочили в лодку. Еще в Джамбейте они узнали, что аул хаджи Жунуса – бунтарский аул, люди здесь злые и могут устроить самосуд. Разоружили же они Маймакова и его напарника!..

– Эй, девка, отталкивай лодку! Ну!.. Подымет она нас четверых? – с беспокойством спросил жандарм, поглядывая по сторонам.

– Не только четверых, десятерых поднимет.

Оттолкнув лодку от берега, она ловко вскочила на корму. Лодка качнулась и едва не зачерпнула воду правым бортом. Как только лодка отплыла от берега, жандармы сразу притихли. Они сидела на корточках и цепко держались за борта. Один из них, что постарше, торопливо зашептал молитву:

– Аллах всемилостивый!..

В его широко раскрытых глазах – испуг. Шолпан сразу догадалась – боится реки. Лодка раскачивалась, казалось, вот-вот она перевернется. Второй жандарм, тоже, очевидно, не умевший плавать, умоляюще попросил молодую женщину:

– Ради аллаха, потише…

– Что, боитесь? Вода не холодная, – резко ответила Шолпан, принимаясь грести.

На дне лодки хлюпала зеленовато-мутная вода. Боясь вывалиться за борт, жандарм сел прямо в эту пахнувшую плесенью воду.

Хаким сидел на носу лодки и с тоской глядел на Анхату, словно навсегда прощался с любимой рекой. Умоляющий возглас жандарма заставил его обернуться. Увидев трусливо съежившихся на дне лодки конвоиров, Хаким рассмеялся: «Что, воды испугались?..» По тому, как пугливо озирались жандармы по сторонам, втягивая головы в плечи, как цепко держались за борта, нетрудно было догадаться, что они смертельно боятся воды. «Грозными были на берегу? – подумала Шолпан. – А теперь притихли, как слепые щенята…» Она любовалась Хакимом, гордо сидевшим на носу лодки, презирая жандармов, безвольных, забывших про оружие и шептавших молитвы. Она решила воспользоваться их слабостью и крикнула:

– Скажите, куда увозите этого джигита? Не скажете, опрокину вас в реку!..

Для острастки она подняла весло, словно готовилась ударить им по голове ближнего конвоира. Глаза загорелись искорками, лицо стало серьезным и строгим. Она ненавидела жандармов не только за то, что они увозили Хакима, – ей казалось, что они, именно они, эти палачи, были виновниками всей ее несчастной жизни.

Один из конвоиров пригрозил было молодой женщине винтовкой, но Шолпан не растерялась, начала сильнее раскачивать лодку.

– Читай заупокойную! – приказала она. – Только вчера я здесь измеряла глубину – пять человеческих ростов! Сейчас я отправлю вас к рыбкам в гости!

– Сестрица, родная! Чем же мы виноваты? Разве же по своей воле приехали сюда? Мы ведь подневольные, что прикажут, то и делаем, – чуть не со слезами на глазах проговорил пожилой жандарм.

Глядя на них, Хаким вдруг понял, что это лучший случай для побега. Он надеялся, что подоспеют Нурым, Асан и Тояш, но они запаздывали, – значит, надо действовать самому.