Йозеф Томан - Калигула или После нас хоть потоп

Через минуту на дороге, вымощенной сине-зеленым травертином, появилась первая лектика. Если это Сервий Курион, подумал про себя Авиола, то хорошо. Я тут же ему скажу, что голуби предвещают измену. Узнав носилки бывшего сенатора Юлия Вилана, которого по приказу императора разорили кредиторы и который вынужден был отказаться от сенаторского звания из-за бедности, он нахмурился. Но тут же заулыбался и обнял гостя. Потом приветствовал Бибиена. Наконец в сопровождении Луция из носилок вышел Сервий Курион. Высокий, худощавый, он шел легким пружинящим шагом. От другого входа приближался вождь республиканцев и сборщиков податей в Паннонии Пизон. Последними прибыли через третьи ворота старый сенатор Ульпий и работорговец Даркон, глава корабельной монополии. Все рассматривали Луция, восхищались им, поздравляли с удачной речью в сенате и наградой. Только Ульпий молчал.

Авиола посадил Сервия Куриона в центре. Скользнул взглядом по гостям и, с трудом глотнув, выпучил глаза: восемь! Как голубей. Кто изменит?

Новости, которые сообщил Сервий, не предвещали ничего хорошего: шурин Авиолы Гней Помпилий, командующий испанским легионом, должен был на этих днях вернуться вместе с легионом в Рим. Но внезапно по приказу императора был отозван и переведен в Мавританию. Мы не можем теперь на него рассчитывать. Удалось узнать, что Марк Вилан, один из нас, был арестован за ростовщичество. Правда ли это? Он обратился к Юлию Вилану. Тот молча кивнул.

У Авиолы потемнело в глазах. За ростовщичество! Вилан давал взаймы под тридцать процентов, он, Авиола, часто и под пятьдесят! Несчастье приближалось скачками.

– Суд над Марком Виланом состоится перед апрельскими календами.

Знаете, что это означает, если к нему будут применены пытки?

– Марк скорее даст себя замучить, чем заговорит, – защищал брата Юлий.

– Кто знает? – усомнился Ульпий.

– Даже если он будет молчать, все равно плохо, – сказал Сервий. – Придет очередь следующего из нас, и скоро. – И, понизив голос, Сервий продолжал:

– Сенека был недавно у тирана на острове. Поговаривают, что Тиберий собирается вернуться в Рим!

Это было словно удар молнии. Все сенаторы побледнели, глаза повылезали из орбит. Страх сжал горло. Император вернется и расправится со своими противниками. Все, кто здесь сидит, погибнут под топором палача. Когда?

Сколько дней, сколько часов им еще остается?

– Он не сделает этого, – сказал внезапно Ульпий. – Он не вернется.

Уже несколько раз он стоял ночью перед воротами Рима и не решался войти в город. Он боится. Не войдет и сейчас…

– Не должен. Нужно спешить. Сделать все раньше его, – вмешался Сервий. И голос его, всегда такой спокойный, дрогнул. Он спрятал лицо в тени. В глазах, смотревших на Луция, появился страх. Сервий был человек мужественный, все это знали, он боялся не за себя, он боялся за сына.

Единственный сын, единственная надежда.

Луций теребил край тоги, избегая взгляда отца. В голове у него хаос.

События надвигались, а он мечется, сомневается, противоречия раздирают его.

Сервий распределял задания. Тиберия и Калигулу устранит центурия личной императорской охраны на Капри, которой командует преданный центурион Вар.

Макрона после совершившегося мы купим. Он служил императору, будет служить и нам.

Завтра в сенате Пизон внесет предложение, чтобы цены на хлеб были снижены и был отменен налог с заработка. Народ, который постоянно выступает против дороговизны узнает об этом. Пусть плебс видит, что о его благе заботится сенат, а не император! Народ надо склонить на нашу сторону во что бы то ни стало. Договоримся, друзья, если мы народу от имени республики что-то обещаем, то должны будем выполнить! Своим клиентам прикажем распространить, что республика сразу же созовет народное собрание и проведет выборы новых магистратов. Согласны? Теперь дальше. Бибиен и Вилан позаботятся о том, чтобы ростры, базилики и дома были обклеены пасквилями на императора. Все это можно будет списать за счет народа, который обычно всегда это проделывает. Ульпий вместе со мной составит список лиц, которых необходимо устранить немедленно. Всем, что касается легионов, распорядится Луций. Он даст задания верным нам или подкупленным центурионам. Они обеспечат окружение императорского дворца на Палатине, канцелярии Макрона и комендатуры преторианцев, а также захват курий, государственной казны в храме Сатурна и архива на Капитолии.

Завтра, когда весь Рим будет в Остии на торжественном празднике открытия моря, Луций перемостит шесть когорт своего сирийского легиона с Альбы-Лонги в Рим на Марсово поле. Там солдаты разобьют палаточный лагерь.

Когорты будут перемещены под предлогом торжественного парада, который состоится через три дня. Парад Макрон одобрил.

– Кому удалось уговорить Макрона? – спросил Ульпий.

Луций покраснел:

– Мне.

Ульпий внимательно посмотрел на Луция. Сервий продолжал дальше. Главная задача Луция – чтобы он со своими когортами держал под ударом лагерь преторианцев за Виминальскими воротами до тех пор, пока в сенате не будет провозглашена республика и не будут выбраны первые консулы.

– Кто ими будет? – спросил Вилан.

Наступила тишина. Каждый думал о себе.

– Ульпий, – сказал после минутного молчания Сервий Курион.

– Курион, – сказал строго Ульпий.

– Они оба, – предложил Пизон.

Но Бибиен возразил:

– Это не умно выбирать обоих консулов-республиканцев. Второй должен быть из сторонников императора, надо и их привлечь на нашу сторону.

Согласились. Да, это разумно.

– Тогда консулами будут Сервий и двоюродный брат императора Клавдий, – предложил Ульпий. – Клавдий абсолютно безвреден, пустой мечтатель.

Сервий будет им руководить…

Согласились. Воцарилась тишина. Опасность как будто бы миновала. Они снова несокрушимо верили в свой успех. Каждый в уме прял нить своих мечтаний. Вот когда власть снова вернется к сенату…

Сервий мечтал о вновь обретенном достоинстве "отцов города". Бибиен в мыслях уже строил гигантский водопровод, который принесет ему миллионы.

Пизон с согласия сената станет собирать дань и с Норика. Вилан забылся и стал размышлять вслух: "Я потребую от соната, чтобы мне отдали медные рудники в Испании. Я имею на это право за те убытки, которые нанес мне император, конфисковав поместья…"

Все повернулись к разоренному Вилану, который претендовал на самый жирный кусок. Авиола взорвался:

– На что ты собираешься купить медные рудники, ты, болтун? Насколько мне известно, ты так погряз в долгах, что тебе не принадлежат даже веснушки на твоем носу!

– К тебе одолжаться не пойду, – отрезал Вилан. – Чтобы оплатить твои ростовщические проценты, мне не хватило бы и всей Испании.