АБ МИШЕ - ЧЕРНОВОЙ ВАРИАНТ

А. ПУШКИН:

...и новый Гайден меня восторгом дивно упоил [72, с. 393].

***

Мало ему было, городу Львову, затоптать могильное это место, прикрыть его казенными строениями.

Ворожбой луны на седых мостовых,

капризами кованых фонарей,

чернокаменным фасадом на рыночной площади,

торжеством купеческой усыпальницы,

и тенями алхимиков за узорчатыми стеклами старинной аптеки,

и подъездом, где за железными воротами в тусклом свете электричества квадратики плиток тоскуют по шинам карет,

и уютом кафе,

мощью соборов,

смутой женского взгляда -

чем только не напрягся город, лишь бы замести следы Яновского лагеря.

И - преуспел: заморочил аккордами барокко, опутал ренессансными изысками, повлек нас с тобой узкими улочками между глухих стен и навечно окованных дверей, загнал в конце концов в несуразный какой-то зал с наивным лепетом лепки, с яркой белизной сцены, где камерный оркестр, такой малочисленный, такой немудреный - и такой отдельный от алебастровой безвкусицы зала, от скрипа в партере, от заоконной тьмы, чреватой призраками лагерных смертей...

Над змеями грифов, над щетиной смычков простирается хрупкая старческая рука дирижера и с неожиданной силой вытягивает из струнных бесконечно длинные звуки, сплетает их в мягкий мотив, и в половодье мелодии растворяется уныние кресельных рядов, и восемнадцатый век блистает огнями гостиной, где лощеные кавалергарды замерли возле высоколобых красавиц в ажурных креслах. Пышные перья вееров, шелест кринолинов, вспархивание шепотков, таинство родинки в декольте, свечи над пюпитрами, белые чулки музыкантов, золото на камзолах, плавные взмахи капельмейстера...

Я скашиваю взгляд и вижу тонкую линию твоего носа и стремительные острия ресниц.

А музыка окутывает, обволакивает, и я - в боязни и надежде - жду, когда растает звук в этом зале, в той гостиной, и гости, шурша одеждами, сместятся из изящно изваянных поз в более свободные, регламентированные для светской куртуазной беседы, но мы ускользнем в дальний покой, где гобелен пылает наготой пастушки и ситцевые обои хранят оттенки вздохов, и в тумане сумрака сомкнем руки, и нарастающий блеск огромных твоих глаз, и бархатный шар груди... - а мелодия все еще выворачивает сердце.

Плечи, свечи, уютный альков... Ах, Амур, ты – охотник отменный! Но зачем же истомой альтов спекулировать столь откровенно? Эти звуки - надежный конвой: никуда нам не деться отныне...

Обернусь, поражусь: профиль твой нежен, как менуэт Боккерини...

В. БОНЧ-БРУЕВИЧ (об инквизиторах):

...эти хранители святости... распаленные страстью холостых людей... находили удовлетворение своим бушующим разнузданным помыслам в жестокости, мучениях и крови тех, на кого легче всего было поднять руку: сектанты, ведьмы, колдуны, евреи... <...> ...в застенке рукою палача срывались одежды с красавиц-девушек, с женщин, полных сил и чистоты, и они, эти служители алтаря, упивались редким зрелищем обнаженных женских тел. ...в терзаниях... женщин и девушек находили они чудовищное удовлетворение своих страстей и сатанинской похоти [69, с. 165].

Б. ЛЕКАШ (украинские казаки, 1919 г.):

Бриля Брейерс, восемнадцати лет, - “вы не можете себе представить, какая она была красавица!” [очевидец] - ...изнасилована пятнадцать раз подряд.

- Знаете, я это видел собственными глазами! - говорит со стоном отец Брейерс, у которого во рту не осталось ни единого зуба.

Он немного сумасшедший, этот отец Брейерс! Прямо хохотать можно, когда он сюсюкает:

- Я это видел своими глазами! А в это время они мне выламывали зубы, один за одним [10, с. 131].

Ж.-П. САРТР:

[Для антисемита] в словах “красавица еврейка” есть очень подчеркнутый сексуальный смысл, совершенно отличный от смысла понятий “красавица гречанка” или “красавица американка”. Эти слова как бы пахнут насилием и кровью. Красавица еврейка - это та, которую царские казаки за волосы волокут по улицам пылающей деревни [16, с. 46].

Н. КОСТОМАРОВ (украинские казаки, 1650 г.):

...о двух [еврейках]... избавившихся от насилия, Ганновер [очевидец] сообщает известия. Одна уверила козака, что известным заклинанием умеет заговаривать себя от действия всякого оружия и предложила для пробы выстрелить в нее из ружья. Козак... выстрелил в нее – и она упала замертво. Другая, быв взята козаком, просила его, чтоб он венчался с нею именно в той церкви, которая стояла по той стороне реки. Он... повел ее туда... но как только они взошли на мост, она бросилась в воду и утонула [9, т. 3, с. 292].

БИБЛИЯ (Второзаконие, 21:10-14; законы древних евреев):

Когда выйдешь на войну против врагов твоих... и возьмешь их в плен, И увидишь между пленными женщину, красивую видом, и полюбишь ее, и захочешь взять ее себе в жены; То приведи ее в дом свой, и пусть она... снимет с себя пленническую одежду свою, и живет в доме твоем, и оплакивает отца своего и матерь свою в продолжение месяца; и после того ты можешь войти к ней и сделаться ее мужем... если же она после не понравится тебе, то отпусти ее, куда она захочет, но не продавай ее за серебро и не обращай ее в рабство... [2, с. 190].

Из материалов Нюрнбергского процесса:

Пьяные немецкие солдаты затаскивали львовских девушек и молодых женщин в парк Костюшко и зверски насиловали их. Старика священника В.Л. Помазнева, который с крестом в руках пытался предотвратить насилия над девушками, фашисты избили, сорвали с него

рясу, спалили бороду и закололи штыком [3, т. 1, с. 514].

Е. РАВИЧ (быт коменданта Освенцима Гесса):

...в его доме работала узница Элеонора Ходыс... После нескольких месяцев работы у Гессов эта узница была переведена в женскую штрафную команду, а затем в подземелье блока № 11, куда по ночам приходил к ней Гесс. Когда оказалось, что она беременна, ее бросили в стоячий карцер и морили голодом [49, с. 20].

ГЕСС:

...одна из надзирательниц [в женском лагере Освенцима] упала так низко, что имела половые сношения с узниками, в большинстве своем “зелеными” капо [уголовники, - как правило, немцы], и брала в качестве платы ювелирные изделия из золота. Для маскировки бесчестного поведения она стала любовницей одного штабсшарфюрера и в его доме припрятывала “заработанное тяжелым трудом”. <...>

Если в мужском лагере распространенным явлением был гомосексуализм, то в женском лесбийская любовь не относилась к редкости.

<...> Беспрерывно поступали донесения о половых отношениях между надзирательницами и узницами [49, с. 76].

М. НИЛЬСЕН (концлагерь Штутгоф):

За ограждение из колючей проволоки эсэсовцы загнали... около 20 тысяч еврейских женщин... Там не было ничего, кроме водопроводного крана, не было даже туалета. Им не давали пищи...