Олег Михайлов - Александр III: Забытый император

А когда дядя Низи вернулся в Россию, оказалось, что он и вовсе сошел с ума. Пункт помешательства: все женщины в него влюблены. Профессор Харьковского университета психиатр Козловский обследовал его и нашел, что он неизлечим. Помешательство его началось в балете. Когда великий князь увидел кордебалет, то захотел разом обладать всеми «кордяшками». Он не пропускал ни одной юбки и если видел мужчину с лицом, напоминающим женское, то бросался целовать и его.

А потом – печальный конец: приступ судорог, недолгий сон, трясение челюсти, невладение языком и ослабление памяти. Состоявшего при нем генерал-майора Афиногена Орлова дядя Низи искусал, но, говорят, не опасно. И всего в двух местах. После этого он не мог видеть свою жертву, ругал генерала и кричал:

– Вор! Пошел вон!..

Между тем в Петербург явился отец девушки, в которую влюбился дядя Низи во Франции, – некий Дампьер. Он приехал к великому князю Михаилу Николаевичу и заявил, что Николай Николаевич обещал жениться на его дочери и обязан это обещание выполнить. Тогда дядя Миша решил показать Дампьеру брата, так как француз угрожал уже скандалом. Когда он привел Дампьера к дяде Низи, будущий тесть сперва не мог узнать его, а затем, сообразив, в чем дело, сразу же отбыл восвояси.

А его дети?..

Года четыре назад великий князь Николай Николаевич Младший пришел к отцу просить разрешения на брак с купчихой Бурениной. Дядя Низи, зная крутые воззрения на сей счет царя, велел ему обратиться на высочайшее имя. Великий князь поехал к своему двоюродному брату Владимиру Александровичу и передал ему слова отца. Решив, что дядя Низи не против брака, Владимир Александрович сообщил обо всем императору, который в первую минуту изъявил согласие. К тому же государь получил письмо от матери жениха Александры Петровны, которая также испрашивала разрешения сына на женитьбу. Откуда было знать царю, что Буренина «подъехала» к тете Саше и дала ей денег. А за деньги та готова на все. Александр III сказал только:

– Я этот брак стану игнорировать . А у Бурениной не будет никакого положения…

Свадьбу решили играть в тамбовской деревне. Счастливый жених поспешил известить отца.

– Этому не бывать! – громовым голосом крикнул Николай Николаевич Старший.

Тогда сын втайне от отца уехал в Царское Село и устроил там праздничный обед, созвав на него всех своих знакомых и знакомых купчихи. За шампанским жених и невеста обменялись кольцами.

Николай Николаевич Старший поспешил к царю, у которого застал Воронцова-Дашкова. Министр двора как раз докладывал государю о домогательствах сына дяди Низи в отношении Бурениной. Ко всему этому до императора дошли слухи, что невеста его кузена – вполне продажная женщина.

Александр III рассвирепел и отнял данное им согласие на брак, прибавив:

– Я в родстве со всеми европейскими дворами, а с гостиным двором еще не был!

«Видно, яблоко от яблони недалеко падает…» – подумал государь и. хлебнул еще из фляжки…

Несчастлив и любимый дядя императора – Михаил Николаевич.

Скандалом обернулась пятнадцатилетняя связь его жены Ольги Федоровны с генерал-майором Петерсом, воспитателем их младших детей Георгия и Александра. Дядя Миша случайно застал их в самом пикантном положении, после чего Петерс был вынужден уехать в двухмесячный отпуск. Впрочем, сын дяди Михаил публично похвалялся, что это сам Петерс помог накрыть его с матерью. Видно, она ему просто надоела…

Ольгу Федоровну император недолюбливал не только из-за ее неверности мужу. Александр Александрович знал, что она находится в довольно близком родстве с неким еврейским банкиром из Карлсруэ. Этот еврейский тип и, пожалуй, еврейский характер перешел к некоторым из ее детей. Не отсюда ли их похотливость и авантюризм в личных делах?

Самого дядю Мишу император очень любил и за образцовое поведение семьянина, и за достойное служение России. Но его дети!..

Оба старших сына задумали жениться – Николай на княгине Нелли Барятинской, а Михаил – на дочери Игнатьева, бывшего министра народного просвещения. Государя возмутили эти шашни, так как Барятинская уже была замужем, а об Игнатьевой ему сказали, что у нее два года назад родился ребенок. Согласия царя кузены, конечно, не получили.

Александр III не знал, что Игнатьеву оболгали. Она же страшно переживала, и даже члены императорской фамилии жалели ее. И хотя родители дали согласие на ее брак, а дядя Миша сам приезжал уговаривать царя, тот остался непреклонен. Жених еще надеялся, что государь смягчится. Вскоре после этого император повелел Михаилу Михайловичу отправиться в Карлсруэ – поздравлять кого-то с серебряной свадьбой. Но когда тот представлялся перед отъездом, царь сказал только:

– Когда ты едешь? – И ни слова больше.

В обществе шушукались, что, если бы вместо Игнатьевой оказалась Воронцова-Дашкова или Долгорукая, государь позволил бы Михаилу жениться, а вот Игнатьева он не терпит.

Однако каковы чувства у этих мальчишек!

Не прошло и года, как великий князь Михаил написал матери, что никогда не любил графиню Игнатьеву и что будто бы она сама вешалась ему на шею. Ольга Федоровна показывала многим эту депешу и не нашла ничего лучшего, как отправить к Игнатьевым со своими комментариями княгиню Витгенштейн. И та охотно согласилась исполнить это весьма двусмысленное поручение. О придворные нравы! А затем сын дяди Миши скоропалительно женился на дочери Николая-Вильгельма, герцога Нассауского. Супруга его, по первому браку Дубельт (сын шефа жандармов), была дочерью поэта Пушкина, а в обществе ее по старой привычке звали Таня Дубельт. И Михаил женился, даже не спросясь у государя, а посему был по высочайшему повелению вычеркнут из списка русских офицеров. Скоро же он забыл прежнюю страсть! Свадьба состоялась в греческой церкви в Триесте, о чем герцог Нассауский известил государя. Фамильярный тон письма герцога возмутил Александра III. Он повелел лишить великого князя Михаила пятидесяти тысяч рублей дохода, каковой тот ежегодно получал из уделов. А тут еще известная Азинька Арапова, дочь генерала Ланского и Натальи Пушкиной, осмелилась послать своего мужа, шталмейстера, к государю – узнать, как они должны держать себя после этого по отношению ко двору, с которым теперь породнились.

– Как хотят! – последовал ответ.

Немало забот и даже горя причинил Александру III и младший сын дяди Миши, Александр.

Это был необыкновенно смазливый, нет, пожалуй, даже красивый юноша. Он был хорош собой, но отмечен какой-то приторной, восточной красотой. Рахат-лукум, на который так падки женщины.

– Вы не видали детей Ципельзонов? – неожиданно спросил как-то император у своего министра Витте.