Лион Фейхтвангер - Лже-Нерон

Сверкая великолепием своих одежд, Требон широко расселся в кресле, Кнопс, худой и юркий, бегал взад и вперед. Третьего дня вечером они вместе здорово пьянствовали и распутничали в таверне "Большой журавль". Они прекрасно спелись там. В ожидании прихода остальных Кнопс расписывал, как они с Требоном, взяв Антиохию, перевернут вверх дном аристократическое предместье - Дафне. Требон с удовольствием представлял себе, какие забавные шутки они будут откалывать, измываясь над Цейоном и его схваченными приверженцами; Кнопс умелым штрихом дополнял картины, нарисованные разнузданным воображением капитана.

- Вы действительно голова, мой Кнопс, - признавал Требон и раскатисто смеялся громким жирным смехом.

Однако он коротко произносил звук "о", и это отравило Кнопсу все удовольствие от комплимента.

В эту минуту вошли царь Филипп и Варрон. Легкая неприязнь Кнопса к Требону быстро исчезла - он почувствовал себя заодно с Требоном и в оппозиции к вошедшим. За несколько дней эти четыре человека, приближенные Нерона, успели разделиться на две партии. С одной стороны, знатные господа - сенатор Варрон и царь Филипп: они были представителями той либеральной космополитически настроенной аристократии, которая всегда была сторонницей Нерона. Требон же и Кнопс мнили себя представителями народа, тех миллионов, которые и прежде и теперь рукоплескали императору за то, что, при всем своем блеске и императорском величии, он не гнушался их; за то, что при всем его великолепии, бесстыдстве, комедиантстве, при всей его преступности, пышности он не брезгал спускаться к толпе и показывал ей свое искусство; за то, что он, беспощадно посылая на казнь тысячи людей, предпочитал казнить родовитых и знатных, а не простой народ; за то, наконец, что он был последний из дома великого Юлия Цезаря.

Царь Филипп и Варрон были одеты просто и скромно, и это шло к благородному стилю Библиотечного зала. Сам Кнопс также подчеркивал в своей одежде сдержанность. Ему было досадно, что Требон так безвкусно, как выскочка, вырядился; но именно поэтому, из протеста, он чувствовал себя в союзе с ним.

Вошел Теренций. Несколько развинченной походкой скучающего Нерона он подошел к ожидавшим, на ходу, пренебрегая этикетом, обнял каждого, открыл заседание, предложил приступить без излишних церемоний, к делу. Он быстро и великолепно научился всюду держать себя как первый, с корректной пресыщенностью человека, привыкшего всегда и всюду первенствовать. Но Варрон и Кнопс очень хорошо знали, что их Нерон жаждет поклонения, как иссохшее поле дождя. Варрона позабавило, как Нерон пригласил его доложить о положении вещей - дружески-вежливо, но с легкой ноткой властности в голосе. Однако нельзя было не признать - Теренций нашел правильный тон.

Варрон начал свой доклад. Пока все идет хорошо. Кассы полны. Большие доходы приносят императорские домены, князья Месопотамии не скупятся. Торговля, правда, страдает - римские таможенные чиновники строят всякие каверзы. Кое-кто из крупных купцов подумывает уже вернуть транспорты со своими товарами.

Нерон слушал вежливо, но почти безучастно: именно так, по его сведениям, выслушивал доклады своих министров Нерон. Подперев голову рукой, он сказал небрежно:

- Благодарю вас, мой Варрон. Каких же путей вы рекомендуете нам держаться в нашей политике на ближайшие недели?

Варрон ответил:

- До тех пор пока великий царь Артабан не окажет нам помощи людьми и деньгами, мне кажется, что правильно будет избегать всякой провокации, как во внешней, так и во внутренней политике. Пока мы не подадим повода, Цейон не осмелится пойти против нас. Поэтому я настоятельно рекомендовал бы, чтобы наша армия ограничилась удержанием уже завоеванных городов и не предпринимала, в опьянении достигнутыми успехами, новых походов. Что касается нашей внутренней политики, то я рекомендую не сеять более беспокойства среди населения. С тех пор как император Нерон вновь взял власть в свои руки, произошло немало случаев нарушений закона. Противников императора истязали, убивали, разоряли их имущество. Пусть прошлое остается прошлым, но в будущем не следует по произволу расправляться с врагами императора, их надо предавать суду. Нерон всегда был милостив и справедлив, он останется таким и впредь.

Последние слова Варрона относились, очевидно, главным образом к Кнопсу.

В упоении первыми победами Кнопс люто разделался с личными врагами и конкурентами - одних подверг пыткам, других казнил и у очень многих конфисковал имущество. Как человек неглупый, он и сам понимал, что слишком далеко зашел, и решил на будущее быть умеренней. Но он не желал, чтобы умеренность эту ему диктовал Варрон, и он ответил сенатору довольно резко. Сперва он пустился в принципиальные рассуждения о власти; ее захвате и утверждении. Вернейшее средство удержать власть - это натравить благонамеренную часть населения на злонамеренные элементы. Сторонников императора следует поддерживать всеми средствами, а врагов - беспощадно истреблять.

- Да, - заявил он, - я много врагов раздавил и горжусь этим, несмотря на возражения блистательного сенатора Варрона. В случае надобности я и впредь не откажусь от террора. Показывая народу императорскую власть во всем ее могуществе, мы отвлекаем народ от тех низменных хозяйственных интересов, о которых упоминал блистательный сенатор.

На лице царя Филиппа появилась гримаса страдания, точно слова Кнопса причиняли ему физическую боль. Он сказал:

- Здесь, на Востоке, мало недругов у императора и они так слабы, что нет надобности запугивать их террором. Мне кажется, что лучшим способом укрепления власти императора Нерона в этой части света будет дальнейшее развитие и распространение его идеи, идеи слияния Востока и Запада.

Говоря, царь Филипп ни разу не взглянул на Кнопса. Высоко подняв брови, он смотрел в пространство с невероятной надменностью.

Требон, которого очень обидели слова Варрона о необходимости держаться новой линии в области военной политики, взглянул на царя Филиппа наглыми, почти лишенными ресниц глазами.

- Я присоединяюсь к мнению государственного секретаря, - проквакал он. - Я считаю, что выжидать - это далеко не лучший способ укрепления императорской власти. Власть - значит наступление. Власть - значит брать города, убивать, грабить. Фасции - пук прутьев и секира - означают власть. Ворвемся в Римскую Сирию, захватим Антиохию. Если мы не будем медлить, если продвинемся вперед, если завтра же начнем поход, мы, может быть, победим. И тогда вы увидите, милостивые государи, как быстро добрый старый царь Артабан забудет свои колебания и окажет нам поддержку.

Он говорил тем голосом, который - это показал опыт - производил впечатление на его солдат. Его доспехи и знаки отличия звенели, лицо излучало силу и самоуверенность. Физиономия и поза Кнопса выражали восторженное одобрение, даже Нерон слушал Требона с явным удовольствием. Но знатные господа - Варрон и царь Филипп - сидели с совершенно безучастным видом, Варрон рылся в бумагах, Филипп разглядывал свои длинные пальцы. Наступило тягостное молчание.