Александр Волков - Скитания

– Передайте ему за это мою вечную признательность! – отозвался Джордано.

Не задерживаясь в Мантуе и Кремоне, Бруно и его ученик проехали в Милан. И там случилось несчастье. Едва они прожили в гостинице два дня, как Джордано заболел перемежающейся лихорадкой. Вызванный лекарь сказал, что болезнь может затянуться надолго.

Жить в гостинице было дорого, да и опасно. Беглецы понимали, что Ромеро не прекратит погоню и добьется у миланских властей разрешения на арест Бруно. Надо было снова скрывать свой след. Ченчо оказался чрезвычайно деловитым для своих шестнадцати лет. Он целый день бегал по городу, а вечером явился в гостиницу и заявил хозяину, что увозит брата доминиканца в Турин, где у него есть друзья. И так как они поедут в почтовой карете, он может уступить синьору хозяину пару прекрасных мулов по сходной цене. Сделка состоялась, и в кармане Ченчо прибавилось несколько дукатов.

На рассвете следующего дня юноша отвел больного Бруно в запустелый дворец одного маркиза, расположенный на окраине города. Маркиз не жил в замке, предоставив его попечениям домоправительницы, полуглухой старушки, впрочем, бодрой и деятельной.

Ченчо рассказал синьоре Леонарде чувствительную историю о злобном епископе, преследующем и грозящем предать смерти молодого священника только за то, что тот превзошел его красноречием и святостью жизни. И синьора Леонарда поклялась именем Пресвятой Девы, что она спрячет гонимого и никому на свете не откроет, что он находится в замке ее господина. Джордано и Ченчо поселились в одной из дальних комнат, окна которой выходили во двор.

Болезнь приняла затяжной характер. Джордано лечила матушка Леонарда, которая оказалась неплохим знатоком целебных трав.

Ченчо обрек себя на добровольное заточение: он знал, что его приметы хорошо известны Хилю Ромеро. Провизию и все необходимое матушка Леонарда закупала на дальних рынках, где ее не знали.

Проходили месяцы. Состояние Джордано то улучшалось, то снова ухудшалось, и отправиться в дальний путь было нельзя.

Однажды старушка вернулась с рынка возбужденная.

– Видела Одноглазого! Ну и рожа! – без обиняков заявила она своим постояльцам.

В сочиненной им истории юноша отвел Хилю Ромеро роль главного шпиона епископа. Он описал наружность испанца, а душевные качества изобразил самыми черными красками, отнюдь не погрешив против истины.

– Вы его видели! Что же он делает, синьора Леонарда? – спросил Ченчо.

– Рыщет, как пес, нюхает, приглядывается, прислушивается, расспрашивает! Ну да ему так же не добраться до нашего Джордано, как черту не видать царствия небесного!

В последующие дни матушка Леонарда, толковая женщина, несмотря на глухоту, успела разузнать, что Ромеро побывал в гостинице, где останавливались Джордано и Ченчо, а потом исчез из города: как видно, сыщик инквизиции отправился в Турин разыскивать беглеца. Недели через две он снова появился в Милане, утомленный и раздраженный. Но опять скрылся.

К этому времени Джордано поправился настолько, что мог ходить. Чтобы набраться сил, он много гулял, но только в глухом дворе замка.

Наконец изгнанники покинули Милан. Купив мулов, они выехали на северо-запад, к южной оконечности Лаго-Маджоре. Петом западным берегом озера и долиной Точе беглецы проследовали к Симплону. Здесь уже скопилось много путешественников. Они всегда собирались большими группами, чтобы дешевле обходилась оплата проводников и чтобы легче было преодолевать дорожные трудности.

Путники давно пересекли снеговую линию. В разреженном воздухе дышалось с трудом. На севере, сияя вечными льдами, виднелись величавые вершины Юнгфрау и Финстераархорна. Удаленные на много миль, они в чистом воздухе гор казались совсем близкими.

Джордано, слабый после болезни, задерживал колонну и потому, пропустив всех путешественников, плелся позади, опираясь на крепкую руку Ченчо. Дорога шла в опасном месте, по карнизу горы, где внизу чернела пропасть, а сверху, на крутых склонах, лежал глубокий снег.

Проводники приказали путешественникам соблюдать величайшую тишину и беседовать только шепотом. Даже громкий разговор мог вызвать сотрясение воздуха, за которым последует снежный обвал.

Ченчо услышал позади шум и обернулся. На сердце у него похолодело: их догонял отряд сбиров во главе с Хилем Ромеро. Лукавый иезуит все-таки напал на след беглецов. Он пустился в погоню за Бруно через пять дней после его отъезда из Милана и сумел догнать его здесь, в мертвом, холодном царстве зимы.

– Маэстро, беда! – шепнул Ченчо. – За нами гонятся.

Они ускорили шаг. Преследователи приближались, махали руками, делая беглецам знак остановиться.

Джордано и Ченчо приблизились к повороту тропинки, который должен был скрыть их от врагов. От Хиля Ромеро уходили почести, высокое положение. И он не выдержал. Он заорал громовым голосом:

– Джордано Бруно, именем Бога приказываю вам остановиться!

И на голос испанца отозвались снега. Вверху началось легкое шуршание, перешедшее в свист, а потом в неистовый грохот. Снега двинулись на дерзких, осмелившихся нарушить их покой.

Ченчо одной рукой ухватился за выступ скалы, а другой прижал к себе Джордано. И сами Альпы не стояли крепче, чем Ченчо, в момент, когда на двух путников налетела лавина, стараясь сбить их с ног, оторвать от утеса. Но она захватила их только краем, главный удар пришелся на открытый участок тропы, где находились Хиль Ромеро и сбиры.

И когда отшумели снега, над тропой вихрились ледяные кристаллики снега, сверкая на солнце…

В приемной короля Франции Генриха III Валуа [193]было многолюдно. У стен огромной залы неподвижно стояла стража – наемные швейцарцы в красных кафтанах, с суровыми усатыми лицами, с алебардами в руках. Придворные, разбившись на кучки, сдержанно беседовали, обсуждая городские новости. Главной темой разговоров была быстро распространившаяся известность ученого-итальянца Джордано Бруно. Всего несколько месяцев прошло с того момента, когда этот философ появился в Париже, а уже вошел в милость к королю, и тот часто приглашает его для долгих бесед.

– Итальянцы с давних пор владеют искусством привораживать людей, – сказал маркиз д'Ориньи, сухощавый старик с длинными седыми усами. – Полагаю, что этот Бруно очаровал короля при помощи магии.

– Позвольте вам заметить со всей вежливостью, маркиз, что вы ошибаетесь, – возразил молодой граф де Шомон. – Его величество последнее время увлекается науками, а итальянский философ оказался весьма сведущим собеседником, я бы даже сказал – наставником.

К разговаривающим подошел стройный юноша, виконт де Гранмениль.