Василий Колташов - Византийская ночь

- Среди Сварожичей, потомков отца всего сущего, Перун - самый славный из богов, - нараспев заговорил старец. Длинная белая борода его играла зарей в огненном свете. Опухшие красноватые веки подрагивали. - Грозовые тучи, гром и молнии подвластны ему. Перун старший сын Сварога. Он податель мужской силы. Он покровитель воинов, храбрых князей и дружин.

- И Даврита? - спросил Мечислав.

- Верно, мой мальчик. Нет для отважных мужей бога родней и ближе, чем Перун. От порчи от беды он защитит вас. В битвах его имя шепчите прорубаясь вперед. Перун дарует победу. Перун прославляет храбрых. Перун закаляет ваш дух. Его оружие: громовые камни, громовые стрелы, а с ними и топоры. Голос Перуна подобен грому. Гнев его страшен, но и милость его велика. Есть у Перуна небесная колесница. На ней он мчится по облакам, мечет молнии. На своем огромном коне скачет он по чистому небу, милостиво озирая землю. Но стоит ему прогневаться, и вновь запрягают слуги его огненную колесницу.

Амвросий живо вообразил себе картины гнева бога восседающего на небесах. Представил мальчик и как копьем поражает Перун огромного змея. Зеленый гад извивался кольцами, шипел и выбрасывал огненный язык. Острыми зубами старался змей укусить Громовержца, но конь бил гада копытами, а копье со страшной силой врезалось в его пасть.

- Не любит Перун тех, кто похищает принадлежащее ему: женщин, скот и добычу. От всякого военного успеха подносите и богу. Пусть он благословит ваше оружие и ваше тело сделает неуязвимым для врага. Крепкое дерево - дуб принадлежит Перуну. Любит Перун и высоту, поэтому всегда святилища его на холме. Так и я сейчас озираю ваши лица, проникаю в сердца и изучаю намеренья.

От этих слов жутко сделалось не одному Амвросию. Мальчик почувствовал, как вздрогнул Доброжир, сидевший рядом. Только Идарий слушал спокойно, не шевеля даже бровью.

- Всякие горы принадлежат Перуну. Известно ли вам, что Перун сам следит за соблюдением священных законов и карает за их нарушение всякого? Небесный огонь всегда в его руке. Помните, Перун есть бог-управитель, защитник Яви.

- Кто это Явь? - тихонько спросил Амвросий.

- Явь - мир земной, настоящий. Навь - мир подземный. Там обитают тени прошлого, предки и бестелесные духи. Жизнь, она по кругу вершится. Предки наши возвращаются в третьем колене. Вот меня почему в честь деда назвали? Дух его во мне… - принялся разъяснять сын кузнеца. Оживился. Замахал ладонью перед закопченным носом.

- Да, ну!? - раскрыл рот маленький римлянин. Он и подумать не мог, что мир устроен по круг. В его представлении умершие попадали в рай или ад. О возвращении душ на землю мальчик слышал впервые.

Они совсем позабыли о грозном старике. Тот терпеливо продолжал, не замечая пока постороннего разговора.

- Удивился! Вы то римляне думаете, сдох человек и все.

Амвросий поскреб лоб. Снова задумался.

- Значит и во мне дух деда? - опять спросил он.

- Это еще что! Вот есть всеобщий закон «Правь». Слышал? Его Дажьбог установил [119]. Всякое существо исполняет волю Прави, правды то есть. Мудрости. Понимаешь? Когда мы прибываем в Яви, то смысл нашей жизни возвратится в Навь. Она нас исторгла, она же нас вновь примет. Таково божественное установление. Еще говорят…

- Тише! - испуганно зашипел Вторяк.

Волхв поднял над головой указательный палец. Тонкие губы его недовольно сложились. Бело-голубые глаза расширились. Дети вокруг, казалось, перестали дышать. Старец медленно, но грозно заговорил:

- Будь почтителен с нашими богами, римлянин. И ты, Идарий, подавай ему добрый пример. Помни о силе, которой наделил меня Перун. Не дразни мой гнев, пусть он лучше спокойно спит. Слушай дальше, если все понял. И ты, римлянин, слушай.

Вторяк с шумом выдохнул. Облизнул сухие губы. Доброжир посмотрел с тревогой на товарищей, сидевших справа от него. Лица мальчиков побледнели. Взгляды уперлись в пустоту и застыли. «Доигрались! Знают же, что с волхвами не шутят. Да еще самого Яромира дразнить вздумали», - подумал Доброжир, морща низкий лоб.

- Прости их, мудрый отец, - с почтением произнес Храбр.

Рыва не вмешивался.

Старик ударил посохом в землю. Поднял голос:

- Довольно спасть!

Идарий и Амвросий вздрогнули. Вторяк от удивления открыл рот. Бросил на старца испуганный взгляд. Седые волосы волхва были собраны за спиной. Лоб - перевязан кожаной лентой. Лицо -величественно спокойно. Как ни в чем небывало продолжал волхв свой рассказ. Голос его вновь стал певучим и мягким. Резкие ноты звучали в нем лишь иногда, придавая речи яркость и напряжение.

- Нрав Громовержца Перуна неровен. Он стремителен, быстр как молния. И вы будьте такими в битвах! Все дружинники особо почитают его как бога войны, как бога отважных и победителей. От Сварога Перун познал силу огня. Им он мечет во врага. Мать, богини Лада, дала ему свою красоту. В час рождения Перуна был гром, а сам он явился в виде молнии.

Амвросий слушал, теперь храня неподвижность. Другие дети, рассевшиеся полукругом, тоже не произносили больше ни звука. Волхв продолжал свой рассказ.

- Похитил младенца Скипер-зверь, не человек, но наполовину скорпион. Чудовище это завладело и сестрами Перуна. Жива, Марена и Леля оказались в его ядовитых лапах [120]. Перуна зверь погрузил в вековечный сон, а богинь обратил в страшных чудищ.

На помощь пропавшим детям пришла богиня Лада. Она послала старших сыновей отыскать Перуна и юных богинь. Тремя вещими птицами, имена которых были Сирина, Алконоста и Стратима, полетели они на поиски. Во всем мире они не смогли найти никого. Увидели лишь Скипер-зверя, сидевшего у входа в подземелье. Там были заперты дети богини любви и Сварога. Скорпион скрылся заметив птиц. Боги пробрались в подземелье и нашли непробудно спящего Перуна. Он вырос и стал мужчиной.

Вторяк поковырял в носу.

- Вещую птицу Гамаюн послали Сварожичи в Репейские горы за живой водой, - на распев продолжал волхв свою повесть. - Птица эта служит посланницей богов. Она их глашатай. Людям Гамаюн поет божественные гимны и предвещает грядущее. Но не все могут услышать ее дивный голос, а лишь те, кому доступно тайное.

«Волхвы», - сказал себе Амвросий. Неожиданно он подумал о том, зачем зверю было похищать новорожденного бога? Зачем понадобилось усыплять его? Эти странные вопросы поставил мальчика в тупик. Спрашивать он не решался. Но откуда, откуда взялась в нем эта странная страсть сомневаться?