Василий Веденеев - Частный сыск есаула Сарычева

Раздавшийся металлический щелчок заставил лежавшего на полу мэтра посмотреть на нахального незнакомца – карман брюк у того оттопыривался.

«Револьвер! – подумал мэтр. – Пальнет еще, пьяный дурак».

– Ну?! – поторопил Сарычев.

– Здесь был Гришин, – чуть слышно ответил мэтр. – Человек Филиппова.

– Знаю, – лаковый ботинок исчез и сильная рука прихватила лежавшего на полу мэтра за ворот, помогая встать на ноги. – Это Гришин представляется Алексеем Григорьевым?

– Да, – дрожащими губами промолвил метрдотель и, заметив наконец-то появившегося в холле вышибалу, оживился. – Кто вы такой? Что вам надо?

– Не шуми, кузнечик, – сделав Тоболину знак выйти на улицу, почти ласково посоветовал Павел, покосившись на медленно подходившего к ним рослого громилу. – Я же обещал, что разговор будет между нами, понял? Антр-ну!

– В чем дело? – спросил вышибала, сверля Сарычева маленькими глазками. – Господину пора проветриться?

– Пожалуй, – легко согласился Павел, чем немало озадачил вышибалу. – Адью! Так ты не забудь, – подмигнул он мэтру. – Антр-ну!

Прощально помахав рукой, Сарычев исчез за дверями ресторана.

– Что случилось? – поинтересовался громила, наблюдая, как мэтр перед зеркалом отряхивает фрак и поправляет галстук.

– У тебя все добро в дерьмо уходит, а лучше бы хоть что-нибудь доставалось мозгам, – зло ответил тот.

Поддернув манжеты крахмальной рубашки, он изобразил на лице привычную улыбку – не объяснять же этому животному, что на самом деле случилось. И вообще, об этом стоит помалкивать…

– Значит, так. – Сарычев достал из кармана брюк портсигар и закурил. – Сейчас ты зайдешь в какой-нибудь кабачок и подождешь меня, а я попробую потолковать еще с одним человеком.

Подпрыгивая на сиденье извозчицкой пролетки, – Павел Петрович взял экипаж, чтобы не терять времени, – Тоболин подумал, что дело потихоньку сдвинулось с мертвой точки. Если так пойдет и дальше, возможно, удастся отыскать хотя бы след пропавших ценностей.

Расплатившись с извозчиком, Сарычев огляделся и, указав Евгению на освещенные окна маленького итальянского ресторанчика, предложил ему подождать там.

– Возьми чего-нибудь, – сунув в руку Тоболина купюру, велел он. – А я нанесу визит в тот домик.

Евгений посмотрел на дом, куда собирался отправиться Сарычев. Сад, скрытый решеткой, густые кусты, высокие ворота с калиткой, двухэтажный особняк с широкими, открытыми верандами, застекленные эркеры, за окнами горит свет электрических люстр.

– Жди, – велел Павел Петрович и, поправив шляпу, направился к калитке. Проводив его взглядом, Тоболин пошел к ресторанчику.

Сарычев повернул ручку механического звонка и стал ждать пока откроют, нетерпеливо постукивая носком лакированной туфли по плиткам тротуара. «Интересно, – думал он, – предупредил метрдотель о том, что у него были? Скорее всего – нет. Зачем ему подставляться и выдавать самого себя? Сейчас время дорого, и надо действовать решительно, блефовать, нажимать, не давать Филиппову опомниться».

Щелкнул замок и приоткрылась решетчатая дверь калитки. В образовавшейся щели Павел увидел узкоглазое лицо.

– Борис Васильевич дома? – дотронувшись до полей шляпы учтиво спросил он. Щель стала шире и показалась белая рубашка, серый полосатый жилет и тонкие черные брюки, складками лежавшие на замшевых мягких туфлях без каблуков.

– Как доложить? – спросил слуга.

«Японец, – разглядев привратника, понял Павел. – Страхуется бывший присяжный поверенный, даже своих в дом не нанимает».

– Скажите, пришел Сарычев. Он знает, кто я такой.

Слуга молча закрыл калитку. Потянулись минуты ожидания. От нечего делать бывший есаул прошелся, заложив руки за спину и негромко насвистывая марш лейб-гвардии казачьего полка. Свежий воздух немного взбодрил его, прошла головная боль, выветрился хмель выпитого за игорным столом и мысли потекли ровнее.

Снова щелкнул замок, японец высунулся и, показав в презрительной ухмылке крупные, неровные зубы, сообщил:

– Хозяина не принимает.

– Ты! – Павел быстро сунул носок башмака в щель, не дав захлопнуть калитку. – Скажи ему, что дом спалю! Понял? Или он будет говорить со мной, или пожгу к чертям ваше гнездо вместе со всеми обитателями! Пошел!

На этот раз японец вернулся на удивление быстро. Широко распахнув калитку, он с поклоном пропустил Сарычева в сад и повел по вымощенной узорчатыми плитками дорожке к подъезду дома. Есаул хмуро кусал ус – не сдержался, пугнул, но что оставалось делать, если Филиппов забился в нору и не вылезает, а переговорить с ним обязательно надо?

Вошли в дом, поднялись по застланной темно-зеленым ковром широкой лестнице на второй этаж, в роскошно обставленную гостиную.

– Хозяина сейчас будет, – вежливо поклонился слуга и бесшумно исчез.

– Чем могу служить?

Павел Петрович обернулся. Приволакивая искалеченную ногу, к нему шел хозяин дома, придерживая рукой полы длинного шелкового халата. Блеснув стеклышками пенсне в золотой оправе, он выжидательно поглядел на незваного гостя, но руки не подал и сесть не предложил.

– Надо поговорить, Борис Васильевич, – миролюбиво начал Сарычев. – Может быть, присядем? Разговор деловой.

– Я не располагаю временем, – правая щека Филиппова дернулась. Принесла нелегкая этого забияку! Слуга-японец доложил, что бывший есаул слегка пьян и, кто его знает, вдруг действительно пустит красного петуха? С него станется, рассказывают, еще не такое выкидывал. Опасный человек, рисковый, ни в грош не ставящий ни свою, ни чужую жизнь. В отличие от него, Борис Васильевич свою жизнь очень ценил и старался попусту не рисковать.

– Если вы настаиваете, прошу, – он указал на кресла у камина и первым присел, предложив визитеру располагаться напротив. – Что вас привело ко мне?

– Дело о коллекции Тоболина, – усмехнулся Сарычев.

– Это какого же Тоболина? – удивленно поднял брови Филиппов. – Покойного профессора истории? Его, кажется, убили агенты Чека? Но при чем здесь я, позвольте спросить? Будьте добры, объяснитесь.

– Охотно. Вы, Борис Васильевич, умный человек, а повторяете пустые сплетни. Какое дело большевикам до Тоболина? Убили его свои, и не просто так. Вчера совершено покушение и на сына покойного профессора. Некие лица привезли его в банк и заставили получить хранившиеся там коробки с раритетами, а потом хотели убить на берегу моря.

– Хотели? Значит, мальчик остался жив? – стеклышки пенсне Филиппова блеснули красным отсветом пламени камина. – Слава богу!

Хозяин широко перекрестился, грузно повернувшись к киоту с лампадой. Сарычев наблюдал за ним с усмешкой.

– Перестаньте, – предложил он. – Перестаньте ломать комедию. Гришин-Григорьев ваш человек, не надо отпираться. Дело получит неприятный для вашей компании оборот, если…