Георгий Гулиа - Сулла

– Это правда?

– Да! – Сулла весь светился улыбкой. Доброй. Отеческой. И улыбкой опытного любовника.

– Сад и дом, – сказала Хлоя и застыла. Как изваяние.

Сулла поцеловал ее в оба колена и произнес торжественно:

– Да будет так… А тебе, Фебулла? А тебе, Сения? А вам, друзья мои? Говорите. Я не бросаю слов на ветер. Говорите же…

И заговорили все. Разом.

Кроме Метробия. Он стоял в стороне. Слушал. Смотрел. Запоминал…

К р а с с. Ты чем-то расстроен, Помпей?.. Выпей кальды. Или этого вина. С летним снегом…

П о м п е й. Лучше со снегом. ( Пьет с явным удовольствием. ) Хорошее вино. Откуда оно?

К р а с с. Собственное. Налей еще. Его надо пить залпом. Не люблю, когда вино сосут, подобно телку. Мужчины должны опрокидывать в себя. Пить, как в Колхиде.

П о м п е й. Пожалуй, ты прав. Лей! С утра можно?

К р а с с. Можно. На ночь не лучше… На тебе лица нет. Что с тобой?

П о м п е й ( пригубив вино ). Что происходит, Красс?

К р а с с ( удивленно ). Где?

П о м п е й. В Риме, разумеется. Ты ничего не замечаешь?

К р а с с. Замечаю. И что с того?

П о м п е й ( Осушив чашу. Горячо ). Ты можешь сохранять спокойствие? Посмотри вокруг! Людей убивают без суда. И не только популяров! Имущество их конфискуют. Передают другим. Всяческим проходимцам!

К р а с с. Не понимаю. Если ты намекаешь на меня?..

П о м п е й ( привстав на ложе ). Почему – на тебя? Разве и ты получил дворец?

К р а с с ( с улыбкой ). Получил. На Палатине.

П о м п е й. Вот как!

К р а с с. Если враги отечества бегут? Если они бросают свое имущество? На основании закона…

П о м п е й ( перебивая ). Бегут? Потому, что им отрубают головы. Я же говорю: без суда! Это же произвол!

К р а с с ( рассудительно ). Послушай, ты слишком горяч. В твои лета это понятно. Вникни в совет старшего по годам: не горячись, не повышай голоса, если ты не хочешь сам угодить в список.

П о м п е й. Ты предашь меня, что ли?

К р а с с ( тихо ). Не я. Но мой раб, мой слуга предаст. Они получат за это свободу и десять процентов от конфискованного имущества.

П о м п е й ( в отчаянии ). Какой ужас!

К р а с с. Я тебя люблю, Помпей. Любя, даю совет…

П о м п е й. Я знаю его: не горячись, не повышай голоса, сиди в собственном дерьме и не пищи!

К р а с с ( деланно смеясь ). Во! Молодец. Да ты же умный. Быстро все схватываешь.

П о м п е й ( возбужденно ). Людей казнят без суда. Жену разлучают с мужем. Детей – с родителями. В один день пускают богатого по миру. Центурионы сделались всесильными. Народ трепещет при виде их.

К р а с с ( не слушая его ). Есть у меня на примете дворец. На Квиринале. С чудесным садом. Осмотри его. Может, приглянется тебе?

П о м п е й. Что же тогда?

К р а с с. Я поговорю с Суллой. И полагаю, что вскоре сможешь переехать во дворец. Или продать по сходной цене.

П о м п е й ( в ужасе ). И ты, Красс, предлагаешь мне это?

К р а с с ( наливая ему вина ). Да.

П о м п е й. От всего сердца?

К р а с с. Да.

П о м п е й. И тебя не мучает совесть?

К р а с с. Нет.

П о м п е й. Значит, набрать в рот воды и молчать?

К р а с с ( с милой улыбкой ). Молчать, набрав в рот вина! Зачем же воды?.. Итак, я предлагаю тебе присмотреть имение. Где-нибудь в Этрурии или Кампанье. Или же дом с садом. В самом Риме. Может, не один? А?

П о м п е й. Налей, скорее налей!.. Это невозможно!

К р а с с ( наставительно ). Потише!.. Мой слуга прильнул к двери.

П о м п е й. И ты говоришь об этом без волнения?

К р а с с. Даже с улыбкой. Наливая вино. Вот так.

П о м п е й. О!

К р а с с. Ах, молодость, молодость!.. Твое здоровье! За твой новый дворец! И новое имение! ( Подумав. ) И не одно! Ты меня понял?

П о м п е й ( прильнув к чаше ). Не знаю, пойму ли тебя когда-нибудь?

К р а с с ( уверенно ). Поймешь, Помпей. Ручаюсь тебе!

– О великий!

Эпикед стоит в дверях. Он просит разрешения войти в таблинум. Как всегда, слуга подтянут, строг, бережет улыбку.

– Входи, входи, Эпикед.

Слуга шагает по коврам. Неслышно. Как кошка. Как тигр азиатский.

– Слушаю. Эпикед говорит:

– Все судачат о твоей женитьбе, о великий.

– Хают меня?

Это остийское выражение, которое больше приличествует морякам, чем римскому патрицию, режет слух у тонко воспитанного Эпикеда.

– Да, хают!

– Кто?

– Твои недруги. Говорят, что это брак по расчету.

– Разве в Цецилию нельзя влюбиться? – Сулла поднимает кверху левую бровь.

Эпикед согласен с господином: вполне можно влюбиться!

– Так чего же им надо? При чем здесь расчет?

– Они намекают, о великий, на ее отца. Великого понтифика.

Сулла откидывается на спинку кресла:

– Разве для великого понтифика не лестно иметь такого зятя? Говорили: у Цецилии не будет детей. А она уже беременна.

Эпикед непроницаем. У него только новости. И он старается не комментировать их. Его дело сообщать. А господин пусть сам разбирается.

– Это все, Эпикед?

– Нет.

– Что же еще?

– О великий! Я хочу обратить твое внимание на некоего центуриона. Бывшего гладиатора. Он недавно, благодаря твоей милости, поселился в особняке недалеко от цирка Максима.

– Зачем он мне?

Сулла пытается угадать хитроумный замысел слуги. Какой-то центурион… Благодаря его милости… Особняк… Ну и что?

Слуга молчит. Разве не все ясно? Неужели непременно ткнуть пальцем? Намека мало, значит?

– О великий! Он предан тебе.

– И что же?

– Безгранично.

– Та-ак.

– О великий! Всем обязан тебе. Он очень сильный. Беззаветно преданный. Когда он слышит твое имя, – он перестает мыслить. Он только ждет приказа.

– А-а-а!

– О великий! Может, я косноязычный?

– Нет, Эпикед.

Сулла погрыз ноготь.

– Где этот центурион? Как его звать?

– Крисп, о великий! Он окажется возле твоего величия, когда ты пожелаешь. В любую минуту… Мне кажется, что свет не сошелся клином на Дециме…

Кажется, Сулла кое-что улавливает…

– Верно, не сошелся.

– А то ведь человек может и воспарить…

– Как это воспарить?

– Голову потерять.

– Может, Эпикед.

– И зазнаться может. Нос задрать. Я, мол, я! – И слуга передразнил некоего зазнайку. Без излишнего гримасничания и жестикуляции Прямо-таки словно мим.

– Я и сам подумал об этом…

– О великий! Если он от твоего имени занимает дворец и женится на вдове-красавице, то, значит, Децим способен и на нечто большее. Очень страшное.

– Какой он занял дворец? – тревожно спросил Сулла.

– Некоей Коринны, вдовы Брута Севера.

– Хороший дворец?

– Шикарный. Один из лучших на Палатине.

Сулла почесал переносицу. Нахмурился:

– Самовольно, значит?

– Выходит так, о великий… Я начинаю бояться его…

– Ладно, Эпикед. Приведи ко мне этого Криспа. Только не сегодня. Скажем, завтра утром. Или послезавтра.