Василий Колташов - Мальчик из Фракии

— Беги, мой мальчик! — застыл в памяти тот самый женский голос. — Беги! Беги! Сохрани тебя Иисус!

Кровь стучала в висках в такт глухим ударам копыт. Шуршала густая трава, прятала, укрывала от беды. От какой беды? Все иное оставалось в тумане. Лишь одна картина представала отчетливо: он грязный и заплаканный стоит на проселочной дороге. Кружат стрекозы. Печет солнце. Пахнет полевыми цветами. Страшно и голодно. Больно и неумолимо тревожно.

Медленно плыли навстречу ребенку полсотни всадников. Играли на солнце пластинчатые доспехи. Яркими пятнами выделялись дорогие плащи людей передней группы. Приблизились. Остановились. Человек в ослепительно-голубой тунике наклонил голову. Спросил небрежно:

— Ты кто, мальчик? Откуда ты?

Амвр не забыл, как сильно он тогда заревел. Помнил, как тер чумазыми кулачками глаза, льющие соленые потоки. Но какое же горе переполняло его? Этого малыш никак не в состоянии был сказать.

Всадник в голубом выпрямился. Поднялись аккуратные брови. Оттопырил нижнюю губу. На гладком переливающемся лице смешались гнев и недоумение. Карие глаза нацелились на человека в доспехах. Шлем на его голове украшал алый султан. Алый плащ покрывал левое плечо. Сверкала золоченая пряжка. Глаза смотрели равнодушно и хмуро. Пестрела на щеках разноцветная щетина.

— Это кажется весь оставшийся скот твоего господина, достойный Сильван… Если конечно не считать того стада, что спасли пастухи в лесу, — усмехнулся холодный воин. Показал выступающие резцы.

— Не густо, — печально заметил толстяк с тонко завитой бородой.

— Где стадо, мальчик? Где пастухи? — грубо спросил Сильван, вновь наклоняясь вперед. Глаза управляющего враждебно сузились. Губы слиплись, подрагивая.

Малыш заревел еще больше.

— Говори! Разорви тебя гром, говори!

— От него ничего не добиться, — вздохнул толстяк.

— Помолчи, Кар! — оборвал его Сильван.

— Ну-ну, не горячись… Время нелегкое. Случается всякое. На этот раз Фортуна сыграла на стороне аваров: они взяли верх в битве, — поморщился щетинистый военноначальник. — Нашему славному комиту эскувитов Тиверию не слишком повезло вот и все… [36] Комит эскувитов — начальник императорских телохранителей

— Это мне не слишком повезло! — гаркнул Сильван. Вздрогнули тщательно уложенные маслом жидкие волосы.

— Черт с ним! Будем считать, что хоть один раб остался. Ты ведь не виноват, что варвары наголову разбили императорского любимца?

Управляющий поморщился. Потом кивнул в знак примирения и согласия. Что он мог поделать со злой судьбой? Опять предстоял нелегкий доклад господину о многочисленных убытках.

Двое всадников в полном вооружении и зелеными щитами с монограммой имени Христа осадили коней с галопа в сорока шагах от колоны. Один из них прокричал:

— Там какие-то тела! Совсем протухли!

— Протухли? Деревенщина! Кто тебя учил говорить!? Бестолочь! — отозвался бранью начальник конного отряда.

— Сам понюхай, Максим! — обиженно прокричал солдат.

— Все ясно, — сказал Сильван слуге ехавшему позади на муле. — Мальчишку отвезите на ближайшую ферму. И накормите, а то подохнет! Только шкура осталась. Незачем мне терять еще одного раба.

Амвр вздрогнул, вспоминая эти слова.

«Проклятый гот, — мысленно проворчал хозяин постоялого двора. — И как сказать этому германцу, что его уже второй день ждет человек, когда он снова напился как сволочь. И как только я получу свои деньги? Может быть, взять их самому?» Рука хозяина, на плече которого висел огромный нечесаный варвар, робко потянулась к его поясу. Там должен был висеть кошелек.

— Не смей! — заорал Феодагат. — Зарублю!

— Да как тебе объяснить?! Тебя ждет человек! Слышишь ты меня?! — залепетал перепуганный трактирщик.

— Я не пьяная скотина, — зашипел варвар. — Я защитник империи! Кто здесь хулит императора!? Слава цезарю августу Юстину! Зарублю!

— Да хранит господь нашего мудрого владыку, он то тут причем?

— Слава цезарю августу Юстину!

— Успокойся, успокойся, достойный воин.

— Смерть варварам! — снова проорал Феодагат.

«Сам то кто?» — подумал хозяин, волоча шумного великана к дому.

— Смелее в бой! В бой я говорю! Трусам не на что рассчитывать…

— Ох, как же я тебя дотащу? Ведь не хорошо сидеть и орать прямо у вывески, — прошептал хозяин. — Ну, хоть бы ты потише себя вел. Что скажут соседи… Ох, ну… Иди же, наконец своими ногами!

Варвар запел с новой силой:

«И зачем я тебя один тащу?» — мысленно произнес хозяин.

— Верни мне мою лошадь, вор! — надменно произнес Феодагат, стараясь стукнуть рукой по несуществующему столу. — Кости — честная игра, а ты — жулик. Вор, я сказал!

На выкрики варвара, несмотря на поздний час, не поленились высунуться из окон соседних домов несколько зевак. Понимая, что шумного воина не угомонить, они просто глазели. Прислушивались к бравым выкрикам Феодагата. Тихонько посмеивались и подшучивали.

От звуков доносившихся из-за окна Валент проснулся. Он встал с плохо отесанной лавки и направился к выходу. Спина римлянина болела от неудобства и укусов ненасытных клопов. Он потянулся, почесывая отлежанный бок. Шум не затихал. Что-то подсказало Валенту, что такой переполох мог устроить только один человек.

— Я дал слово жениться на тебе и не отступлю! — продолжал изливать душу Феодагат. — Ты прекрасная дева.

— Да уж, повезло тебе с постояльцем, — пошутил один из зевак.

— Ничего утром разберутся, кто из них «чудная дева», — добавил второй.

— О горе мне! — неожиданно заревел варвар, обливаясь слезами. — Бесы в моей бороде! Как ты мог забрать ее…

Подбежав к хозяину, Валент подхватил гота за другую руку. Феодагат впился в него глазами и, перестав плакать, прошептал:

— Ты приехал!

— Приехал.

— Я проиграл лошадь и даже не подрался, так устал…

— Идем спать, а утром я тебе все расскажу.

— Все расскажешь? — тепло прошептал Феодагат. — Клянешься?

— Да, обещаю.

— Старый друг! Умрем за императора! — проорал пьяный варвар, снова впадая в буйство и впиваясь красными глазами в лицо Валента.

— Успокойся, мы идем спать.

— Да, да, старый друг! Готы никогда не сдаются! Спать я не хочу… Только во сне бог со мной разговаривает… Хр-р-р-р!

— В это я не верю, — усмехнулся Валент.

— Хорошо, что уснул, — сказал хозяин. — Так мы его легче поднимем в комнату. — Жена с детьми у матери, а я справляюсь один как могу. Дело, как видишь не простое. Защити меня Иисус от таких постояльцев в будущем!

Просыпаться Феодагат не хотел. Только к полудню он открыл один глаз. Осмотрел с его помощью комнату. Увидел Валента. Что-то приветственно промычал, а затем открыл второй глаз. Грубое ложе, на котором он спал, заскрипело в тон шепоту раненного зверя: