Василий Колташов - Мальчик из Фракии

— Волки вас съедят! — ехидно напомнил им угрозу приятеля Келагаст.

— Это мы посмотрим, кто кого съест! — ответил ему сын кузнеца. Добавил тихонько: — Вот ведь глупый подлиза.

Друзья последними возвращались домой.

— Ладислава хороша! И как смеется игриво, словно уже девушка. Красавица будет, вспомни мое слово, — как взрослый заговорил Идарий.

— Кто? — удивился маленький римлянин.

— Вот тебе, брат, я этого точно никогда не скажу! — засмеялся Идарий.

Не с того не сего вновь подняли лай собаки.

«Мы римляне произошли от волков. Или от волчицы? Кажется так, говорил вчера Валент? Точно! Нам волков бояться нечего. Они — наш родовой зверь» — почему-то решил про себя Амвросий. От этой мысли его настроение сделалось еще более приподнятым.

Магистр Фракии жестом приказал рабу подать питья и закуски. Повинуясь господину, слуга поставил на стол полные белого вина глиняные чаши и серебряный кубок, принес блюдо, заполненное сушеными фруктами. Магистр отпустил раба движением руки. Приказал:

— Мне нужен Сатур. Позови его сюда.

Раб почтительно поклонился и вышел, не поднимая глаз. Только два человека остались в комнате, сидя за столом у очага.

— Есть новости с того берега, Феодот? — спросил магистра развалившийся рядом крепкий варвар с широким плоским лицом, заросшим черно-рыжей щетиной.

— Есть, — лениво растягивая слова, ответил магистр. — Есть, Фритигерн. Есть. Их то мы и ждем.

— Хм! — произнес варвар. С безразличием засунул в пасть горсть сухих слив. — Трибуна ты не позовешь?

— Нет, — все также лениво протянул Феодот, поднимая полный до краев кубок.

Магистр провел на границе больше трех недель. По приказу цезаря Тиверия он изучал и без того известное состояние расположенных там войск. Почти все соединения представляли печальное зрелище. Оружие было старым. Его недоставало. Воины забыли свое ремесло: из десяти дротиков только два попадали в цель. Но хуже было то, что солдаты-поселенцы не желали идти в бой. Денег, чтобы поднять их дух у магистра имелось немного. К тому же он хотел кое-что приберечь и для себя.

— Дуксы бегут от тебя как мыши от кота, — пробурчал германец, с жадностью выпивая вино. [66] Дуксы (лат. dux — вождь, позднее «duke» — герцог) командовали ополчением приграничных провинций, сгруппированным в армии. На Дунайской границе имелось четыре дукса, по числу прилегающих к границе провинций. Речные флотилии на Дунае также относились к ведению дуксов. — Скоты! Я ничего не смыслю в кораблях. Но, плавать то, что нам показали, не может. Нет! Гнилые доски. Почему этот тупой раб всегда забывает принести кувшин? Я что должен всякий раз кого-нибудь звать, когда выпью немного этой отравы?

Магистр не отвечал. Видя, что его господин погрузился в мысли, как это с ним часто случалось, Фритигерн вышел из комнаты и вернулся с кувшином вина. Все время пока германец отсутствовал, командующий силами Фракии резавшим тишину фоном слышал грубый голос, выкрикивавший ругательства в адрес нерадивого слуги.

Ссора за дверью не интересовало Феодота. «Елена, прекрасная Елена, как я хочу снова почувствовать твое тело, покой благовоний, спокойные радости дома, — думал он. — Как я устал от этих низких потолков, от спертого воздуха и вони. Всюду царящей вони! Свиньи, коровы, ленивые поселенцы, трусливые командиры, развалившиеся крепости Юстиниана, тупые рабы… Беспокойные люди не знающие мудрости Эпикура. [67] Эпикур (ок. 341–270 до н. э.) — древнегреческий философ, основатель одного из наиболее влиятельных направлений античной философии — эпикуреизма. Философия Эпикура носит ярко выраженный практический характер. Три ее части: каноника (теория познания), физика и этика подчинены единой цели — научить человека, как достичь счастливой, блаженной жизни, свободной от страданий тела и смятения души. Помнишь ли ты, какие жемчужные бусы я привез тебе из Антиохии в прошлом году, Елена? Что сейчас приготовил наш повар? Наверное, снова зажарил павлина и подает его с каким-нибудь удивительным соусом. Сладковатым и немного терпким от сыра. Фритигерн прав, хорошо, что в столице не повесили на меня еще и флот. Почему я должен отвечать за этот беспорядок?» Мысли о приятном, о жене и детях, скоро вернулись к магистру Фракии. Он не хотел больше ничего знать о дурных делах, но уйти от них было нельзя.

— Благородный Феодот, господин, — неожиданно услышал магистр чей-то голос. — Я здесь и жду твоих приказаний.

— Явился, наконец, — проворчал германец, доедая чернослив. — Выпей вина!

— Что? — полусонно спросил Феодот.

Низкорослый толстяк развел руками и поклонился, как бы демонстрируя свою изящно расшитую красной нитью тунику и золотые цепи, игравшие на жирной груди. «Вот же, хвастливая бестия!» — мысленно усмехнулся Феодот, заодно подумав, что все люди одинаковы, все не лишена алчности и пороков — такими их создал бог.

Сатур почтительно улыбался, прямо смотря большими голубыми очами в узкую серость глаз своего господина.

— Где этот человек? — надменно спросил магистр, отпивая из серебряного кубка.

— Отрава. Я всегда говорил, что любое вино в Мизии или Дакии — хуже дрянного уксуса. Кислое, как кровь перса.

— Он прибыл, мой светлейший господин, и ждет твоих указаний.

Магистр ядовито засмеялся, почесывая гладковыбритый жирный подбородок.

— Где ты ходишь? Зови его немедленно. И еще! Уже полдень. Выдай моим букелариям пшеничного хлеба. Трибуну скажи, что я скоро смогу с ним поговорить. Пусть не дрожит как застывшая собака.

Сатур вернулся через минуту. В комнату вслед за ним вошел белобородый гот. На его лице читались тревога и усталость.

— Говори!

— Я привес тебе то, что ты просил, господин! — охрипшим голосом произнес варвар. — Это нерадостные вести. Даврит перейдет Дунай этой весной. С ним будет не менее 20 тысяч воинов: склавин, гуннов и готов. Он поведет их в глубь страны, до стен Константинополя, а может и дальше.

— Ах, — с горечью вырвалось из груди Феодота. — Это точно?

— Да, благородный магистр.

— Беспокойное будет лето, — проворчал Фритигерн.

— Что тебе еще известно наверняка? Где склавины перейдут реку?

— Вместе с жизнью я вырвал из приближенного Даврита место. Восточнее Ротиория склавины устроят переправу, едва только солнце согреет воду в Дунае. Там они и ступят на землю империи. Склавины знают, насколько плохо защищены римские рубежи. Им известно, что цезарь воюет с Сасанидами, перебросил многие силы в Азию, а Дунай оставил на попечение дуксов. В империи Даврит рассчитывает на поддержку уже переселившихся соплеменников, голого люда и разбойничьих шаек.

— Значит не набег, — прошептал магистр. Скривились тонкие уста, показав на мгновение желтоватые клыки. Взор сделался ядовитым и напряженным. — Я благодарю тебя. Иди и молчи. Сатур, прикажи хорошо накормить его и выдай 10 солидов выше обещанного. Отныне этот человек мой букеларий.