Василий Колташов - Мальчик из Фракии

Часами Амвросий, Идарией и Деян соревновались в стрельбе из лука. Метали дротики. На полях общинники убирали последнюю рожь. Деян днями пропадал на земле. Он срезал колосья серпом и вязал в снопы. Друзья не раз навещали его, помогали убирать хлеб.

Приближался второй праздник урожая. Первый справляли перед жатвой, второй — после. Дождей не было. Хлеб уродился богато. Племена готовились отблагодарить Макошь за щедрость. Богиня земли благословила этот год.

— Видали сколько!? — говорил Деян, показывая поля покрытые золоченными снопами. — Вот она сытая зима. Без войны всякой, так одними трудами.

Амвросий понимающе кивал головой. Даже Идарий не решался спорить. Соглашался. Довольный Деян утирал со лба пот. Улыбался широко и устало.

Вечерами ребята купались в реке.

Хлеб был убран. Наступали пора привычных забав. Только строгий Валент отвлекал Амвросий от бесконечных игр и лесных походов. Он неизменно требовал от маленького римлянина постигать все больше и больше. Усаживал за старые свитки.

«Хорошо как!» — думал Амвросий, вновь вырываясь на свободу.

Мальчики варили карпов и выслеживали куропаток. Иногда ребята дразнили своих недругов: Мечислава и его компанию. Вечерами, рассевшись у костра, слушали рассказы бывалых воинов, жадно ловили детали сражений. Очень нравилось Амвросию представлять себе далекие страны, в которых бывали старики, а он лишь мечтал оказаться. Больше всего манили его берега Босфора, где возвышался чарующий и враждебный Константинополь. Пугающе звучали истории о людях степи — аварах, булгарах и гуннах. Странными казались обычаи гепидов, еще не так давно обитавших к западу от земли склавин.

Много раз в летние дни Амвросий видел сестру Деяна. Каждый такой миг дыхание мальчика останавливалось, едва он слышал ее голос или ловил оробевшим взглядом смелые повадки. Другие девочки не интересовали его. Ни одна из маленьких склавинок не имела такой пышной косы и таких проворных голубых глаз. Ни одна не щурилась так забавно и мило, сердясь на своего ленивого брата. «Я так тебя люблю, Дельфина», — шептал малыш засыпая. Пробуждаясь утром, он тоже думал о ней. Снимая со стены меч, мальчик представлял, как он отправится в поход и добудет для нее прекрасные подарки. Удивительные картины рисовала фантазия. В них злые враги разбегались перед его мечом, а Дельфина встречала победителя любовным теплом.

Впервые мысли Амвросия занимала прекрасная особа. Он не думал еще о том, нравится ли ей он. Она — нравилась ему. И сердце мальчика билось все сильней. Не замечая того, он взрослел.

Шум разбудил Амвросия рано утром. Шмыгнув забитым носом, он поправил льняное покрывало, чтобы назойливые комары не могли его достать. Заливавшиеся всю ночь лаем собаки стихли.

— Куда ты собрался, милый? — донесся до мальчика встревоженный голос Ирины.

— Меня зовет Всегорд. Что-то случилось. Ты ведь знаешь, он любит поспать. Без дела никогда не послал бы за мной. Гонцы от князя. Где мой плащ? Еще прохладно.

«Дали бы мне поспать», — вздохнул Амросий. До поздней ночи он просидел у костра с часовыми. Даже Идарий не смог столько слушать их болтовню и побрел домой.

— Удачи, милый!

Дверь скрипнула. Амвросий перевернулся на другой бок и снова заснул. Разбудил его крик Деяна. Друг стоял возле ложа и требовал пробуждения:

— Купаться идем! День то какой! Скоро таких не станет. Вода теплая, словно молоко.

— Да, сейчас, — нехотя согласился Амвросий.

— Уже петухи все охрипли тебя будить, а ты все спишь!

— Тише ты, Домового рассердишь. Встаю.

Амвросий надел свою алую тунику с черным узором. Провожая друга, он мог увидеть Дельфину. Ему хотелось выглядеть хорошо. Хотелось понравиться. Он умылся и даже приложил торчавшие волосы.

— Хорош! Перун на золотой колеснице, — шутливо похвалил Деян.

Маленький римлянин сердито фыркнул.

— В молоке искупаешься, еще краше станешь!

— Пускай блоха тебя укусит за язык.

— Хо! Этого никогда не будет.

Мальчики вышли на улицу. Во дворах копошились люди. Вереницей рабы откуда-то переносили мешки к княжеским закромам. Складывали у входа длинной постройки. С телег скатывали бочки. Молодые пастухи-невольники гнали коров. Один из них, обгоняя друзей, бросил пытливый взгляд на Амвросия. Прошел дальше. Доски поскрипывали под ногами. С севера дул прохладный ветерок.

— Давно дождя не было. Вот так нет его, а потом возьмет да и прольется! — пожаловался Деян. — Сейчас ему самый срок. Вот если бы раньше дожди пошли, мы бы без урожая остались. Всю рожь бы побило. Или вот если град…

— Нам князь новых хлебов навоюет, — похвастал Амвросий.

— Это он вам навоюет, а нам чего?

— Вас то кто дома держит?

— Вот он, хлеб и держит. Его же растить надо. Это, брат, тоже дело. Заботы одни.

Амвросий понимающе кивнул.

— Идарий с нами не пойдет. Дело у него, — уточнил Деян.

— Чего так?

— Дома держат. Говорят: хватит бродить, делом займись. Отец его в походе, а братья одни не справляются. Меня выгнали.

— Может вечером отпустят?

— Мать у него больно сердитая. Не отпустят, если сам не уйдет.

— Это он может.

Прошли городские ворота. Спустились к озаренной восходом воде. У берега покачивались лодки, привязанные к кольям. Разулись. Прохладный песок щекотал ступни. В серой тени деревьев сбросили одежду. Пошли к воде, мягкой и теплой. Шагнули в реку. Поплыли, разнося брызги.

— К тому берегу! — закричал Деян.

— Чего? — отозвался Амвросий.

— Плывем на ту сторону!

— Нет. Давай к этой отмели. Там мальков много.

Поплыли. У берега распугали маленьких рыб. Бросились обратно.

— Я на тот край! — закричал Деян.

— Ну а я здесь, еще поныряю. Хорошо!

Склавин брасом поплыл к другому берегу. Выбрался из воды. Кряхтя, поднялся на обрыв. Бросился с высоты в реку. Снова поплыл. Амвросий нырял в камышах. Старался подольше не подниматься наверх. Цеплялся за водоросли, чтобы не всплывать. Устав, Деян выбрался на песок у обрыва. Сел. Вытянул ноги. Принялся строить песочную крепость. Возвел стены, башни как у городища. Слепил дома. Крикнул:

— Плыви сюда, Амвросий!

Юный римлянин вынырнул и помотал головой. Сплюнув, ответил:

— Это ты греби сюда. Чего там сидеть?

— Не знаю. Поплывешь?

— Погоди! Отдохну на суше.

Тяжело дыша, Амвросий выбрался из реки. С приходом осени вода сделалась прохладней. Он чувствовал, что почти замерз. Попрыгал. Пригладил спутанные волосы. Сбросил рукой капли. Теплый воздух медленно согревал дрожащее тело.

— Эй, римский пес! — услышал мальчик знакомый голос. Он обернулся и замер.

Доброгаст стоял на пригорке с гордо задранной головой. Кулаки его упирались в бока. Рот искривился в надменной усмешке. Старый недруг с презрением смотрел вниз. На нем была новая туника Амвросия. Старая рубаха лежала рядом смятая в ком. «Как он посмел взять мою вещь? Разве я ему разрешал?» — подумал Амвросий. Брошенные слова тоже были неприятны. Обида горечью стояла в горле.