Василий Колташов - Мальчик из Фракии

— Склавины не знают и не чтят этого, самого доброго из богов. Разве тебе этого не известно? Они говорят, что римские боги живут только в Византии, а здесь правят свои духи и божества. Но Спаситель остается в моем сердце.

— Подходящее место. В голове ему делать нечего, — засмеялся Валент, глядя на удивленное лицо ребенка.

— Почему ты так говоришь! — возмутился мальчик. — Иисус сотворил столько чудес и умер на кресте за наши грехи!

Валент повернул коня.

— Не сердись. Я не проверяю твою веру. Я сомневаюсь в ее необходимости. Ты должен учиться сомневаться. Не принимай все на веру, особенно когда речь идет о невероятных вещах. Это касается и здешних легенд. Сомнение помогает нам постигать действительное и отметать ложное, — Валент сделал красивый жест рукой, словно отбрасывая нечто легкое.

— Не понимаю этого, — растерялся Амвросий.

— Рано еще. Дослушай и объясни другое.

— Хорошо, — согласился мальчик, все еще пытаясь понять слова Валента. Чему же верить, если во всем сомневаться? Разве это разумно — сомневаться? Разве не достаточно просто узнавать новое?

Римлянин продолжал:

— Есть еще одно правило, которое ты обязан знать. Не нужно всякий раз отстаивать то во что веришь, то, что знаешь, в чем убежден. Это может быть небезопасно. Понимаешь?

— Этого я тоже не понимаю! — воскликнул Амвросий.

Валент ласково улыбнулся. Потер шею бурого коня.

— Просто запомни. Обдумаешь после. Уверен: судьба занесет тебя когда-нибудь в пределы римского государства. Неосторожное слово, особенно брошенное в споре, обходится в жизнь. Это ты понимаешь?

Мальчик серьезно посмотрел на собеседника. Поджал губы. Забытые, но еще недавние душевные раны взвыли с неистовой болью. Он все понял. Он ничего не забудет из этих слов.

— И еще. Всякий спор отнимает много душевных сил. Трать их не понапрасну. Пусть все сказанное тобой будет полезно. Стремись к этому.

— Хорошо, — согласился юный собеседник. В голове его еще звенело: «Это ты понимаешь?»

Валент пустил коня рысью. Деревья вокруг понеслись быстрее. Одно. Второе. Третье. Еще и еще. Сухие ветви захрустели на земле. Желтые листья ярче зашелестели в ушах. Амвросий шлепнул по крупу мерина. Бросился догонять. Закричал:

— Я буду драться! Я никому не позволю унижать меня. Никому!

— Не сомневаюсь! — засмеялся Валент.

Они поравнялись. Перешли на шаг.

— Взрослеть среди варваров: отличная школа. С жадностью бери все уроки. Для характера — это лучшее. Но теперь объясни мне, зачем все эти воинственные посвящения? Рыва мне этого не рассказал. Он что-то задумал? Что? Чего этому рыжему псу возиться с вами так помногу?

Амвросий пожал плечами, подбирая слова для ответа.

— Так что, он тебя сделает воином? Верно?

— Да, дружинником, как и всех нас, — признался мальчик.

— Главное, чтобы не скоро. С обычаями этих мест я не спорю, — многозначительно заметил римлянин. С подозрением заглянул в невинные глаза юного всадника. Улыбнулся. Подобрал плащ.

Поехали дальше.

Треск птичьих голосов наполнял воздух. Он был прохладен и чист. Не ощущалось тяжелых ароматов княжеского городища. Запахи осеннего леса успокаивали, придавали легкость движениям и мыслям. «Вот бы скорей стать взрослым, скорей набраться силы и боевого мастерства», — думал Амвросий. Ему казалось тесно в хрупком теле ребенка. Он мечтал. Как и многие сверстники, он желал подвигов, добычи и славы. За год с лишним он почти совсем забыл о своей прежней жизни. Лишь редкие моменты воскрешали в душе старую боль.

Спешились. Напоили лошадей у ручья.

— Вон! Вон туда посмотри! — закричал Амвросий.

Бурый медведь покачиваясь шел к воде чуть выше по течению.

— На медведей я не охочусь, — сурово заметил римлянин. Забрался на коня. Потрогал притороченный к седлу топорик.

— А Рыва охотится, — грустно сказал мальчик.

— Рыва? Может быть. Едем.

Медведь принялся пить, изредка поднимая голову. Он явно ощущал себя в полной безопасности. Они спустились ниже по течению и поехали дальше по дикой тропинке.

— Мы не заблудимся?

— Нет. Я уже бывал тут.

Амвросий вспомнил как часто в это лето отлучался Валент. Он много ездил по делам с Всегордом. По обрывкам фраз мальчик знал: отца занимали горные крепости, проходы и какие-то ловушки. Но не об этом хотел сейчас спросить маленький римлянин.

— У меня есть вопрос, — сказал он серьезно, как взрослый.

Валент удивленно поднял голубые глаза. Брови поплыли вверх на круглом лбу. Коротко остриженная голова наклонилась набок.

— Вопрос… — растерялся Амвросий.

— Спрашивай смело.

— Объясни… Вот мы варвары, а живем среди римлян…

Валент от всего сердца расхохотался, откинувшись в седле.

— Я… Ой! Я хотел сказать…

— Мне все понятно: римляне среди скифов.

— Да. Но почему? Разве это правильно? Ведь…

— Они воюют с империей, — закончил за него приемный отец.

Мальчик кивнул. Торопливо добавил:

— Склавины против римского цезаря, а мы им помогаем.

— Тебя волнует, почему? Нет ничего проще. Мы — это мы, а цезарь Тиверий — это цезарь Тиверий. Нам до него дела нет. Свыше того: он не желает нам добра. Он нам не друг. Вспомни, кем ты был в империи? У меня тоже есть счеты с нашим славным государством.

Амвросий не имел никаких счетов с Византией, но не стал возражать. Главное для него стало понятным. Он не обязан следовать чуждым и ненужным правилам. Он сам по себе. Он хозяин своей судьбы, в той мере, насколько позволяют боги. Он друг друзьям и недруг тем, кто тверд в своей неприязни.

Внезапно лес кончился. Но вместо обычной тишины до слуха всадников донесся топот тысяч копыт.

— Это интересней медведя! Вперед!

Они остановились под последними деревьями, так чтобы оставаться незамеченными. Перед ними открылся огромный луг по которому неслись сотни коней и кобылиц с жеребятами. Амвросии раскрыл от удивления рот. Усталость рассеялась. Ее оттеснило нахлынувшее изумление. Это были дикие лошади!

— Нравится? — спросил Валент.

— Да! Откуда они?

— Посмотри, какие красавцы. Это из табунов самого императора, должно быть. Их гонят сюда. В наших конюшнях только кони и мерины. Остальные лошади обитают на воле. Тут они встретят зиму. Нравятся?

— Конечно! Их ведь ловят, когда надо и объезжают. Я видел, как пригоняли жеребцов в городище. Но сколько же их…

Шум стих. Лошади пронеслись в сторону заката.

Бронзовые светильники по углам императорской спальни горели необыкновенно ярко. Алое пламя подрагивало на толстых фитилях в голубиных клювах. Раскинув золоченые крылья, птицы парили над изящными стойками. Тени придворных плясали на мозаичном полу, мелькали чудищами на голубой росписи стен.