Николай Гейнце - Коронованный рыцарь

Он остался дольше других и после отъезда гостей принял самое горячее участие в розысках пропавших сестер.

Он имел мужество обойти Таврический сад вместе со слугами и встретить там Полину.

Первое мгновение появления несчастной, как две капли воды похожей на сестру девушки в конце одной из аллей сада произвело на графа такое же впечатление, как и на горбуна, но он силой воли заставил себя пойти вперед, тем более, что его сопровождало двое слуг.

Возвратив Полину в дом, он поехал к генерал-губернатору Палену и изложил таинственное происшествие в семье Похвисневых.

Казимир Нарцисович казался убитым безысходным горем.

Вернувшись домой, он застал у себя горбуна, которому передал условленные деньги, а от него получил вынутую им из шеи покойной Зинаиды Владимировны роковую иглу.

Граф около двух недель безвыходно сидел дома.

Он действительно заболел от перенесенной им нравственной ломки.

— Свалит такое горе… Накануне свадьбы вдруг беследно пропадет красавица-невеста… Как они любили друг друга… Каково-то ему, бедному… И как раз это случилось в день ее рождения… при нем… — сожалели о графе в обществе, узнав о его болезни.

Первый визит совершенно оправившийся и пришедший в себя граф сделал Ирене Станиславовне, которой и возвратил, как было условлено, иглу.

Оленина приняла его с обворожительной любезностью и наградила серьезным согласием на его предложение быть его женою.

Решено было выждать время, когда, во-первых, она сделается матерью, а во-вторых, когда толки об исчезновении его первой невесты несколько поулягутся.

Прошло, как мы уже сказали, несколько месяцев.

У Олениной родился сын, которого она, в честь отца, назвала Виктором.

Месяца через три после этого в петербургском обществе разнесся слух, что граф Казимир Нарцисович Свенторжецкий женится на красавице-вдове Олениной.

Вскоре слух этот подтвердился.

В июле 1800 года состоялась пышная великосветская свадьба графа Свенторжецкого и Ирены Олениной.

Ирена Станиславовна, пользуясь правами вдовы капитана мальтийской гвардии, успела проникнуть в высший петербургский свет и даже быть представленной ко двору.

Повсюду она сумела обворожить собой и мужчин, и женщин.

Эта свадьба была первая злоба для великосветского Петербурга, заставившая отойти на второй план таинственное исчезновение Зинаиды Похвисневой.

Молодые супруги переехали в собственный великолепный дом на Английской набережной.

Относительно Ивана Павловича Кутайсова Ирена оказалась права.

Исчезновение фрейлины Похвисневой, конечно, произвело и на него сильное впечатление и он несколько дней ходил, как потерянный, но вскоре позабыл о своем увлечении и окончательно утешился у ног своей ненаглядной Генриетты Шевалье, удвоившей свои ласки, перемешанные с капризами, которые придавали первым особую пикантность.

Граф, таким образом, остался в руках католической партии вообще, и иезуитов в частности.

Второй петербургской злобой дня был переезд высочайшего двора во вновь отстроенный Михайловский замок.

Постройка его началась, по повелению императора Павла Петровича, в 1796 году.

Известно, что Павел Петрович принадлежал к масонству, — он был введен в несколько масонских лож своим наставником графом Паниным, который был членом во многих масонских ложах.

Мистик по натуре, государь верил в сны и предзнаменования. Мы упоминали уже о видении ему его прадеда, Петра I.

Известен также и его сон перед днем вступления на престол. Ему снилось, что его три раза поднимает к небесам какая-то невидимая сила.

О постройке дворца рассказывали в Петербурге следующее.

Однажды, солдату, стоявшему в карауле при Летнем дворце, явился в сиянии юноша и сказал оторопевшему часовому, что он, архангел Михаил, приказывает ему идти к императору и сказать, чтобы на месте этого старого Летнего дворца был построен храм во имя архистратига Михаила.

Солдат донес о бывшем ему видении по начальству, и когда об этом доложили императору, он ответил:

— Мне уже известно желание архангела Михаила; воля его будет исполнена.

Вслед за тем государь распорядился о постройке нового дворца при котором должна быть построена и церковь во имя архистратига Михаила, а самый дворец было приказанно называть Михайловским замком.

Закладка замка происходила 26 февраля 1797 года, а готов был он в 1800 и 8 ноября состоялось его освящение, одновременно с освящением и его церкви.

Освящение отличалось большою торжественностью.

Государь и великие князья ехали верхом.

Государыня, великие княгини и первые чины двора ехали в церемониальных каретах от Зимнего дворца к замку, между выстроенными полками, при колокольном звоне по всему городу.

Церковь освящал митрополит Амвросий, в сослужении со всем святейшим синодом.

Митрополит после освящения удостоился получить от Павла в награду бриллиантовый иерусалимский крест.

Наружный вид замка при основании его был великолепен.

На всех фасадах красовались мраморные статуи, вазы и разные фигурки, служашие теперь украшением Зимнего дворца.

Замок представлял образец архитектуры итальянского возрождения; его окружали рвы с подъемными мостами, брустверы, чугунные решетки и прочее.

Замок имел двадцать бронзовых пушек двадцатифунтового калибра со всеми нарядами, расставленных в разных местах на платформах.

Внешний вид замка — четыреугольник, в поперечнике сорок девять сажен.

Внутри замка три двора, в середине главный, в виде восьмиугольника, в Фонтанке — имеющий форму пятиугольника, и на углу к Царицыну лугу — треугольника.

Вход в замок через трое ворот: Воскресенские, с портиками и колоннами полированного гранита, с украшениями из пудожского камня, ведут в главный двор; на этот двор позволялось въезжать лишь членам императорского семейства и посланникам, Рождественские — чугунные со стороны Большой Садовой улицы, и Зачатьевские — с Фонтанки.

Наружные фасады замка не одинаковы, каждый принадлежит к особому ордену.

Главный фасад из красного и серого мрамора, подвал и нижний этаж выстроены из тесаного гранита.

Остальные части стен окрашены в красноватый цвет, происхождение которого приписывалось современниками рыцарской любезности императора.

Говорили, что одна из придворных дам явилась однажды в перчатках такого цвета и император послал одну из этих перчаток в образец составителю этой краски.

После окраски замка в этот цвет, многие петербургские домовладельцы поспешили окрасить и свои дома в такой колер.

По сторонам Воскресенских ворот стояли две большие пирамиды с трофеями, вензелями и медальонами.

Сверх карниза возвышался фронтон, украшенный историческими барельефами из пудожского камня; над фронтоном мраморный аттик и императорский герб, поддерживаемый двумя фигурами Славы.