Б. Кайго - Тигр в лабиринте

Ты повторяла Великое Учение и кланялась Будде. Ты играла в «угадайки» и шныряла по всему дому. Ты была очень храброй и, когда падала и разбивала коленку, никогда не плакала. Ты всегда была опрятной, а случись найти яблоко или грушу, то прежде чем съесть, всегда сперва оглядывалась, как бы спрашивая разрешения.

Милая моя, помнишь, как мы волновались, когда дождем залило наши посевы и погиб скот? А потом правитель Цинь еще увеличил поборы, и меня послали рассказать ему о нашей беде. Но крестьяне, не платящие дань, лишь обуза, и он приказал солдатам сжечь нашу деревню дотла. Ты погибла по моей глупости. Прости меня. Теперь ты под землей, и я знаю, ты очень боишься. Но будь смелой и не кричи громко, потому что ты не дома.

А Чэнь, помнишь тетушку Ян? Она часто приезжала к нам. Она очень любила тебя. Ее тоже убили, и, поскольку у нее не было детей, постарайся ее разыскать. Я уверен, она позаботится о тебе. А когда ты предстанешь перед Великим Яо-ваном, сложи ручки и скажи: «Я молода и невинна. Я родилась в бедной семье и всегда довольствовалась малым. Я всегда следила за туфельками и одеждой, была послушной и опрятной и не потратила впустую ни зернышка риса. Если злые духи станут обижать меня, защитите, великий владыка».

Ты должна это сказать в точности такими словами, и тогда, уверен, Великий Яо-ван обязательно тебя защитит. А Чэнь, я приготовил тебе в дорогу суп и сжег бумажные деньги. А теперь священник запишет мою молитву. Если ты слышишь меня, приди ко мне во сне. А если тебе уготовано заново родиться на свет, возвращайся опять в утробу твоей мамы. Прости меня и, пожалуйста, помни, твой папочка всегда с тобой.

Скряга Шэнь замолчал и какое-то время не произносил ни звука. Я даже подумал, что он умер, но вдруг он снова открыл глаза.

— Я все правильно сказал? — сипло прошептал он. — Я долго тренировался и хотел все сделать верно, но сейчас. мне кажется, я что-то напутал.

— Ты все сказал превосходно, — с теплой улыбкой ответил Ли Као.

Скряга Шэнь улыбнулся в ответ. Затем его глаза закрылись и дыхание стало едва заметным. Он закашлялся, кровь закапала из уголка губ, и его душа покинула этот бренный мир.

Мы склонились над телом друга и прочитали молитву. В моем сознании образ малютки А Чэнь сразу вызвал воспоминание о детишках нашей деревни, и я зарыдал, не в силах сдерживать слез. Но голос Ли Као был спокойным и твердым.

— Мир с тобой, Скряга Шэнь, — сказал он. — Теперь ты освободился от бренного тела, и твой дух воссоединился с душой маленькой А Чэнь. Уверен, Великий Яо-ван обязательно выполнит твое желание, и в следующей жизни крестьяне станут звать тебя Деревом Щедрости. Я перестал плакать.

— Скряга Шэнь, если мне суждено вновь увидеть Цветок Лотоса, я обязательно расскажу твою историю, и она будет плакать по тебе и никогда-никогда не забудет. И еще клянусь: покуда я жив, ты всегда будешь в моем сердце.

Мы снова вознесли молитвы и совершили символическое жертвоприношение. Потом мы попросили прощения за то, что не можем его похоронить, поклонились, и Ли Као поднял факел.

— Мастер Ли, если вы сядете мне на плечи, так будет быстрее, — сказал я.

Старик забрался мне на спину, и мы двинулись в путь.

Тоннель уходил все дальше вверх, и вскоре прекрасная музыка камней совсем затихла.

(Кстати, если кому-нибудь из вас посчастливится оказаться поблизости от Пещеры Колоколов, непременно посетите ее. Это поистине небесная музыка, просто дурные люди заставили ее служить своим гнусным целям.) Красивая мелодия умолкла, и я как раз завернул за угол, когда факел вдруг высветил из темноты знакомую фигуру. Перед нами стоял маленький монах в малиновом балахоне и довольно ухмылялся.

— Остановись, идиот! Неужели смерть Шэня ничему тебя не научила? — закричал мне Ли Као, но было поздно.

Я бросился душить монаха и тут же наступил на циновку из тростника, искусно покрашенную под камень. Раздался треск, и мы вверх тормашками полетели вниз. Факел упал вслед за нами.

Когда же я поднял его, то увидел — мы находились в большой яме, около пятнадцати чи в глубину и десяти в ширину. Стены вокруг были из каменных плит, точно подогнанных друг к другу. Тут наверху я услышал металлический лязг, и когда поднял голову, сердце захолодело у меня в груди.

Коротышка тянул длинную цепь, и железная крышка медленно ползла, закрывая яму.

Ли Као быстро потянулся к правому уху.

— Это тебе за Скрягу Шэня! — крикнул он, и в свете факела я увидел сверкнувшее лезвие.

Монах схватился за горло и закатил глаза, кровь фонтаном брызнула из раны, и он камнем полетел вниз. Я уже собирался его поймать, но тут его ноги запутались в цепи, и он безжизненно повис в воздухе. Только хорошего в этом было мало. Под тяжестью тела крышка быстро закрыла яму. Раздался резкий лязг, и мы оказались в западне.

Я тут же забрался на висящего монаха и изо всех сил постарался поднять заслонку, но тщетно. Тяжеленная «дверь» даже не шелохнулась.

— Мастер Ли, не поддается! — отчаянно крикнул я и спрыгнул вниз.

Факел пока горел. Но вскоре свет станет оранжевым, потом фиолетовым, а потом погаснет. И последнее, что мы увидим, перед тем как задохнуться, — непроглядная тьма подземелья.

Я до смерти боюсь маленьких замкнутых пространств. «Сапара, тарата, мира, прахна, пара…», — забормотал я. — Перестань нести эту чушь! Лучше помоги мне! — огрызнулся мастер Ли. — Я ничего не имею против буддизма, но ты или бормочи на понятном языке, или хоть эти-то слова произноси верно.

Он поднял несколько камней и дал мне один. Затем мастер Ли начал внимательно простукивать стены, желая отыскать хоть какую-нибудь лазейку, а я забрался на цепь и стал делать то же самое, только выше. Вдруг он услышал легкое эхо и остановился. Ли Као пригляделся и увидел, что одна из плит подогнана не совсем плотно и по краям виднелась известковая замазка.

Я спрыгнул, а Ли Као обернулся и вежливо поклонился мертвецу.

— Премного благодарен, что вы соизволили вернуть мой нож, — сказал он и выдернул кинжал из горла монаха. Кровь хлынула на пол.

Через полчаса мы удалили известку, и теперь оставалось вытащить плиту. Вот только как? Мои большие неуклюжие пальцы явно не влезали в узкие щели, и даже Ли Као это было не под силу. Он попытался подцепить плиту ножом, но тот лишь сломался. Мы потерпели неудачу, а проклятый монах висел и, казалось, ухмылялся. Я огрызнулся и что есть силы саданул негодяя по лицу. Труп заболтался в воздухе, и цепь издала противный скрежещущий звук, очень напоминающий смех.

Ли Као посмотрел на монаха и прищурился.

— А ну-ка ударь его снова, — сказал он.

Я повторно ударил мертвеца, и массивная цепь «засмеялась» еще громче.

— Понял! — закричал мастер Ли. — Я чувствовал, наш приятель нам еще пригодится!