Дереник Демирчян - Вардананк

Взволнованный встречей и беседой с Мовсесом Хоренаци, Вардан не мог не раскрыть свои сокровенные мысли.

Какое-то возвышенное волнение охватило всех. Все почувствовали, что среди них находится тот. кто действительно может и достоин выполнить великую миссию, дело, которое обгединяет всех, дело, достойное царя…

К Артаку подошел его телохранитель.

– Князь, по ту сторону ущелья показались конные., Артак и Атом поспешили за ворота. Действительно, по краю ущелья двигался отряд, держа путь на восток.

– Какие у них значки? – справила Артак.

– Хорхорунийские, – уверенно ответил телохранитель. Отряд неожиданно остановился. Всадники пытливо смотрели в сторону монастыря.

– Есть среди них и рштунийцы, – добавил телохранитель.

– Не попытаться ли разогнать их? – сказал Артак.

– Возможно, это лишь головной отряд… – хмуро ответил Атом. – Подождем, пока подойдут основные силы. Нет смысла связываться.

Но вот три всадника отделились и стали быстро спускаться а ущелье. Высланные лазутчики донесли, что обнаружили остатки полка Гадишо, смешавшиеся с рштунийцами. Все направлялись в Сюник – Следовательно, Сюник – оплот будущего нападения! – с горечью вымолвил Вардан, когда ему сообщили об этом.

Все ждали, пока подымутся из ущелья три всадника. Они показались не скоро. Подъехав к Атому и Артаку, передовой склонился перед ними в воинском привете.

– Сепух Гаспар!.. Сепух Вард!.. Сепух Хосровик! – обрадованно воскликнул Артак.

Гаспар доложил, что отряд, состоявший из хорхорунийцев и рштунийцев, бежавших из полка Гадишо, отдает себя под начальство князя Хорена, чтобы присоединиться к войскам Вардана. Сами они пошли с полком Гадишо именно затем, чтобы при первом удобном случае увести с собою верных обету воинов.

Артак лично поручился за преданность этих воинов, и через некоторое время отряд построился перед Варданом.

– Ну, двигаемся!.. И пусть каждый будет чист перед судом своей совести! – произнес Ваодан. Он вызвал Арцви и праказал:

– Возьмешь несколько человек телохранителей. По окрестным селам соберите сведения, какой это полк проходил здесь недавно.

Четверо телохранителей вместе с Арцви тотчас выехали из монастыря.

Настоятель пригласил гостей в трапезную. Слегка подкрепившись, Вардан уединился в горнице монастырского подворья. Аршавир с Татулом ушли в отведенную им келью и тотчас уснули. Католикосу предоставили келью самого настоятеля. Атом с Артаком, Гевонд с Егишэ и Езником пошли к Мовсесу Хоренаци.

Узкое оконце скупо освещало полутемную келью. Посредине, рядом с каменным столом, стоял высокий аналой. Стенные ниши были забиты рукописными фолиантами и пергаментными свитками. В углу стояла убогая постель Из деревянного ящика выглядывал разбитый мраморный торс – изображение армянского царя Трдата.

– Сильно озабочен Спаьапет! – промолвил Егишэ. -И каким он стал раздражительным…

– Больно мне видеть его в такой тревоге! – отозвался Хоренаци- Но больно что и марзпан в таком же сильном смятении…

Атом вздрогнул; с гневом и изумлением взглянул он на Мовсеса Хоренаци. Присутствующие насторожились. Но Атом сдержал себя.

– Прости, святой отец! – глухо сказал он. – Но марзпан – предатель и недостоин быть упомянутым рядом со Спарапетом! Мовсес Хоренаци с грустью взглянул на него.

– Но какая для меня разница в том, что марзпан – предатель, а Спарапет – верен? Или же если бы предателем оказался Спарапет, а верным обету – марзпан? Ведь и предатель – сын того же народа… Больно мне это, и я страдаю. Марзпан – муж разумный, и мысль его неутомима. Знаю, он задумал восстановить царство армянское… И если неудача постигнет его начинание, скорбеть об этом надо, а не проклинать его.

– Мы не скорбит, святой отец. Мы уничтожаем! – резко сказал Атом.

– Еще прискорбнее.

Наступило неловкое молчание. Такие страстные, фанатично преданные делу Вардана люди, как Гевонд, Езник, Егишэ и Артак, были подавлены и молчали.

– Святой этен! – взволнованно заговорил Артак, до сего не решавшийся рта раскрыть в присутствии Хоренаци. – Все мы признаем тебя отцом и наставником. Не думай, что легко у нас на душе. Мы также взываем к духу, на него уповаем в час великого бедствия! Мы также преклоняемся перед нашим славным прошлым, перед великими его мужами! Но они обратились в прах, от них остались только воспоминания. Теперь же мы жаждем отстоять нашу страну. И Спарапет – избранный нами предводитель. За ним должен следовать весь народ армянский!

– Не будь несправедлив к нему, отец Мовсес! – воскликнул Гевонд. – Спарапет проявил прямо-таки преступную снисходительность по отношению к предателю-сюнийцу! Васак Сюни пролил кровь…

– Увы! Еще больше прольется крови в будущем, и это грозит гибелью стране Армянской…

– И пусть эта кровь прольется! – воскликнул Гевонд. – Омыть должна она душу нам!

– Жестоки слова твои, отец Гевонд! – упрекнул его Мовсес Хоренаци.

– Когда примирение невозможно, спасение в жестокости! Хоренаци задумался и потом продолжал, видимо, следуя за течением своей мысли:

– Со мной-то уже покончено. Я немощен, я пленник смерти. Я скорблю о гибели народа моего, о смерти моих наставников. Меня же самого смерть лишь обрадует…

– Не говори так, святой отец! – уверенно прервал его Гевонд. – Слова твои подобают человеку немощному, но дело твое полно силы. Ты будешь жить и еще увидишь свободу!

Заговорил и скованный до этого молчанием Езник Кохпаци:

– Дух твой в плену скорби, отец Мовсес. Да, священных для нас Саака и Месроца уже нет с нами… Глубоко скорбел о них и я. Но мир остается, и жизнь в нем вечна. Не всякая смерть есть конец, – бессмертна материя, и она чревата чудесами. С народом бывает точно так же, как с землей: вот она перестает родить, вот начинает снова. И если родит неодушевленная земля, то какие сокровища духа может создать человек!

Долго еще говорил Езник с Мовсееом. Философ убеждал философа. И лицо Мовсеса Хоренаци начало светлеть.

– Снизойдет на нас снова дух предков! – горячо воскликнул Гевонд. – И осенит наш народ!

– Да! – с воодушевлением подхватил Хоренаци. – И тогда будет жить народ армянский! И меня посещала иногда эта надежда… Да, тот дух, который некогда возвышал наш народ, – он не умер, он должен быть бессмертен! Должен – и будет!

– Верно ты сказал, святой отец! – радостно проговорил Артак и спросил:- А когда думаешь ты закончить «Летопись страны Армянской»?

Мовсес Хоренаци грустно взглянул на него.

– Если только книга эта раньше не покончит со мной, то надеюсь дописать в два-три года…

– Кончай свой труд, святой отец! Армянский народ будет шагать в грядущее, прижав твою книгу к груди!