Райдо Витич - Противостояние

— Это какой?

— Национальной обороны.

— Аа! Есть такие, не до них пока. Но позже и с ними разберемся. Сами-то откуда?

— Лейтенант Дроздов, Забайкальский военный округ, — вытянулся, представился по

форме, увидев выступившего вперед мужчину лет сорока в форме майора. Все затихли,

подтянулись.

— Комсомолка Санина, Москва, — выдала Лена уже в тишине. И удостоилась

удивленного взгляда Саши — какая Санина? "Санина!" — ответила взглядом твердым.

Мужчина отвернулся — контуженная, что с нее взять?

Больше на нее внимания вовсе не обратили. Майор мазнул взглядом по лицу девушки

и тяжело смотрел на лейтенанта.

— Что делаете в Полесье, лейтенант?

— Что могу, то и делаю, товарищ майор. На счету двенадцать немецких солдат и

два полицая. Трофеи у ваших людей.

Гаврилыч, тот вихрастый мужчина, за спиной лейтенанта показал командиру

отобранные винтовки и автомат.

Тот понял, что в этом новенький не солгал. Но что это значило?

— В Полесье как оказался, забайкалец?

Из толпы вышел крепкий седовласый мужчина в усах, с наброшенной на плечи шинелью.

Судя по петлицам — политрук.

Лейтенант притих. Мужчина закурил, оглядывая пару и, тихо спросил:

— Почему не по месту службы, лейтенант?

Саня молчал. Пересказывать вновь и вновь не хотелось, да и показалось —

бесполезно.

— Они в отпуске были, — сказала за него Лена. — Мы в одном купе ехали. Состав

на подъезде к Бресту разбомбили. Пробирались к своим. С нами были бойцы из

других частей. Но пробиться не смогли.

— А бойцы где?

Лена отвернулась.

— Погибли, — ответил лейтенант.

— Документы есть?

Саша молча вытащил корочки и подал политруку. Тот изучил, отдал майору. Мужчина

глянул мельком и уставился на пару:

— Что дальше делать собираетесь?

— Воевать, — бросили в унисон. И переглянулись. По толпе смешок прошелся.

— Да наши это, — проворчал вихрастый.

— Я тоже так думаю, — заверил Тагир, потирая скулу.

Майор подал лейтенанту документы:

— У нас сборная часть, но военная. Хочешь воевать — добро пожаловать, но

нарушение дисциплины не потерплю, — заявил грозно.

— Так точно, — вытянулся Дрозд.

— А девушку, думаю, лучше отправить, где была, — сказал отходя.

Лена хмыкнула: сейчас! Есть у нее карты, спасибо Пантелею, научил их разыгрывать.

И разыграет — будет очень нужной отряду, и никто не посмеет отправить ее домой,

сказать, что место ее на кухне.

— А это уже разговор тет-а — тет, — бросила.

Майор обернулся, с долей удивления посмотрев на девушку: ты кто такая?

— Комсомолка… Пчела, — отрезала.

Мужчина задумчиво прищурил глаз и еле заметно кивнул, приглашая следовать за ним.

И двинулся к низкой избе.

Саня Лену придержал:

— Что придумала? — шепнул, хмурясь. Мудро ведь решил майор — не место девчонке

в военном подразделении.

— Война Саша, всех уровняла. Вместе будем, — отрезала и пошла за майором.

По свежесрубленным ступеням вниз шагнула, приглаживая волосы, убирая из них

листья и траву. Дверь толкнула, чувствуя, что следом политрук идет. И попала со

света в полумрак — комнатка с земляным полом, накаты бревенчатые, окошечко одно,

узкое вверху почти под самой крышей. Но в комнате уютно, хоть и строго. Лавка у

дверей, на ней ведро с водой. У стены с окном стол и лавки, за ним буржуйка и

занавеска.

Майор за стол сел, бумаги и планшет в сторону сдвинув, а жестянку с окурками к

себе придвинул:

— Садись… Пчела, — бросил Лене с долей насмешки. Папиросы достал, закурил.

Лена и села — ноги давно гудели от усталости.

— Иваныч, поесть комсомолке сообрази, — попросил политрука.

— И лейтенанту, — попросила.

— Накормят, — отрезал. — Слушаю тебя.

— Воевать — хорошо, но с кем, если вы не знаете, где какие части у фашистов

стоят. И чем, если нет оружия.

— А у тебя есть? — прищурил глаз.

— Будут. Данные. Включая расписание отхода составов, их содержимое, направление

движения.

Майор молча докурил, раздавил окурок и спросил:

— Почему я должен тебе верить?

— Не должны. Пока мы друг друга совсем не знаем, но наши цели одинаковы.

Мужчина оглядел ее и губы поджал:

— Девочка, ты кто?

— Человек советский.

— Это я понял, а вот остальное — нет. Признаюсь, хлопцы у меня несколько раз на

разведку ходили, информации мизер принесли. Ты связана с подпольем? — качнулся

к ней.

— Да.

— С кем? — спросил с нажимом.

— С подпольем, — ответила в тон.

Майор отстучал пальцами по столу в раздумьях и опять спросил.

— Люди надежные?

— Да. Есть радиоприемник.

Мужчина даже отодвинулся: вот так добрая весть!

— Отдадут?

— Да. Проблема его вынести из города. Одной мне не справиться.

Майор стал серьезен и взгляды на девушку бросал уже, как на равную, без

подозрений и презрения, что мол, ты мне голову морочишь.

— Помочь можно. Проблема…

— С аусвайсами, — улыбнулась. Как хорошо, что она не об одном пропуске

Пантелея попросила! — Есть.

Майор во все глаза на нее уставился, за папиросами потянулся, закурил.

— Что еще есть?

— Бумага. Для листовок. Немцы клевету распространяют, будто Киев, Витебск,

Москву взяли, а я точно знаю — вранье. Люди тоже должны это знать.

— Согласен. Сводку слышала? — с надеждой посмотрел на нее.

— Да. Только радовать нечем. Наши сдали Тропец, ведутся бои за Киев.

Майор опустил голову, потер пальцем бровь:

— Тяжело, значит.

В избу политрук прошел, котелок с кашей перед Леной поставил и сел рядом с

командиром.

— Иван Иваныч, — улыбнулся, сложив руки замком на столе. Девушка носом

шмыгнула от вкусного запаха. И не сдержалась, взяла ложку, есть принялась,

буркнув:

— Пчела.

— Имя у пчелы есть?

— Угу. Санина, Лена, — пробурчала с полным ртом и смутилась, медленнее есть

стала.

— Ну вот. Хорошее имя — Лена.

— В связные к нам напрашивается, Иваныч, — сказал командир и вдруг светло

улыбнулся, взгляд при этом потеплел, стал добрым, а совсем нестрогим и негрозным.

У Лены от сердца отлегло. А то ведь как боялась с ним разговаривать, даже душа в

пятки ушла.

— А что? Хорошее дело. Девушка сразу видно, бойкая, такие нам нужны. Ну, а что

с дисциплиной проблемы, так обучим.

— Болтливая, — бросил командир насмешливо. Лена чуть не подавилась — это с

чего такой вывод? Уставилась на мужчину пытливо и испуганно. А тот к политруку

развернулся:

— Хвастливая. И бумага, говорит, у меня есть, и данные по железной дороге, и

даже аусвайсы.

— А может, правда, есть?

Лена есть перестала, замерла, поглядывая на мужчин, что вроде меж собой говорили,

но вроде для нее. И чуяла насмешку.