Райдо Витич - Противостояние

слабость до пота. Но нужно держать себя в руках, подняться нужно. Не убили,

значит дальше ей убивать надо.

Послюнявила карандаш, вывела через силу "как ты?" — руки не слушались, как чужие

с того дня. И раны паршивые, затянулись, но выглядят жутко, и болят. Болят,

пальцы то крючит, то сводит.

— Давай-ка, курица лапой, — отобрал бумагу и карандаш Антон. — Диктуй чего

писать. Нет, ну ты глянь, что нацарапала! Это же шифровка, азбука Морзе! Кто

разберет-то?

— Ты чего шумишь? — Саша нарисовался. Кончилась опека Перемыста.

Согнал его от места рядом с Леной, письмо забрал, прочел, смял. Достал бумагу из

нагрудного кармана, планшет под нее положил:

— Пишем: "Здравствуйте дорогие мои, любимые Надя и Игорь".

— Нет! — вырвалось у Лены и вдруг дурно стало, обнесло голову. Рукой ворот

рванула: душно, а перед глазами звездочки крутятся.

Дрозд испугался, к себе ее прижал, придерживая и, на Перемыста глянул:

— Давно здесь сидит?

— Ну, час.

— "Ну, час"! Ей лежать надо!

Откинул все к чертям, девушку на руку поднял, понес в госпиталь под присмотр

Нади, Марины да Яна.

Лену мутило, но одно сквозь марево плывущее перед глазами всплывало:

— Не надо… про Игоря, — прошептала. — Людей он… расстреливает.

Дрозд встал как вкопанный, на Пчелу с сожалением и пониманием посмотрел:

— Давно знаешь?

— Да, — сглотнула слюну и ворот оттянула, чтобы воздуха больше было. — Тогда

еще.

— Это он тебя тогда отделал? — похолодел.

Лена глаза закрыла, ткнулась лбом ему в шею и молчок — сил нет.

Саня зубами скрипнул: живут же гниды, по земле ходят…

— Поэтому ты столько времени молчала, — прошептал, сообразив. — Ничего

Леночка, ничего. И с этим справимся.

Донес до госпиталя, новость обдумывая и все поверить не мог — чтобы Игорь ее,

людей стрелял? Не-ет, не то здесь что-то. Не иначе задание какое-то иначе, зачем

он вообще здесь появился, каким образом?

Но понятно, слова о своих предположениях Лене не сказал — не время. Заметил уже

— волноваться начинает, плохо ей становится.

— Бумагу дай, пожалуйста, — попросила она его, когда уже на постель положил.

— Не сможешь писать.

— Смогу. Дай.

— Ладно.

И что он мягкий с ней такой? — вздохнул.

— Принесу сейчас.

Глава 20

Его рота вторую неделю стояла на оборонительном рубеже. Немцы то выбивали войска

из поселка, то отступали сами. Это "перетягивание каната" значительно достало

всех.

Санин смотрел в небо — прохудилось что ли? И его замучила эта беготня, туда-

сюда в которой лишь теряются жизни.

И поежился — прохладно.

В развалинах было действительно прохладно, голые стены из изрытого пулями и

осколками кирпича вытягивали быстро тепло из тела. Ничего, переживет. Главное

радисткам в соседней комнате, почти не пострадавшей на удивление, тепло и уютно.

Да и что переживать из-за отсутствие комфорта, если вдруг завтра опять придется

уходить? Укрытие от проливного дождя есть, связь работает — остальное неважно.

Из завесы дождя вынырнул Миша с котелком:

— Вот, товарищ капитан, горячее! Полевая кухня поспела! Поешьте!

— Да, мать твою, парень, я тебя, о чем просил?

— Так наладили связь-то с Грызовым! Наладили!

— Клава?! — развернулся к связистке. — Где связь?

Та растерянно пожала плечами.

— Ну? Что ты мне здесь по ушам ездишь?!

Михаил сунул капитану котелок и рванул обратно под дождь. Николай девушке кашу

отдал:

— Ешь. И связь, Клавдия, связь!

Жахнуло где-то рядом. Песок сыпнул на головы. Девушка пригнулась невольно, а

Коля в проем выглянул: зенитки бьют. Значит все-таки прорвались опять где-то

гады. И Грызова черти где-то носят, не добьешься ничего!

Тут и он вынырнул, чуть с ног не сбил. Отряхнулся, скидывая каску и бросил:

— К востоку группируются, гниды. Самоходки грязь месят, батальон на подходе.

— Откуда взял?

— Так «язык»!

— А где он, где?! Я что докладывать должен?! Мол, лейтенант Грызов самый умный

в роте лично мне сказал, что двигаются немцы, атаки жди?!

— Убили «языка», снайпер сука лупит, засечь не можем!

Николай выругался, грязно, пространно. Автомат взял, каску на голову одел и

Клаве бросил:

— Докладывай под мою ответственность. А про меня скажи — в бою! Все!

И рванул с Грызовым под дождь.

В восточной части города в развалинах бойцы засели, ждали команды. Капитан

лейтенантов собрал, бросил:

— Короче, братья славяне, или уходим или до последнего стоим?

— Стоим, — пробурчали те.

— Тогда стоим! До последнего! Это немец драпать должен, а не мы! Не сорок

первый, мать вашу! Ни одной улицы, ни одного дома ему! Задача ясна?!

— Так точно.

— Разошлись по местам! Приготовились к бою!

Минут тридцать прошло, дождь как по заказу закончился и, первые залпы грянули,

первые автоматные очереди. Одну цепь, вторую отбили, а немец лез и лез.

— Какой там батальон, Федя?! — отстреливаясь, заорал Санин. — Бригада, не

меньше! Ты кого взял-то?!

— Кто попался того и взял, — огрызнулся Грызов. И пригнулся — чиркнуло у

проема разбитого окна.

— Танки!! — закричал кто-то.

— Стоим!! — рявкнул в ответ капитан.

Сплюнул попавший в рот от разрыва снаряда песок, сунул гранаты за ремень и

огляделся. Махнул двум бойцам с минометом, указав наверх, и сам двинулся на

второй этаж, подтянувшись за остов лестницы. Сверху позиция лучше, хватило бы

боезапаса.

— "Самоходки", мать твою, Федя, — проворчал, выглянув и заметив поднимающиеся

по пригорку «пантеры».

К нему, запинаясь о битый кирпич и пыхтя от тяжести гранатомета, Михаил прибежал.

Пригнулся, застегивая каску.

— Ты, что здесь?! — рявкнул Санин, отстреливая сверху всех кто на мушку попал.

— Из штаба сообщили, рота Капрухина на подходе! Сказали — держать поселок всеми

силами, а они помогут! — бодро доложил парень. Грохнулся на камни, пристраивая

гранатомет. — Я вот мал-мал прихватил!

— Откуда?! — перекрывая грохот от разрыва снарядов, прокричал капитан.

— Так трофей!! Святое дело, товарищ капитан!!

— Раз святое… слева бей, Мишка!! Вот за тополем сука притаился!! Резвей!!

Танк разворачивал дуло, поднимая его. Еще немного и жахнет прямой наводкой.

— Уходи!! — заорал ординарцу и, к снесенной взрывом углу здания кинулся,

метнул гранату. Она полетела вместе со снарядом. Танк заглох, но и точка на

втором этаже тоже. Взрывной волной снесло стену за спиной Санина, осколки

ударили ему в спину, и он не устоял, рухнул от боли и оглушающего звона в ушах.

"Мишка!" — вспомнилось и вырвало из одуряющего тумана. Поднялся и, шатаясь от

тяжести автомата, которую никогда не замечал, доплелся до парня. Тот у уцелевшей