Роберт Грейвз - Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 5. Золотое руно

И, едва они очутились на берегу, задул северо-восточный ветер, а вскоре чудовищные волны покатились через пролив. Аргонавты смеялись, кричали и бросали друг в друга пригоршнями песка. Афиняне Аргус, Бут и Фалер купили овец у битинийских рыбаков, которые жили поблизости в долине, и тут же принесли их в жертву Афине, благодаря ее за предупреждающий знак. А три сына Посейдона, дабы никто не превзошел их в благочестии, обозначили участок земли, который посвятили своему отцу, Сокрушителю Скал, и приобрели двух рыжих быков, чтобы принести жертву.

На этом берегу они снова воссоединились с мариандинами. Идас, вспомнив шутки Орфея, начал насмехаться над Периклименом, чародеем, который до сих пор не предъявил аргонавтам ни малейшего доказательства того, что владеет необычным могуществом, повсеместно ему приписываемым. Тогда Периклимен показал им свое искусство после того, как сперва походил, собирая необходимые приспособления, и воззвал к своему отцу Посейдону, дабы тот ниспослал ему вдохновение. Периклимен показал зрителям черный и белый камни, каждый из них накрыл раковиной, так что все видели; когда раковины были подняты, черный и белый камни поменялись местами. Затем он взял орех, сделал несколько магических пассов и ввел орех в колено Идасу, и тот исчез, не оставив даже шрама. Затем приказал ореху расти, и тот пророс, вызвав у Идаса невыносимую боль, когда растение пускало корни и давало побег, пока Идас со слезами на глазах не начал умолять чародея, чтобы тот убрал растущее дерево, и не попросил прощения за оскорбление. Периклимен смягчился, вытащил деревцо снизу за корни и показал зрителям зеленый побег, на котором все еще алела кровь. Затем он превратил камень в рыбку, всего лишь потерев его ладонями под полотном; затем заставил кубок морской воды кипеть без огня. Он заговорил даже о том, чтобы отсечь Ясону голову, а затем снова вернуть его к жизни, но Ясон ни за что не соглашался на такое испытание, хотя все его товарищи уговаривали его показать свою храбрость и веру. Наконец, Периклимен позабавил аргонавтов, заставив так зазвучать свой голос, что в какой-то момент показалось, будто рыбка, которая прежде была камнем, продекламировала строфу сатирической песни — ту самую, где говорилось о Периклимене; а в следующий момент показалось, будто Гилас кричит с другой стороны скалы, у которой они сидели: «Я снова здесь, аргонавты! У меня выросла борода с тех пор, как я вас видел в последний раз, я стал отцом двух прекрасных мальчиков!» Но там никого не было.

Черное море очертаниями походит на согнутый скифский лук с тетивой, натянутой к северу, и отличается от Средиземного во многих отношениях. Оно принимает воды ряда огромных рек, таких, как Дунай, Днестр, Буг, Днепр и Дон, и каждая из них больше любой другой реки, кроме Нила, который впадает в Средиземное море; и там не имеется ни одного острова сколько-нибудь заметного размера. К северу от него так холодно, что, хотя это и может показаться неправдоподобным, там даже замерзает морская вода, а большое Азовское море, которое связано с Черным узким проливом, часто замерзает зимой на два фута в глубину. Самые крупные реки впадают в него на севере и северо-западе и сильно разливаются весной и летом, когда таят снега, затем их беспокойные воды всей массой движутся к Босфору и, не будучи в состоянии войти в него все сразу, образуют течение вдоль южного берега моря, бегущее до гор Кавказа. Надо всем этим морем часто встают внезапные туманы, которые полностью скрывают берег, а течения и ветра вызывают у судов сильную качку даже в прекрасную погоду; но море изобилует рыбой — тунцом, камбалой, осетром и нигде к берегам его не спускаются негостеприимные пески пустыни. Из середины северного берега выступает Крымский полуостров, где живут дикие тавры, которые с удовольствием приносят человеческие жертвы и выставляют головы чужеземцев на шестах близ своих домов. За землями тавров живут киммерийцы, небольшие, смуглые, легко возбудимые люди, славящиеся своим пением и доблестные в бою, но склонные к мужеложеству; а к востоку и к западу от этих киммерийцев обитают долгоживущие справедливые скифы, у которые нет никаких жилищ, кроме кибиток на колесах, они пьют молоко кобыл и несравненны как лучники. Дальше них, опять же, обитают финны, каннибалы в черных плащах, неврии, многие из которых оборачиваются по ночам волками; и охотники-будинии, которые раскрашивают себя красной и синей краской, строят окруженные частоколами деревянные города и носят шапки и рубахи из шкур бобров; и исседонии, у которых благочестивым деянием считается поедать мертвую плоть своих родителей и делать кубки из их черепов; и аргиппии, племя лысых жрецов, которые разъезжают на белых конях, не носят оружия и кормятся густой пастой, сделанной из свернувшегося молока с вишневым соком. На западном берегу живут финии и битинии, которые говорят по-фракийски; и здоровяки готы, любители пива; и оседлые скифы-земледельцы; и бригийские рыбаки, которые носят штаны из тюленьей кожи; и татуированные добытчики золота, агатирсии, которые с первозданным простодушием почитают Триединую богиню. На восточном берегу живут колхи, расчетливые апсилеи и царские скифы. По южному берегу живут племена, которые придет черед описывать, когда «Арго» пройдет мимо их земель или заглянет в их гавани; позади этого южного берега везде виднеются высокие холмы, и климат там не отличается от греческого.

На третий день после того, как вступили в Черное море, аргонавты снова подняли парус. Продолжая путь, хотя и по неспокойному морю, но без приключений, пока ближе к вечеру не увидали мыс Калпе и, у самого берега, — скалистый островок, не более чем восьмидесяти шагов в длину, поднимавшийся над поверхностью моря на высоту человеческого роста. На этом островке, почти самом крупном из тех, какие им предстояло увидеть в течение оставшегося пути до Колхиды, они высадились и принесли в жертву Аполлону козленка. Кровь козленка собрали на вогнутую сторону щита Ясона, и все погрузили в нее пальцы, обновив свою старую присягу товарищеской верности и поклявшись не покидать корабль. Затем вылили кровь в песок, вскричав вместе: «Пусть так же будет пролита и наша кровь, если мы нарушим присягу». Им показалось необходимым этот обряд, поскольку теперь они вышли в море, где постоянно таилась угроза, по которому никогда прежде никто из них не странствовал. Они сплясали хороводом «Журавль» под музыку Орфея, певшего:

И Аталанта снова помирилась с Мелеагром. Журавль был посвящен Артемиде, но так как они с Аполлоном были братом и сестрой, у них было много общих символов и атрибутов.