Вадим Каргалов - Колумб Востока

Потом легат заговорил о большой стране, которая лежит к востоку от Венгрии и Польши, — земле русских. Издавна русские отвергают призывы войти в лоно католической церкви. Не устрашит ли упрямцев угроза нашествия дикого кочевого народа? Не попросят ли они помощи у римского папы, признав его своим духовным пастырем? Об этом тоже должен узнать Юлиан…

— Сын мой! В трудах тебе поможет брат Герард. Верь ему, как веришь духовным отцам твоим, ибо Герард достоин доверия! — закончил легат и трижды хлопнул в ладоши.

Вошел незнакомый монах в коричневой рясе доминиканца. Из-под капюшона остро поблескивали недобрые серые глаза, рыжая клочковатая борода закрывала шею. Монах поклонился, откинул капюшон. Он был совершенно лысым, и потому морщинистый лоб казался непомерно высоким. Юлиан с любопытством оглядел своего нового спутника. Назначенные ему в помощь младшие братья Иоанн и Яков были давно знакомы. Молодые, крепкие, послушные, они нравились Юлиану. Нравилась их почтительность и жертвенная готовность следовать каждому его слову. Да иначе и быть не могло. Удел младших — беспрекословное повиновение. Вся непререкаемая власть католической церкви во время путешествия сосредоточивалась для них в Юлиане, старшем брате-проповеднике, посвященном в тайны ордена. Но будет ли послушен Герард?

Рыжебородый монах, будто догадавшись о беспокойных мыслях Юлиана, криво усмехнулся, но тут же склонил голову в смиренном поклоне, как младший перед старшим. Юлиан удовлетворенно вздохнул. Кажется, опасения напрасны. К тому же Герард может быть полезным. Дополнительные поручения легата потребуют много усилий, пусть этим займется Герард. Он же, Юлиан, по-прежнему хотел бы думать лишь о главном — о поисках Великой Венгрии!

Итак, в путь! В путь!

Дорога медленно катилась под копыта коней, бесконечная и однообразная. Привычно перебирая руками поводья, Юлиан равнодушно поглядывал по сторонам. Весеннее буйство природы не трогало его душу. Мысленно он был уже далеко, за морем, где по бескрайним степям проносятся дикие наездники, где находится самый край известного европейцам мира.

Рядом покачивался в седле брат Герард. Доверенный человек легата оказался на удивление немногословным. Молчал часами, на вопросы отвечал коротко, неохотно. Порой Юлиан даже забывал, что он рядом. Иоанн и Яков держались поодаль не столько из почтительности к старшим братьям, сколько из желания поболтать на свободе. До Юлиана доносились их оживленные голоса и смех.

Реку Дунай монахи переплыли на плоту. Охранная грамота короля Белы открыла им границу Болгарского царства. Как вехи на пути, оставались позади многолюдные болгарские города: Ниш, Средец, Филиппополь.

Болгарский гарнизон стоял и в городе Адрианополе, недавно принадлежавшем Латинской империи. [8] Л а т и н с к а я и м п е р и я — государство со столицей в Константинополе, созданное крестоносцами в 1204 г. после завоевания части Византии. Первым императором стал граф Балдуин Фландрский, один из предводителей крестоносцев. Воинственный болгарский царь Иван II Асень непрерывно теснил крестоносное воинство, и владения нынешнего императора, престарелого «иерусалимского короля без королевства» Иоанна де Бриеня, сузились на западе до неширокой полосы земель под стенами Константинополя. А с востока, из Малой Азии, наступал на латинян правитель Никейской империи [9] Н и к е й с к а я и м п е р и я — государство в Малой Азии, которое тоже возникло после крестовых походов на азиатской части Византии. Иоанн Ватац, которого римский папа объявил врагом бога и церкви. Но папские проклятия помогали мало. Иоанн Ватац с войском переправился через Геллеспонт, после непродолжительной осады захватил город Галлиполи, принадлежавший союзникам латинского императора — венецианцам, и угрожал столице империи.

Трудные времена переживала Латинская империя, любимое детище римского папы. Рыцари-крестоносцы метались в каменном кольце константинопольских стен, как волки в облаве. Никому не было дела до доминиканской миссии, непонятно для чего пробиравшейся на опасный Восток. Императорские чиновники отмахивались от Юлиана, как от надоедливой мухи. Даже серебряные монеты не помогали. Серебро мздоимцы брали, но своих обещаний не выполняли. Жаловаться было некому. Юлиан приходил в отчаяние. Константинополь, который называли мостом из Европы в Азию, оказался тупиком.

Монахи уныло бродили по константинопольской гавани, заставленной полуразрушенными кораблями — с обвисшими снастями, поломанными реями, рассохшимися бортами. По загаженным палубам бегали большие крысы. Выбитые оконца кормовых кают были затянуты паутиной. Везде мерзость, запустение…

Избавление из константинопольского плена пришло неожиданно. К гранитной пристани подошла венецианская галера — нарядная, ярко расцвеченная флагами. По мосткам сошли на пристань рослые воины с алебардами, в блестящих доспехах. Юлиан, расталкивая любопытных (толпа на пристани собралась немалая: редко приплывали теперь корабли в Константинополь!), кинулся к трапу. Умоляюще простирая руки, крикнул бритому капитану, равнодушно взиравшему с борта на береговую суету:

— Именем господа! Важное дело!

Капитан помедлил, но все же приказал матросам, стоявшим у трапа, пропустить монаха на корабль — видно, заметил серебряный крест брата-проповедника, который Юлиан предусмотрительно достал из-за пазухи.

Сговорились быстро. Принадлежность Юлиана к влиятельному Доминиканскому ордену и охранная грамота короля Белы подтверждали законность его просьбы, а серебряные монеты, щедро высыпанные заждавшимся Юлианом на стол в капитанской каюте, с лихвой возмещали возможные расходы.

Вечером Юлиан и его спутники были уже на корабле.

Тридцать три раза поднималось солнце из зеленых волн Понта [10] П о н т — Черное море. и тридцать три раза скрывалось за горизонтом, пока венецианская галера плыла от Константинополя до скалистых берегов Сихии, земли черкесов. Мерно скрипели уключины длинных весел, гулко стучал барабан, то ускоряя, то замедляя их бесконечные взмахи. Лениво плескался на корме венецианский флаг.

Галера плыла на восток вдоль малоазиатского берега: немногие кормчие отваживались тогда пересекать Понт напрямик, опасаясь плавания в открытом море. Если навстречу дули сильные ветры, галера отстаивалась в спокойных гаванях, которых здесь было много. Местные жители привозили ключевую воду и свежее мясо. Купцы, томившиеся от путевого безделья, торговали по мелочам — не для корысти, только чтобы не отвыкнуть от торговли.