Валентин Пикуль - Три возраста Окини-сан

Летом 1894 года Гэлсуорси вышел из гавани Таку, чтобы доставить в Корею громадный десант китайских солдат. Когда на крейсере «Нанива» расчехлили пушки, Гэлсуорси крикнул:

– Не дури, Того! Мы же приятели, а войны нет.

– Прыгай за борт, пока не поздно, – отвечал Того.

Гэлсуорси поднял над собой английский флаг, но эта уловка не спасла его: Того в куски разорвал китайские транспорта, вытащив из воды лишь одного человека – своего приятеля.

– Не сердись! – сказал Того, поднося ему виски. – Вы же сами учили меня, что главный принцип Нельсона – наступать…

Трескучие японские митральезы без жалости перебили в воде всех китайцев, цеплявшихся за обломки. Никто ранее не знал Того, а теперь газеты мира заполонило его краткое выразительное имя. Японские десанты уже топали через Корею, когда Токио довел до сведения держав, что Япония находится в состоянии войны с Китаем. Дипломатия Европы и Америки понесла первое поражение от нахальной дипломатии самураев. А в бою под Пхеньяном японцам «помогли» сами же полководцы Цыси: накурившись опиума, эти жалкие вояки, убоясь решающей битвы, вдохнули в свои гортани тончайшие золотые пластинки, похожие на ленты фольги; после самоубийства генералов солдаты разбежались – кто куда. Спасибо и англичанам! Они продали Китаю ржавые стволы от ружей (без прикладов), с курками где-то сверху, и потому китаец стрелял, дергая веревку, получая при этом боксерский удар стволом прямо в область солнечного сплетения. Военные наблюдатели Европы в один голос отмечали абсолютное презрение к смерти японских солдат и матросов, которые, казалось, лишены понимания разницы между жизнью и смертью. Правда, вековая вера в холодное оружие ослабляла их огневую мощь. Пехота сидела буквально по уши в кучах расстрелянных гильз – японцы гнались не за точностью огня, а лишь бессмысленно увеличивали количество выстрелов…

Мир затаил дыхание, когда в устье реки Ялу, отделявшей Корею от Маньчжурии, встретились два флота – китайский и японский. Броненосцы флота Цыси были отличного качества (Китай заказывал их на верфях Германии и Англии). Морских специалистов Европы тревожил неизбежные вопрос: что тактически нового скажут сейчас японцы с китайцами? Китайский адмирал Тинг пытался превратить бой в абордажную «свалку», но все решила артиллерия японской эскадры, способная в одну минуту выбрасывать ПЯТЬ С ПОЛОВИНОЮ ТОНН металла, и взрывчатых веществ… Японская пехота вдруг задержала победный марш на Маньчжурию, с дороги на Мукден она резко отвернула на юг, стремительно захватывая Ляодунский плацдарм. Денно и нощно стучали телеграфы столиц; петербуржцы читали в газетах, что «китайцы бегут, оставляя после себя немало луков со стрелами и разных дреколий, просто палок, а пушки Круппа до того заржавели, что японцы не в силах отворить даже их замков». Все это время английская эскадра гонялась по волнам за эскадрой японской, обеспокоенная – как бы Того сгоряча не сунулся к ним в Шанхай или в Гонконг (другое их сейчас не тревожило). В ноябре японцы вломились в улицы Порт-Артура, штыками уничтожив все население города, оставив в живых только 36 человек. Самурайский маршал Нодзу тогда же объявил:

– Их убьем тоже, когда они выроют могилы для трупов…

В море ходила крутая волна, свирепствовал мороз. Того дождался ночи. Его крейсер «Нанива» прокрался на рейд Вэйхайвэя, где собрались остатки китайского флота; он открыл огонь с двух бортов сразу, погубив массу китайцев, совершенно беспомощных в жестоких условиях корабельных отсеков. Но эта морозная ночь дорого обошлась и японцам: когда «Нанива» вернулся с моря, на его палубах возле пушек выросли ледяные столбы, внутри которых застыли матросы. На мостике – тоже столбы: в них уснули японские офицеры. Качалась в ночи громада крейсера и вместе с ним качались страшные ледяные статуи. Вот и пробил час славы нового самурайского флотоводца!

Британский крейсер «Severn» доставил письмо Того китайскому флотоводцу Тингу: «Дружба, существовавшая между нами раньше, – писал он, – так же горяча, как и прежде. Но посторонним зрителям истина виднее…» Того предлагал Тингу сдаться, а Китаю советовал брать пример с Японии, вступившей на путь обновления, культурного и научного: «Если вы отвергнете этот путь, вам не избежать гибели…» Японская армия окружила Вэйхайвэй с берега, гавань с моря запирал японский флот. Мачты погибших броненосцев торчали из воды. Но силы эскадры Цыси были еще значительны: они не сдавались, хотя каждый день осады стоил Китаю сотен жизней детей и женщин города. О них никто не думал, они не имели даже рисинки во рту, их раны никто не лечил. Одиннадцать миноносцев Цыси пытались прорвать блокаду – японцы перетопили их, словно котят. Наконец японский снаряд разворотил мостики флагманского броненосца «Чан-Ю-Ен», и тогда китайские матросы опустились на колени, умоляя своего адмирала не сопротивляться далее… Тинг не стал удушать себя золотой фольгой – он отравился опиумом.

Вэйхайвэй пал! Японцы взяли не только главную базу флота Цыси, но и остатки ее флота. Мертвому Тингу крейсер «Нанива» отдал положенное число салютных залпов (в этом случае Того пожелал остаться культурным европейцем). Япония победила Китай в самом его чувствительном месте – в Печилийском заливе, а теперь она могла брать Пекин голыми руками. Эта война наглядно выявила растущую мощь японского милитаризма, она же до самых корней обнажила перед миром бессилие самого Китая и полное ничтожество его правителей…

В разгар этих событий умер от болезни почек Александр III, престол занял последний Романов – Николай II.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Коковцев провел зиму на Черном море, а весною, когда Китай взмолился о мире, он оказался в Одессе. На бульваре у Ланжерона его внимание привлек полураздетый босяк, лежавший на земле, закрытый листом английской газеты «Standard». Коковцев внутренним наитием почуял в босяке что-то очень родное и отвел газету от его лица… Это был – конечно же – неотразимый и великолепный, как всегда, Атрыганьев.

– Не советую обольщаться, – заговорил он так напористо, будто продолжал только что прерванный разговор. – Редакция этой газеты советует кайзеру Вильгельму учиться мудрости у его бабушки, королевы Виктории, и не соваться в Африку ради мнимой дружбы с бурами, после чего кайзер возмущенно заявил, что отныне бабушки у него нет… А ты читал ли лорда Дунмора?

– Нет, – расхохотался Коковцев.

Атрыганьев в клочья разодрал английскую газету.

– Дунмор издал в Лондоне два тома, в которых доказывает, что безопасность Англии может быть обеспечена только в том случае, если Англии будут принадлежать Афганистан, Персия, Тибет и Памир. Это так же забавно, как если бы Россия потребовала себе Патагонию и Родезию ради своей безопасности… Великая английская литература сумела разжалобить читателей описанием жизни несчастных сироток! Но в политике Англия сделала сиротами миллионы людей, и ведь ни одна сволочь в Лондоне не пролила по ним даже слезинки…