Валентин Пикуль - Реквием каравану PQ-17

У себя в каюте он переоделся в пижаму, отправился в душевую. Водосистема и фановая еще работали. От хода машины слегка дрожала прогретая палуба. Насвистывая, он принял горячий душ. Пока ничего страшного. Бывает в море и хуже.

«Чья нога? Твоя, дядя Дик? Так чего ты молчал раньше?»

Брэнгвина вдруг вырвало, когда он подумал, что нога и тело потонули отдельно. Вряд ли они еще достигли дна…

– Кажется, я завибрировал, – сказал он, становясь строже к своим и чужим поступкам.

– Придется пожертвовать бортом, – сказал командир Дайк и передал бинокль с усиленными линзами помощнику Баффину.

Тот недолго рассматривал тонущее вдалеке от них судно.

– Ветер будет бить справа, – ответил. – Но уйти от них мы тоже не можем, хотя инструкции и призывают нас не увлекаться спасением людей… А вдруг и с нами случится такое?

Судно ПЛО – «Орфей» – всего в 840 тонн, недавно покрашенное в доках Ливерпуля, теперь казалось красным, будто обваренный краб. Корпус его разъело солью и ржавчиной. «Орфей», которому выпало продолжать путь до СССР, изо всех сил стремился сплотить вокруг себя безоружные транспорта. Однажды ему удалось законвоировать два из них, но одно немцы торпедировали, а другое – в страхе – забилось в паковый лед. И вот случайная встреча: наткнулись на одиноко тонущее судно. Пологая волна, внешне спокойная, на самом деле била сильно.

– Баффин, я попрошу вас на бак, – сказал командир.

– Отлично, сэр. Вы не волнуйтесь, хотя борта у нас скоро превратятся в лохмотья… Желаю удачи!

На палубе тонущего транспорта стояли люди. Внешне они были, как и волны под ними, почти спокойны. Но это обманчивое впечатление: у людей уже лопались нервы. Только один был с чемоданом, остальные вещей не взяли.

– Что с вами случилось?! – проорал Дайк, но с борта ему не ответили. – Я задал им глупый вопрос, – хмыкнул Дайк. – Если тонут, значит, есть дырка. Только она с другого борта, и мы ее не видим… В машине! – наказал он по трубам. – Это вы, Эйш? Предупреждаю: у вас в котельных скоро будет вода.

– Это к чему вы сказали? – прогудели медные трубы.

– Просто так, пришлось к слову… не обижайтесь, Эйш!

«Орфей» подошел под корму транспорта, и тот всей массой своего борта тяжко навалился на хрупкий корвет. Раздался хряск металла, словно не кораблю, а человеку ломали кости.

– Прыгай! – И на палубу вдруг одиноко упал чемодан. – Прыгай! – вопил Дайк, и вслед прыгнул владелец чемодана.

Два борта разомкнулись на волне, и он попал между ними – в воду. Жалкий вскрик, и борта неумолимо сдвинулись. Потом, хрустя шпангоутами, они снова разошлись, а Дайк заметил на воде красное пятно. От человека остался только его чемодан!

– Следующий… прыгай! – заорал Дайк.

Вдруг щелкнул динамик на мостике:

– Носовой погреб – мостику: у нас вода.

Дайк сунулся носом в микрофон.

– Сколько? – спросил.

– По колено…

Ответить он не успел. С транспорта вдруг посыпались люди, как по команде, разом. Один на другого. Был очень удачный момент: борт «Орфея» поднялся на волне, почти достигнув среза палубы транспорта. Дайк отвернулся. Он-то ведь знал, что сейчас все станет наоборот: «Орфей» уйдет вниз, а транспорт вырастет перед корветом, как пятиэтажный дом…

«Так и есть… вот он – хруст костей о металл!»

– В машине? – спросил он. – Эйш, скажите – воды нет?

– Обшивка лопнула. Тут хлещет, как из бочек…

– Малый вперед! – скомандовал Дайк и передал в микрофон общей трансляции: – Подвахте – на уборку полубака…

Через ветровое стекло он глянул с мостика вниз: Баффин, молодчага, крепился, а вокруг валялись и корчились люди с перебитыми ногами, палуба была забрызгана кровью.

На расблоке Дайк переключил свой микрофон:

– Мостик – носовому погребу: сколько у вас воды?

– Было по колено, теперь по грудь, сэр.

– Удивляюсь! – отвечал Дайк. – Вы что-нибудь делаете там, кроме того, что не забываете измерять ее уровень? – Бросил микрофон и прокричал вниз: – Баффин, вас просят в погреб…

«Орфей» медленно уходил прочь от гибнущего корабля. В этот день они повстречали «Винстон-Саллен», и оттуда американцы через рупоры стали облаивать англичан:

– Эй, на корвете! Когда вы нужны с пушками, так вас не доищешься… Вы бы видели, что тут творилось вчера вечером… мерзавцы!.. трусы!..

«Орфей», шумно дыша трубами воздуходувок, проследовал мимо. Сигнальщик перебирал в руках фалы для поднятия ответного сигнала. Дайк тронул шелковые струны фалов с нежностью, как волосы своей пожилой подруги перед разлукой с нею.

– Никогда не следует отвечать на брань, – сказал он печально. – Лучше законвоируем этих грубиянов и делом докажем янки, что наш «Орфей» способен постоять за безоружных.

– Они не безоружны, сэр: у них спаренные «эрликоны».

– Что толку? – вздохнул Дайк. – Или не умеют, или боятся, но «эрликоны» на транспортах молчат…

Подвахта недолго копалась на баке. Море смыло все!

– Сколько мы не спали уже? – спросил Баффин.

– Пятые сутки, если не ошибаюсь… Я не хочу спать.

Командир сидел в кожаном кресле, воздетом, как трон, над высотой мостика. Перед ним лежал бинокль, сигареты, две зажигалки, фонарь, карандаш от головной боли и перчатки.

– А вы поспите, – сказал он, вытирая слезы от ветра.

– А разве можно уснуть? – Баффин привалился плечом к комингсу двери, заглядывая в рубку, где светился голубой экран локатора. – Что-нибудь видно, Кристен? – спросил, зевая.

Радиометрист прокатил вкруговую шарнир настройки:

– Вы же сами видите – ничего!

Баффин лениво, пересилив себя, треснул его по лицу:

– Надо добавить «сэр»!

– Экран чист, сэр. На правом пеленге мерцание точки, сэр. Очевидно, плавает айсберг, сэр… Об изменениях доложу, сэр!

– Баффин, – послышался голос Дайка, – не мешайте ему… Лучше посмотрите на карту: где мы сейчас?

Выслушав ответ, он закрыл глаза, как мертвец.

– До рандеву с русскими осталось двадцать два часа.

– Нас уже не будет в живых… До русской зоны далеко.

– Если выживем, Баффин, мы их встретим. И они – нас…

Радиометрист засек рубку всплывшей подводной лодки. Дайк передал направление курса на «Винстон-Саллен» и сказал:

– Пусть янки уйдут, мы их нагоним потом… В машине, – скомандовал он, – дайте что можете. А чего не можете – тоже дайте… Баффин, а вам – вниз!

Баффин сначала залез в носовой погреб, где в промозглых потемках, в свете тусклейших ламп, суетились вокруг воздушного лифта люди. В лотках подачи – по трубам – уползали наверх противолодочные снаряды. Все гремело и качалось в этой могиле, с переборок зловонно текло. Изоляция после затопления отсырела (людей часто дергало током). Баффин ушел отсюда и на палубе, враскорячку стоя у пушки, соединил себя с мостиком: