Геза Гардони - Звезды Эгера

— Барин гневается! — беспокоился Мартонфалваи. — Уж не на меня ли?

— А что, если он еще и меня увидит? — Гергей содрогнулся и почесал голову.

Мартонфалваи трижды поднимался по лестнице, пока решился наконец зайти к хозяину.

Балинт Терек стоял у окна, которое выходило на Дунай. Он был в той же одежде, в какой ездил к турецкому султану. Не отвязал даже парадной сабли в бархатных ножнах.

— Что такое? — зло спросил он, обернувшись. — Что тебе, Имре? Я не расположен сейчас к разговорам.

Подобострастно поклонившись, Мартонфалваи удалился. Остановился на веранде и смущенно почесал за ухом. Сказать или нет? Скажет — быть беде. Когда господин Балинт сердится, он как грозовая туча: молния может сверкнуть в любой миг. А не скажешь — тоже беды не миновать. Кто бы ни приехал из дому, всех он принимает с радостью.

Дом Балинта Терека стоял у самых Фейерварских ворот. По одну сторону окна выходили на Пешт, по другую — на гору Геллерт. Выглянув в окно, Мартонфалваи увидел, что во двор входит Вербеци, и это вывело его из затруднительного положения.

Он поспешил обратно и вновь отворил дверь в комнату.

— Ваша милость, пришел господин Вербеци.

— Я дома, проси пожаловать, — ответил Балинт Терек.

— И Гергей тоже здесь! — выпалил дьяк единым духом. — Маленький Борнемисса!

— Гергей? Один?

— Один.

— Да как же он попал сюда? Позови его!

Гергей подошел к дверям одновременно с седобородым, согбенным стариком Вербеци.

Так как Мартонфалваи низко поклонился гостю, то и Гергей последовал его примеру. Этого самого старика он встретил давеча возле королевского дворца. Дьяки с гусиными перьями на шапках несли за ним свитки грамот. (Вербеци был знаменитый человек! В молодости видел короля Матяша!)

— Добро пожаловать, отец, — послышался из комнаты мужественный голос Балинта Терека.

И тут он увидел Гергея.

— Дозволь, батюшка, сперва перекинуться словечком с моим приемным сыном… Входи, Гергей!

Гергей ни жив ни мертв остановился как вкопанный перед двумя вельможами.

Балинт взглянул на него из-под насупленных бровей.

— Что, дома какая-нибудь беда случилась?

— Нет, — ответил Гергей.

— Ты вместе с отцом Габором уехал?

— Да, — ответил Гергей и побледнел.

— А как вы попали в неволю? Отчего умер отец Габор? Сыновья мои были тоже с вами?

— Нет.

— Так как же вы попали к туркам?

Тут вмешался гость.

— Ну, ну, братец Балинт, — благожелательно произнес Вербеци своим низким голосом, — не кричи ты так на бедного мальчика. Ведь он со страху слова не вымолвит.

И Вербеци сел посреди комнаты в кожаное кресло.

При слове «со страху» мальчик пришел в себя, точно ему плеснули в лицо холодной воды.

— А так… — ответил он вдруг храбро. — Мы хотели вскинуть на небо турецкого султана.

— Per amorem! [28]— ужаснулся Вербеци.

Ошеломлен был и Балинт Терек.

А юноша решил: будь что будет — и рассказал, как они привезли порох на дорогу и как отец Габор спутал султана с янычарским агой.

Вербеци всплеснул руками.

— Какой необдуманный шаг! Что это за глупость вы придумали, сын мой!

— Глупость не в том, что они придумали, — ответил Балинт Терек, стукнув саблей об пол, — а в том, что мой священник не узнал султана.

И вельможи посмотрели друг на друга.

— Султан — наш друг! — сказал Вербеци.

— Султан — наш губитель! — ответил Балинт Терек.

— Он человек благородного образа мыслей!

— Он коронованный негодяй!

— Я знаю его, а ты не знаешь! Я бывал у него в Константинополе.

— Слова басурмана — не Священное писание! А если б и были Священным писанием, то все равно не нашим. В их Священном писании сказано, что христиан надо растоптать!

— Ты ошибаешься.

— Дай-то бог, батенька, но я чую что-то недоброе в этом посещении и поспешу уехать отсюда домой. — Терек обернулся к Гергею: — Сын мой, вы могли спасти Венгрию!

Слова эти он произнес с болью в голосе.

На другое утро Мартонфалваи разбудил Гергея и положил ему на стол красное с синим шелковое пажеское одеяние из гардероба Балинта Терека.

— Барин приказал тебе одеться и к десяти часам быть во дворе. Пойдешь вместе с ним в королевский дворец.

И он принялся прихорашивать Гергея, точно заботливая мать. Умыл его, одел, расчесал волосы на прямой пробор, начистил замшей золотые пуговицы и хотел даже сам натянуть ему на ноги вишневого цвета башмаки, какие в ту пору носили воины.

— Этого уж я не допущу, — сказал Гергей и засмеялся. — Не такой уж я беспомощный малый!

— А ты не боишься?

— Чего же мне бояться, господин дьяк! Что я иду к королеве? Так ведь моя госпожа благороднее ее, хотя и не носит на голове короны.

— Это ты правильно сказал, — заметил дьяк, с удовольствием оглядев юношу, — а все-таки она королева…

Когда Гергей вместе с Балинтом Тереком подходил к королевскому дворцу, навстречу им уже спешил слуга.

— Ваша милость, — проговорил он, запыхавшись, — ее величество королева послала меня за вами, просила прийти немедленно. Прибыл какой-то турок. Драгоценностей привез пропасть!

Балинт Терек обернулся к сопровождавшему его витязю.

— И недаром привез, вот увидите!

Солдаты остались во дворе. Балинт Терек с Гергеем поднялись по широкой мраморной лестнице.

Придверник взял на караул алебардой и указал направо.

— Ее величество приказала пройти в тронный зал.

— Тогда можешь следовать за мной, — сказал Балинт Терек, обернувшись к Гергею. — Стой все время позади меня, шагах в четырех-пяти. Стой по-военному. Ни с кем не вступай в разговоры. Не кашляй, не плюй, не зевай и не ковыряй в носу.

Высокие палаты. Цветные стены, украшенные резьбой. Сверкающие золотом гербы с коронами. Огромные двери. Потолок одного из залов весь в серебряных звездах. Красные пушистые ковры скрадывают звуки шагов…

От всей этой роскоши у Гергея закружилась голова. Ему казалось, будто в каждом углу стоит коронованный призрак и шепчет: «Вы ступаете по следам королевских ног! Этим воздухом дышали короли!»

В тронном зале уже собралось пять нарядно одетых господ. Позади них стояли пажи и офицеры. Возле трона вытянулись телохранители с алебардами. На троне еще никого не было.

Потолок зала был сводчатый, обтянутый шелком цвета цикория; он изображал небо с тем самым расположением звезд, какое было в тот час, когда венгры избрали своим королем Матяша.

За троном на стене висел огромный пурпурный ковер с вытканным золотом государственным гербом. Внутри государственного герба изображен был родовой герб Сапояи — щит, поддерживаемый ангелами, и на нем два белых однорогих коня и два волка; над щитом — белый польский орел (правда, орел этот относился к гербу королевы).

К Балинту Тереку подошел дворцовый лейтенант и сказал: