Неустановленный автор - Секрет Тамплиеров

С того дня прошло уже больше года. Теперь Мануэлла научилась управлять своим даром, чтобы исцеляя людей, не оставаться без сил самой. Молва о нее распространялась все дальше и дальше и, наконец, достигла ушей отцов-инквизиторов.

– Никогда, никогда не буду больше этим заниматься, – повторяла она про себя, словно заклинание.

Ей даже показалось, что прохожие поглядывают на нее как-то искоса и опасливо обходят стороной.

«Я понимаю их, – говорила она себе, приближаясь к своему дому, – кому охота связываться с той, которую вот-вот обвинят в колдовстве».

«И потом, – продолжала она раздумывать, – ведь неизвестно на самом деле, что это? А вдруг и впрямь колдовство? Никто никогда не видел той старой женщины, которая подарила мне эту монетку. Может быть, она была колдуньей?»

Но в следующую минуту Мануэлле пришла в голову другая мысль: «А разве колдуньи делают добрые дела? Они же прислужницы демонов, значит, они не должны приносить людям добро, а наоборот, сеять смуту, насылать болезни, неурожаи и совершать другие черные дела. А если я лечу людей, то разве я грешу?»

Мануэлла не могла понять этого. Отец-инквизитор говорил, что человек не вправе вмешиваться в пути господни, а излечивая людей, она в них вмешивалась.

«Наверное, я слишком глупая и не понимаю того, что ясно святым отцам», – решила она.

Ей, бедной простой девушке, не приходило в голову, что инквизиторы могут в чем-то ошибаться. Они были непогрешимыми в глазах каждого человека, ведь они творили на земле божественный суд и были святыми.

С такими мыслями Мануэлла вернулась домой, где ее уже ждали встревоженные родители, братья и сестры. Все бросились к ней с расспросами. Девушка не хотела огорчать и пугать свою семью, поэтому она решила утаить от них правду.

– Просто отец Антоний хотел поговорить со мной о моем даре.

Он велел мне целый месяц приходить к утренней службе и обращаться с благодарственными молитвами к Пресвятой Богородице за то, что она меня им наделила. В глазах ее матери проступили слезы величайшего облегчения.

– Слава богу! – она обняла Мануэллу. – А мы уже не знали, что и подумать.

– Все хорошо! Но только... – Мануэлла помолчала, не зная, как объяснить родным свое нежелание лечить людей, – я решила, что больше не буду этим заниматься.

– Но почему?!

– Мне было так страшно, когда меня вызвали к отцу Антонию, я не хочу больше пережить это еще раз.

– Дочка! Ты должна гордиться, что инквизиторы обратили на тебя свое благосклонное внимание... – начала было ее мать, но отец перебил ее.

– Постой, Эмилия, – веско произнес он, – если девочка не хочет, никто не вправе убеждать ее или заставлять. Откровенно говоря, меня всегда тревожил этот ее дар. В наши смутные времена лучшее средство не навлечь на себя немилость властей – привлекать как можно меньше внимания.

– Наверное, отец прав, – согласилась мать Мануэллы, – дочка, поступай так, как велит тебе твое сердце.

Прошло несколько месяцев. Не зря Мануэлла опасалась, что окружающие буду обижаться на нее за то, что она отказывается применять свой дар исцеления. Но родители горой стояли за свою любимую дочь и вскоре, мало-помалу, люди стали забывать о том, что Мануэлла умеет избавлять людей от недугов.

Девушка и сама уже почти не вспоминал о своем даре, ей даже начало казаться, что он ослабел и сошел на нет.

Она видела, что святые отцы продолжают приглядываться к ней.

Хотя Мануэлла и раньше была доброй католичкой и исправно посещала все церковные службы и исповеди, теперь она удвоила свое религиозное рвение. Пусть у инквизиторов не останется никаких сомнений, что она бросила заниматься неугодным церкви делом.

Похоже, доверие к ней восстановилось. Отец Карлос стал приветливо встречать и благословлять ее – наконец-то исчез тот холодок, которым веяло от него полгода назад. Мануэлла решила, что все самое страшное для нее уже позади. Со дня встречи с отцом Антонием она ни разу не прикоснулась к той монетке, что подарила ей старуха. Порою Мануэлла подумывала о том, чтобы избавиться от этого опасного подарка, но она почему-то не решалась расстаться с ним.

Наступила весна. Это было самая счастливая пора в ее недолгой жизни. К Мануэлле посватался молодой красавец Родриго Сантос, грезы о котором уже давно не давали ей покоя. Мануэлла, конечно, с радостью согласилась стать его супругой. Вся округа прослышала о предстоящей свадьбе.

Половина соседских девушек хотела бы быть на месте счастливой невесты – Родриго был завидным женихом.

Мануэлла с нетерпением ждала того дня, когда будет готов ее подвенечный наряд – прекрасное белое платье из тафты и тюля. И этот день настал. Она пришла к портнихе и та сказала ей, что свадебный убор уже почти совсем готов.

– Ты можешь примерить его, – предложила она, держа в руках пышный наряд, на который расщедрились любящие родители.

Мануэлла скинула свое простенькое ситцевое платье и облачилась в подвенечный наряд.

– Ах, какая же ты красивая, – воскликнула портниха, всплеснув руками.

Мануэлла стояла перед зеркалом, любуясь своим отражением.

Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой счастливой.

Вдруг в дверь комнаты тихонько постучали.

– Войдите! – весело крикнула Мануэлла, продолжая осматривать себя в зеркале.

Дверь медленно приотворилась, и в комнату вошел младший брат девушки, Луис. По выражению его побледневшего лица Мануэлла тотчас поняла – произошло что-то нехорошее.

– В чем дело? – спросила она тревожно.

– Наша сестра, Мария, – залепетал мальчик дрожащими губами, – ей очень плохо, она умирает...

– Что?

Мануэлла не поверила своим ушам.

– Утром, когда ты ушла из дому, у нее начался сильный жар, отец позвал лекаря, тот дал ей какого-то снадобья, но ей стало хуже. Она лежит без сознания... Мама прислала меня за тобой.

– Но как же так, еще вчера вечером у нее не было никаких следов болезни!

Мануэлла все еще не могла поверить, что все услышанное ею – правда.

– Она уже несколько дней плохо себя чувствовала, просто они с мамой не хотели тебя расстраивать перед свадьбой.

Луис всхлипнул. Мануэлла не сводила с брата потрясенного взгляда.

Какой же она была слепой! Теперь она начала припоминать.

Сестренка, тринадцатилетняя Мария, действительно вела себя в последние дни не так, как обычно. Но вся захваченная мыслями о предстоящем замужестве, Мануэлла не обращала внимания на то, что творится у нее в доме.

– Бежим! – вскричала она, опрометью кинувшись к дверям, как была, в белоснежном уборе.

– Постой, Мануэлла, куда же ты! – обратилась к ней портниха, которая была свидетельницей их разговора. – Ты же не пойдешь по улице в свадебном платье!