А. Буровский - Вся правда о российских евреях.

Их легко ославить русофобами, но вдумаемся…

Во-первых, те же самые чувства они совсем недавно испытывали и к еврейской жизни. Почти физиологическое отвращение, которое сквозит во многих стихах Багрицкого: по поводу старых евреев, пархатого предка с бородой квадратной, еврейской девушки – «шеи лошадиной поворот»…

Во-вторых, а где на земле Багрицкому и компании ему подобных могло бы сделаться хорошо? В Америке? В Новой Гвинее? Вряд ли… Скорее можно предположить, что и в Новой Гвинее (допустим) мгновенно нашлись бы самые серьезные недостатки. А что?! Омерзительная, никому не нужная жара, идиотские пальмы на берегу дурацкого моря, в котором плавают только идиоты и акулы-людоеды, шизофренические обычаи дураков, придумавших себе всякую чушь, разных там идиотских божков, идиотизм сбора ямса и кретинство поедания бананов.

В мире вечных подростков

У Багрицкого, Антокольского, Алтаузена и прочих всю жизнь не были решены самые элементарные, самые базовые проблемы, которые вообще-то должны быть решены годам к 20-ти… ну, к 25-ти, самое позднее. Эти люди продолжают мучиться от неразделенной любви, разбивать носы «врагам» – таким же великовозрастным соплякам, так же не ведают мира, в котором живут, только готовятся жить, словно им от силы лет 16-17.

Самое очевидное следствие этого – некоторый инфантилизм. Тот самый «юношеский максимализм», прущий из мужиков и в 30, и в 40 лет.

Менее очевидное, но не менее естественное следствие: они тратят невероятно много энергии на то, чтобы переделать мир по своему образу и подобию.

Действительно, откуда у нас она, эта самая энергия? Энергия приходит к нам из космоса, от Солнца и других звезд. На земле она превращается в свои земные виды, накапливается в растениях, в телах животных. Мы с кашей и бутербродом поглощаем лучи, пришедшие к нам от солнышка, а частично – из таких безмерных глубин, что их и представить себе трудно. Человек – не только земной, он и космический феномен.

Получив энергию, мы и расходуем ее… Вопрос, на что именно мы ее стремимся израсходовать.

Чем человек благополучнее, тем больше у него возможностей заниматься чем-то основательным, серьезным, в духе нормальной человеческой натуры. Если он вырос в добром мире родителей, не вызывавших ассоциации с «ржавчиной»… если на его любовь в надлежащие годы ответила хорошая девушка (вовремя вычесавшая вшей и помывшая рот после селедки), у него не так уж велика необходимость самоутверждаться. Маловероятно, чтобы он начал переделывать сей скорбный, но в общем неплохо организованный и добрый к человеку мир.

У такого юноши хватит времени и на то, чтобы поучиться чему-то, а потом с удовольствием поработать. В любом случае получится, скорее всего, неплохо. Если Бог одарил талантами (как вот Багрицкого), из юноши может выйти и весьма выдающаяся личность. Остатки же энергии благополучный человек охотно израсходует на шахматы и преферанс, флирт или туристский поход. Но израсходовать энергию на мордобой или запойное пьянство ему, скорее всего, не захочется. И энергии «лишней» не так много, и цели в жизни у него другие.

Но что делать человеку, если мир для него – не добрый и не разумный? Если он – сточная канава и помойка, если жить в этом мире для него тяжело и плохо? Если воспоминания детства бесят, юность вызывает отвращение, а то, во что ты образовался, по меньшей степени раздражает? Остается переделывать мир, создать из мира что-то хотя бы относительно приемлемое. Потому что в реальном мире ему нет места, мир его не принимает. У любого, даже самого отверженного, есть свое место и свое дело в мироздании. У любого – но не у него.

Слабый человек в таком положении запьет или, того еще лучше, перережет себе вены. Сильный скорее попытается найти себе место в мире… или переделать мир так, чтобы ему было в нем место.

Ведь русская интеллигенция всегда именно что переделывала мир! Добиваться индивидуального успеха называлось у нее «жить для себя» – что было низко и презренно. В самом лучшем случае интеллигент полагал свой частный успех – частью группового успеха. Например, занять тепленькое местечко в системе управления тем миром, который построили «мы все» для будущего счастья всего человечества.

Еврейская интеллигенция научилась и приумножила. И нечего учить всяким гадостям…

У человека, особенно в молодости, очень много энергии. Природа дала нам колоссальный запас прочности. Слой людей, о которых я говорю, – это невероятно активный слой, прямо-таки бурно стремящийся изменить окружающую жизнь. Ко времени Первой мировой войны в Российской империи скапливаются сотни тысяч, если не миллионы молодых людей, сами толком не знающих, кто они, чем бы они хотели заниматься и куда им жизни деть свои. Очень многие из них полагают к тому же, что мир устроен совершенно безобразно и только партия «своих» выведет его из тупика.

Это слой вовсе не «чисто еврейский», но евреев в нем невероятно много. Причина понятна: в конце XIX и начале XX века на еврейскую Россию обрушился удар страшной силы, выбил почву из-под ног огромного количества людей. В том числе у людей, совсем неплохих по своим личным качествам и способных сделать много при другом жизненном раскладе.

Багрицкий, Антокольский или Коган – лишь знамена этого слоя людей. Это те, кто смогли заговорить от имени своего поколения и своего общественного класса. Абсолютное большинство этих беспочвенных людей не пишут книг и стихов (некоторые и вообще плохо умеют писать). Но они думают, а самое главное – чувствуют так же. Эти люди готовы потратить невероятно много энергии на разрушение существующего мира. Многие из них готовы и строить… но ведь они толком сами не знают – чего бы им хотелось построить.

Этим людям (как и всем остальным) жизненно необходима гармония, стабильность, порядок. Сочетание требовательности и жесткости с доброй заботой и любовью. Все это есть и в иудейской, и в русской культурах, хотя и в разных формах. Но у них-то, у них нет и ни той, и ни другой. Они не иудеи и не христиане. И не русские, и не евреи.

Естественный вопрос – а что думали те, кто организовывал и проводил в жизнь обрушившийся на страну кошмар? Отвечаю: им было очень весело. «Всем хорошим в своей жизни я обязана революции!» – экспрессивно восклицает Евгения Гинзбург, – уже не восторженной девицей, а почтенной матроной, мамой двух взрослых сыновей. «Ох, как нам тогда было хорошо! Как нам было весело!»

КОГДА было до такой степени весело неуважаемой Евгении Семеновне? В 1918-1919 годах, вот когда. Как раз когда работала на полную катушку киевская ЧК – та самая, описанное Шульгиным. Работала так, что пришлось проделать специальный сток для крови. Когда после бегства красной сволочи из Киева нескольких женщин обыватели убили – спутали с чекисткой Розой Розенблюм, прославленной чудовищной жестокостью.