Иван Кудинов - Яблоко Невтона

— Ого! — воскликнула Пелагея, глянув на мужа, когда Яшутка с Ермолаем были отпущены. — Задачку ты измыслил отменную. Думаешь, сладит Яшутка, решит?

Ползунов, щурясь, задумчиво смотрел поверх блескучих снегов.

— А я, Пелагеша, ничего и не придумывал, — признался чуть погодя. — Все так и есть. И задачку эту мне самому решать. Иначе в нынешнюю навигацию устаревшими судами и прошлогодней нормы не поднять.

— И что же делать? — спросила Пелагея, догадываясь, что, коль скоро заговорил он об этом, стало быть, и продумал многое, а может, и докумекал в часы еженощных своих бдений. — Или опять тупик?

— Да нет, Пелагеша, задачку решил. И, как говорит Яшутка, с ответом сошлось.

— И каков же ответ?

— Думаю, правильный, — засмеялся он, обнимая жену. — А что же у нас с обедом? Проголодался я ныне порядком.

— Ах, батюшки-светы! — спохватилась Пелагея. — Заговорились, а про обед и вовсе невдогад. Да, миленький ты мой, голодненький и холодненький, — шутливо запричитала, взяла его за руку, будто малое дитя, и повела на крыльцо, через темные сени, в натопленный дом, ласково приговаривая, — да пойдем же, пойдем поскорее, мой любый, накормлю я тебя и утешу…

Приближалась весна, а с нею и дел неотложных заметно прибавлялось, подчас и вовсе ничтожно мелких, не столь важных, сколь неизбежных; и хотя Ползунов не любил этих мелочей, отнимавших немало времени, однако и не уклонялся от них, сознавая, что целого без дробей не бывает. А нынче главное для него — как можно скорее довести до ума, достроить пристань. Перво-наперво срубить рудные амбары с хорошими подъездными мостками, удобными для разгрузки, а потом и другие строения возвести… Но пока что лес, перевезенный еще осенью с бывшей Кабановской пристани, праздно и без всякого, как говорится, плода штабелями лежал под снегом.

После обеда Ползунов походил вокруг да около, словно примеряясь, с какого боку лучше к нему подступиться, и решил более не откладывать, а завтра же позвать мужиков — пусть-ка они, любезные, освободят этот лес из-под снега, чтобы в распутицу не мок он излишне… А сойдет вода — можно и плотников созывать.

А там — оглянуться не успеешь — и суда спускать, загружать рудою да по первой воде, не мешкая, отправлять на завод. «Да-а, вот еще тяжкая работа! — вздохнул Ползунов, мысленно возвращаясь к задуме своей о постройке шлюзов. Сомненье же насчет того, что Канцелярия, получив его рапорт, тотчас и поспешит одобрить и поддержать проект, закралось в голову. — Нет, — сказал он себе, споро шагая по узкой и скользкой дорожке вниз к Чарышу, где за крутым изгибом реки, поближе к деревне, виднелась довольно просторная гавань, приютившая на зиму всю флотилию, — нет, — повторил он еще тверже, — скорее всего и нынче придется вручную стаскивать коломенки на воду. Куда ж денешься! А шлюзы, дай Бог, к осени соорудить. Если тому не воспрепятствует Канцелярия во главе с Иоганном Христиани.

Однако рапорт составил в тот же день, выкинув из головы всякие сомнения. Волков бояться — в лес не ходить! И приложил к рапорту тщательно разработанный и, как думалось, вполне обоснованный проект построения шлюзов, суливших немалые облегченья и выгоды. Вдобавок к тому присовокупил и еще одну бумагу, озаглавленную пространно: «Расчет замены судов по мере снижения их грузоподъемности» — как раз ту самую задачку, которую задал он своему покормленку Яшутке Хлопину и которую сам для себя он давно решил. Теперь оставалось дело за малым: а как отнесется к его предложению Канцелярия?

Расчет же был прост. Многолетние наблюдения привели Ползунова к мысли, что всякая дощанка или коломенка, грузоподъемностью, скажем, в шесть тысяч пудов, спустя семь навигаций способна поднимать лишь три тысячи — ровно вполовину меньше! Стало быть, ежегодные потери одним лишь судном составляют четыреста двадцать восемь пудов с гаком. А каковы потери всей флотилии вкупе, состоящей из четырнадцати судов, нетрудно определить, прибегнув к арифметике того же Магницкого. Что и сделал успешно Яшутка.

Вечером, уже потемну, вернувшись с улицы и застав унтер-шихтмейстера, как и всегда в это время, в своем закутке за столом, он с ходу и весело объявил:

— Готово, Иван Иваныч!

— Что готово? — оторвался от писанины Ползунов.

— Задачка готова, — пояснил Яшутка, не преминув похвастаться. — Одним махом решил.

— Ну, и каков же ответ?

— Пять тысяч девятьсот девяносто девять пудов, — отбарабанил Яшутка и, переведя дух, уточнил, — с дробями.

— Весомо, — кивнул Ползунов. — А дроби можно и округлить.

— Тогда получится ровно шесть тысяч.

— Вот именно, шесть тысяч. И как считаешь, большие потери? — пытливо глянул на покормленка.

— Не знаю, Иван Иванович… должно, большие.

— Весьма большие! А что можно сделать, чтобы избечь этих потерь?

— Не знаю, — и вовсе смутился Яшутка. — Дак ведь вопроса такого и нет в задачке.

— Да, да, — подтвердил Ползунов, — такого вопроса в задачке нет. Но я тебе скажу: дабы избечь столь огромных потерь и поддерживать грузоподъемность флотилии неизменной, надобно ежегодно пополнять ее двумя новыми коломенками — взамен устаревших. Понятно?

— Еще как! — живо отозвался угадчивый, все на лету подхватывающий Яшутка. — Они ж, эти две новые коломенки, и будут возмещать потери и уравнивать грузоподъемность всей флотилии. Так?

— Так, Яков, именно так. Молодец! — похвалил его Ползунов и дружески по плечу похлопал. — Вот об этом и доношу я в своем рапорте Канцелярии горного начальства. И если они там разберутся во всем хорошо и поймут задачку так же, как ты ее понимаешь, будет она решена успешно и сойдется с ответом… Ну, а пока, Яков, иди, — слегка подтолкнул его, улыбнувшись, — займись своими делами. А мне тут еще одну задачку надо решить.

Однажды поутру явились из деревни повинные мужики с лопатами в руках — Ефим Зеленцов, Семен Вяткин да Прокопий Бобков. Шли они не спеша, с оглядкой, шагая гуськом, друг за дружкой — иначе-то и нельзя идти по узкой дорожке. И вид у них был действительно «повинный». Ползунов, еще издали заметив мужиков, двинулся им навстречу — и сошлись они как раз в том месте, откуда по насту до штабелей самый короткий путь. Мужики вразнобой, с упреждающей поспешностью поздоровались, отводя глаза в сторону. И Ползунов, каждого поочередно оглядев, с усмешкой сказал:

— Ну, ну… здоровья и я вам желаю. А вот почему вы вчера не явились, то мне занятно? — говорил он вроде спокойно, с прохладцею даже, но в голосе чувствовалось напряжение. — Или команда моя не дошла?

— Команда, ваше благородие, дошла, — ответил за всех Вяткин. — Но упредили поздно.

— Как это поздно? Что значит — поздно? — все более накалялся голос и грозовые нотки уже звучали в нем. — Вам русским языком было сказано: явиться с лопатами! Почему не пришли?