Андрей Серба - Полтавское сражение. И грянул бой

[110] Подавляющее большинство историков сходятся во мнении, что если бы царь Петр не прекратил в 11 часов преследование разбитого противника, преждевременно занявшись смотром своих войск и пиром, а продолжил преследование всеми силами регулярной кавалерии и казаками Скоропадского, вся шведская армия во главе с королем Карлом уже в этот день оказалась бы уничтоженной и плененной

На следующий день с четырех часов утра солдаты начали копать две братские могилы для своих погибших. К шести часам они были готовы, и в присутствии Петра со всем генералитетом состоялось погребение. В одну могилу клали убитых офицеров, в другую — солдат и сержантов. После молитвы, обращаясь к открытым могилам, Петр держал речь:

— Храбрые воины, за благочестие, отечество и род свой души свои положившие! Вем, яко страдальческими венцами вы увенчалися и у праведного подвигоположника Господа дерзновение имати: споспешествуйте мне в праведном оружии моем против врагов отечества и благочестия, молитвами вашими да возможем в мире прославлять Бога и ваши подвиги.

После речи, отвесив перед могилами три земных поклона, Петр первым стал засыпать их землей, его примеру последовали фельдмаршал Шереметев и генералы. Громыхали орудийные залпы, разносилась ружейная трескотня, полковые оркестры исполняли траурные марши — и под эти звуки вырос огромный курган, на вершине которого Петр укрепил крест с надписью: «Воины благочестивии за благочестие кровию венчавшиеся, лета от воплощения Бога Слова 1709 июня 27 дня».

Погребены были и погибшие шведы, погребальный обряд над ними был совершен пленными протестантскими священниками. На месте сражения и у редутов было обнаружено 9224 неприятельских тела, а вместе с собранными на расстоянии трех миль от места боя телами беглецов был захоронен 13281 труп. Общие потери русской армии убитыми и ранеными составили 4635 человек.

Отдав дань погибшим воинам, Петр в сопровождении генералитета отправился в Полтаву, где выразил свое восхищение героизмом гарнизона крепости и самоотверженностью всех ее жителей, в знак своей милости всенародно поцеловал в голову коменданта Келина. В беседе с ним Петр узнал, что во время осады погибли 1634 человека и ранены 1195, а шведов полегло при штурмах свыше пяти тысяч, что неприятель четырежды взбирался на вершину крепостного вала и столько же раз сбрасывался вниз, что на сей день в крепости осталось полторы бочки пороха и восемь ящиков патронов, однако гарнизон и жители не помышляли о сдаче.

Услышанное произвело на царя столь сильное впечатление, что после благодарственного молебна, проходившего под пушечные и мушкетные залпы, он посетил раненых защитников Полтавы, объявил многим об их награждении, а затем отправился обедать к коменданту Келину.

И здесь произошло то, чего он не мог никак ожидать. Под звуки трубы к нему прибыл шведский генерал Мейерфельд, сообщивший, что явился из Старых Санжар от короля Карла с предложением заключить с Россией мир на условиях, которые царь Петр предлагал Швеции минувшей зимой.

Переглянувшись с Меншиковым, Петр ответил:

— Поздно король принимается за мир; прежде предложенные нами кондиции уже не соответствуют настоящему положению дел. Впрочем, я не отрицаюсь от мира, но только на условиях приличных и сходных со справедливостью.

Выпроводив Мейерфельда, Петр глянул на Меншикова:

— Дождались, Данилыч? Верно ты сказал — это мы с тобой считаем, что разгромили короля под Полтавой, а он полагает, что просто снял с крепости осаду из-за неудачного боя и по-прежнему стоит во главе армии и может на равных вести с нами переговоры о войне и мире. Сколько у тебя после сражения осталось солдат в полках? Примерно по восемьсот душ? Бери шесть полков, прихватывай по пути Голицына с Боуром и поскорее выбей у моего брата Карла дурь, о которой я только что упомянул. А чтобы тебе легче было это сделать, я ближе к вечеру велю гетману отправить тебе на подмогу пару-тройку его полков. Пленив короля, возврати ему шпагу и прояви подобающие его особе почет и уважение, а изменника Мазепу прикажи заковать в кандалы, взять под строгий караул и не давать никаких поблажек. С Богом, Данилыч...

29 июня был день именин Петра, и он устроил новый пир, пригласив на него опять-таки пленных шведских генералов и полковников. Однако после пира их ждал не совсем приятный сюрприз — все они согласно знатности происхождения и чинам были распределены «для присмотру, надлежащего содержания и харчевания» между русскими военачальниками и вельможами. Князю Меншикову был поручен принц Вюртембергский, фельдмаршалу графу Шереметеву — фельдмаршал граф Реншильд, канцлеру Головкину — первый министр короля Карла Пипер.

Такая судьба ждала до отправки на поселение в губерниях центральной России и всех остальных пленных. Согласно традициям русской армии, она не содержала пленных в специально отведенных местах или лагерях, а до определения их участи отдавала под присмотр своим воинским чинам, которые несли за них ответственность: генералы попадали к генералам, штаб-офицеры к штаб-офицерам и так до сержантов и рядовых включительно.

В этот День пир состоялся не только в царском шатре, свое освобождение праздновали все жители Полтавы и ее бывший гарнизон — русские солдаты коменданта Келина веселились на всю Ивановскую, а казаки полковника Левенца гуляли от души и без удержу.

Король Карл прискакал к своему обозу в первом часу дня и был встречен прибывшими туда раньше него ранеными генералом Мейерфельдом и полковником Гиертом. Позже стали появляться другие беглецы: пешие и конные, одиночки и группы, раненые и невредимые, а генерал Левенгаупт привел с собой несколько полностью сохранивших боевой строй и воинскую дисциплину полков. Опасавшийся прежде захвата обоза русскими драгунами либо казаками Скоропадского и находившийся в подавленном настроении, Карл с прибытием войск Левенгаупта воспрянул духом и потребовал собраться у себя всем оказавшимся в обозе генералам, не забыв пригласить и гетмана Мазепу.

Вопрос решался один — что делать? То, что из-под Полтавы необходимо уходить, было ясно всем, кроме короля.

— Бегство постыдно! — напыщенно заявил он. — Лучше сражаться с врагом до последнего и погибнуть с честью, чем уронить славу потомков непобедимых викингов!

Но генералы хором настаивали на скорейшем отступлении от крепости, к их уговорам присоединился Мазепа, и Карл постепенно стал склоняться к общему мнению.

— А что посоветуете вы, генерал? — обратился король к Левенгаупту, единственному из всех присутствовавших хранившему молчание.

— По-моему, мы заняты бесплодным делом и попросту теряем драгоценное время, — раздраженно ответил тот. — Разве у нас нет опыта боя под Лесной, когда мне после поражения удалось спасти остатки корпуса? Точно так обстановка диктует поступить и сейчас: обоз и все лишнее сжечь, артиллерию вывести из строя, боевое имущество уничтожить, обозных лошадей распределить между пехотинцами и с запасом боеприпасов и провизии, которые можно взять с собой в походных вьюках, как можно скорее поспешить к Днепру.