Андрей Серба - Полтавское сражение. И грянул бой

Вот и сейчас, понимая, что с высоты своего роста Чечель и так почти полностью видит в глубоком, свободном лифе платья ее груди, Марыся склонилась над столом еще ниже, повела плечами, так что груди тяжело и упруго качнулись в лифе. Боковым зрением она заметила, как Чечель проследил за движением ее грудей, закусив нижнюю губу, отвел взгляд в сторону.

— Пан полковник, помимо записки, которую вам надлежит передать гетману в Борзну, хотела бы сказать вам еще кое-что... Не для гетмана, а лично для вас. — Она оторвала глаза от крышки стола, за которым сидела, со смущенной улыбкой глянула на Чечеля. — Понимаю, что вам... как верному и ближайшему соратнику пана Мазепы и... лучшему казачьему старшине в его окружении... придется рисковать жизнью больше других... Поэтому хочу предупредить вас... — разыгрывая полное смущение, Марыся стала теребить в руках носовой платочек, вновь опустила взгляд и, якобы от волнения, еще раз передернула плечами с расчетом, чтобы груди заходили в лифе платья из стороны в сторону.

— Договаривайте, пани Марыся, — подбодрил Чечель, становясь за ее спиной так, чтобы лиф платья оказался прямо под его глазами.

— От тети Ганны я слышала, что черниговский полковник Полуботок не доверяет пану гетману и знает о нем не меньше, чем покойные Кочубей и Искра. Однако их судьба заставляет его держать язык за зубами и терпеливо ждать, когда пан Мазепа допустит какую-либо оплошность, которая смогла бы выдать его истинные планы в отношении России. Я не думаю, что такой умный и опытный человек, как пан гетман, мог бы делать ошибки, но — кто из нас, смертных, не совершал ошибок? — а поэтому...

Марыся повернулась в кресле, положила ладонь на руку Чечеля, ласково погладила. Ее голос звучал не менее ласково.

— Пан гетман — вольная птица и не привязан чувством долга к определенному месту, при нем всегда конный полк Галагана, что позволяет ему в случае необходимости тайно уйти либо с боем прорваться к шведам или полякам. А вот вы, пан полковник, другое дело. На ваших плечах лежит ответственность за Батурин и собранные в нем припасы и артиллерию, при вас пешие сердюки, с которыми даже при желании вы не успеете соединиться со шведами, прежде чем вас настигнет погоня русских. Вы именно тот человек, на которого в первую очередь падет царский гнев в случае перехода пана гетмана к королю Карлу. А мне так не хочется, чтобы вы... чтобы именно вы стали первой жертвой... вообще жертвой чьих бы то ни было ошибок или поступков...

Марыся перестала гладить руку Чечеля, однако не убрала свою ладонь, а накрыла ею пальцы полковника. Она умела хорошо управлять телом, заставляя его подчиняться своей воле и делать, вопреки естественному желанию, то, что диктовали в данном случае обстоятельства. Поскольку сейчас Марысе нужно было выглядеть влюбленной в Чечеля женщиной, которая волнуется за его судьбу и стремится уберечь от возможных неприятностей, однако боится открыть свое чувство и поэтому смущена, ее пальчики, лежащие поверх руки полковника, мелко, якобы непроизвольно, задрожали.

— Я хотела бы предостеречь, пан полковник, чтобы вы были осторожны. Особенно сейчас, когда в сражении при Лесной фортуна отвернулась от шведов, и это заставило часть старшин усомниться в способности короля Карла одолеть московского царя. Некоторые из них не любят пана гетмана или завидуют ему, другие уверены в истинности доноса Кочубея и Искры, и все они с утроенной подозрительностью будут следить за каждым шагом и словом не только Мазепы, но и его ближайшего окружения. А разве есть у него более близкий и верный друг, нежели вы? Поэтому будьте осторожны, как никогда, и прежде всего в отношении полковника Полуботка, мечтающего о гетманской булаве.

Марыся почувствовала, что ее дрожь передалась Чечелю, а когда он заговорил, в его тоне была не свойственная суровому полковнику мягкость.

— Пани Марыся, я очень и очень благодарен вам за искреннюю заботу о гетмане и его верных друзьях. Это не просто слова. Помните, прошлый раз вы тоже говорили мне, что полковник Полуботок метит в гетманы и не спускает глаз с Ивана Степановича, мечтая обрести лавры там, где до него сложили головы Кочубей и Искра. Так вот, пан гетман отправил Полуботка к его полку в Чернигов, и обещаю вам, что он долго не появится в Батурине и Борзне. Скажу больше: Полуботок — первый кандидат отправиться с Украины в любое место, указанное царем или киевским воеводой князем Голицыным. Как видите, мы внимательно прислушиваемся к вашим советам.

— Это вы прислушиваетесь, пан полковник, — зардевшись, тихо прошептала Марыся, отворачиваясь от Чечеля будто бы в смущении от выдавшего ее чувства румянца. — Пан гетман совершенно не обращает внимания на женщин и их советы... женщины для него не больше, чем джуры. А вы... вы совсем другой. Поэтому я и хочу уберечь вас от неприятностей. Ах, вот еще что... В случае, если вам понадобится надежный человек, на которого в трудную минуту можно положиться, обращайтесь к полковнику Скоропадскому. Он всегда был и остался верным другом гетмана и с большим уважением относится к вам, как бывшему запорожцу и участнику совместных походов.

— Иван Скоропадский — верный друг гетмана? — усмехнулся Чечель. — Сомневаюсь. Да и вы сами, пани Марыся, постоянно сожалеете, что вам до сей поры никак не удается склонить его на нашу сторону. Стародубский полковник очень опытный и расчетливый человек, и если прежде не хотел рисковать, поддерживая гетмана в его борьбе с Москвой, то события с корпусом Левенгаупта должны сделать его еще более осмотрительным. Вы очень доверчивы, пани Марыся, и если пан Скоропадский ваш... очень хороший друг, как я слышал от некоторых уважаемых мной людей, то это вовсе не значит, что его друзьями являются также гетман или я, хотя все мы трое побывали в свое время на Сечи и не раз участвовали в общих походах и боях.

Марыся залилась румянцем.

— Пан полковник, вы называете Скоропадского моим... моим очень хорошим другом, и в вашем тоне сквозит ирония. Догадываюсь, что вы имеете в виду. О, вы, мужчины, всегда строги к женщинам! Стоит нам только уделить кому-нибудь больше внимания, дольше побеседовать, встретиться наедине — и о тебе тут же поползут нехорошие слухи, твое имя окажется опороченным, тебя станут подозревать невесть в чем. А если ты к тому же хоть немного привлекательна, о тебе дурное мнение составят даже мужчины... как, по-видимому, вы обо мне. Как это несправедливо!

— У меня о вас дурное мнение? — удивился Чечель. — Как вам могла прийти в голову подобная мысль? Наоборот, я считаю вас не только очень красивой, но и на редкость порядочной женщиной, в чем меня не разубедит никто.

На лице Марыси появилась радостная улыбка, ее глаза, из которых вот-вот должны были брызнуть слезы, оживились.