Петр Тодоровский - Вспоминай – не вспоминай
- Название:Вспоминай – не вспоминай
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Петр Тодоровский - Вспоминай – не вспоминай краткое содержание
Автобиографическая повесть Петра Тодоровского (участника войны и известного кинорежиссера), по мотивам которой снят телесериал о Великой Отечественной войне «Курсанты».
Летом 1943 года, когда война была в самом разгаре, Петр Тодоровский стал курсантом Саратовского военно-пехотного училища. В 1944 году командиром взвода он был направлен на фронт и в составе 93-го стрелкового полка 76-й стрелковой дивизии 47-й армии 1-го Белорусского фронта дошел фронтовыми дорогами до Эльбы.
Вспоминай – не вспоминай - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Нам не холодно, — говорит Яна. Мужичок долго молчит, потом делает
такое философское умозаключение:
— Да-а, молодость! — и остается на месте.
Они смотрят друг на друга… Смеется девушка, смеется курсант, наконец, рассмеялся и засаленный мужичок-железнодорожник.
Стол ровно засыпан овсом. Эйжбета перебирает овес, мусор кладет себе в ладонь. Напротив нее сидит лейтенант Добров. Они молчат, видно, главный разговор состоялся.
— Ну, я пойду, — говорит лейтенант и остается на месте.
— Она еще маленькая, — говорит Эйжбета. — Рано ей. Хотя-а…
— Яне семнадцать лет, да? Эйжбета согласно кивает.
— А мне аж двадцать первый пошел! -ухмыляется Добров. — Старик! Молчат.
— Сейчас такое положение на фронте, каждую минуту меня могут отправить… Если б Яна согласилась расписаться со
Эйжбета поднимает глаза, смотрит на лейтенанта.
— Володя, вы мне по душе. Я знаю, вы любите Яну, но как она…
— Добрый вечер! — вместе с клубами морозного пара в дверях появляется Яна. Розовощекая, с горящими глазами, хорошенькая-хорошенькая. Лейтенант расплывается в улыбке.
— Сегодня ты, как с картинки, — говорит он. — У тебя такой вид, будто ты нашла миллион.
— Я нашла значительно больше! -она загадочно улыбается, снимает пальтишко. — Умираю, есть хочу.
Эйжбета сдвигает в угол стола овес, снимает с примуса подогретый суп, ставит перед Яной. Она набрасывается на еду, словно проголодавшийся щенок.
— Чего молчите? — говорит с набитым ртом.
— Не спеши, — замечает мать и кладет на стол полбуханки хлеба.
— Откуда?
— Догадайся!
— Вы? — обращается к Доброву.
— Мы три дня были на стрельбище… Ну и… Это осталось от сухого пайка.
— Отрываете от себя?
— Глядя на меня, не скажешь, что я что-то отрываю… — и смеется.
Какое-то мгновение Яна размышляет, брать или не брать, потом отрезает большой шмат хлеба:
— Спасибо! Спасибо! Спасибо-оо! -поет она. — Вкусно-оо!..
Эйжбета присаживается рядом с дочерью, складывает руки на груди.
— Володя это… Ну, просит у меня твоей руки.
У Яны ком застревает в горле. С полным ртом она смотрит на мать, потом на лейтенанта и вдруг хохочет.
— Так старомодно-о?! У тебя моей руки-и! — И уже серьезно: — Хотя — да. Все-таки мать. Но я влюблена в другого. — Она принимается за еду так, словно ничего особенного не произошло.
— Я серьезно… — тихо говорит лейтенант.
— Я тоже, — не поднимая головы, говорит Яна.
И снова молчание.
— Как жить будете? Войне не видно конца, — лейтенант встает, берется за ручку двери. — Мы еще вернемся к этому… — хотел сказать «вопросу», но вовремя спохватился. — Подумайте. -Стоит в дверях.
Эйжбета прикрывает ладонью глаза, смотрит через растопыренные пальцы.
— Ты не спеши отказывать, — говорит мать. — Подумай.
— Я еще маленькая. Мне рано. Я есть хочу. Я устала.
— Володя любит тебя.
— Мама-аа! — взрывается дочь. — Я люб-лю дру-го-го че-ло-ве-ка. И все!!!
В черном небе висят яркие шары-светильники. Их множество. Они освещают всю территорию крекинг-завода: цеха, цистерны, наполненные нефтью, ячейки, вырытые нами в полный рост, -место, где мы живем вторую неделю. Каждую ночь немец прилетает, как по расписанию: ровно в двенадцать раздается гул самолетов, этот звук приближается, приближается, потом «юнкер-
снижаются, и в небе вспыхивают сброшенные светильники. Светильники разгораются все ярче и ярче, и тут же — раздирающий душу вой летящих бомб…
Вторую неделю мы «живем» на этом заводе, тушим зажигательные бомбы, спасаем завод от пожаров… И все равно уже сгорели многие цистерны с нефтью, вспыхнул один из цехов по перегонке нефти в бензин. Огромными щипцами и просто в толстых рукавицах хватаем зажигалку и окунаем ее в бочку с водой.
В эту ночь мы с Юрой Никитиным дежурим на крыше. Нарастающий свист летящих бомб проникает в душу: хочется спрятаться, пролезть в какую-нибудь щель, прикрыть голову руками. Но в том-то и дело — нам предписано стоять и высматривать эти самые бомбочки. Их надо обнаружить и, не дав ей разгореться, окунуть в воду.
Сегодня нам везет: пока зажигалки пролетают мимо нашей крыши.
А само зрелище страшной красоты: угольно-черные силуэты курсантиков четко вырисовываются на фоне ярких вспышек. Они мечутся по крышам, как заведенные роботы, шарахаются из стороны в сторону, снова схватываются, бегут, спотыкаясь, по жестяным крышам, суетятся вокруг повсюду расставленных бочек с водой…
Неожиданно к нам на крышу вбегает Сергей. Его ботинки скользят по наклонной плоскости, еще мгновение, и он свалится вниз. Но нет! Он спешит, под его ногами жесть тарахтит похлеще взорвавшейся бомбы. На нем нет лица.
Втроем приседаем у кирпичной трубы. Оглянувшись, Сергей так, чтобы никто не слышал (при таком грохоте?! Смешно), шепчет:
— Только что взяли Доброва!
— Куда? — не понимаем мы.
— СМЕРШ! — и весь трясется.
Я начинаю догадываться, а Юрка -он ведь не в курсе.
— Это что означает?
— Приехали двое военных на «эмке», усадили комвзвода в машину и…
— А ты чего переживаешь? — спрашивает Никитин.
— Не трогай его, — говорю.
— Что теперь будет? Что будет?! -Сергей прижимается спиной к кирпичу, он несколько раз ударяется головой об трубу.
— Кто-то донес, — говорит Никитин.
— Ты не проговорился? — спрашиваю.
— На самого себя?!
— Интересно, кто-то еще знал?
— Мне не докладывали! — Сергей смотрит перед собой опустошенным взглядом в никуда.
Молчим. На лицах отблески пожаров, над головами гудят «юнкерсы», горит Волга — столб черного дыма упирается в небо.
Сидим под кирпичным дымарем, размышляем, как спасти Сережу.
— Ты-то в чем виноват? — спрашивает Никитин. Он принимает самое активное участие.
— Виноват! Виноват… — шепчут губы Сергея. — Дурак.
Молчим.
— Может, обойдется? Молчим.
— Слушай! — вскипаю я. — Идея! Поговорим с Ефросиней — она могущественный человек. Она все может! Если сделала тебе увольнение до утра, значит…
— Ее убрали, — безвольно машет рукой Сергей. — Проворовалась.
Теперь, когда исчерпаны всевозможные варианты по спасению друга, молчим.
Слава Богу Яны не было дома. Тяжело дышу, слова не могу выговорить -оставшиеся пятнадцать минут обеденного перерыва решил смотаться к Яне с этим печальным сообщением.
Эйжбета Даниловна усаживает меня, обеспокоенно смотрит.
— По твоему лицу вижу: что-то случилось?
Утвердительно киваю головой.
— Говори!
— Позавчера ночью арестовали Доб-рова…
Женщина ахает, опускается на стул, руки плетью повисли вдоль тела.
— За что?
Немного отдышался и теперь уже спокойно:
— Если у вас еще остался овес… Его немедленно спрячьте… Лучше выбросите.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: