Роберт Грейвз - Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 4. Жена господина Мильтона.

Когда первые известия о возмущении на севере дошли до королевского двора, Арчи Армстронг, королевский шут, при встрече с архиепископом Лодом, который отправлялся на Совет, позабыв, что шутовской колпак не смеет оскорблять митру, грязно обозвал архиепископа и спросил, кто же из них теперь дурак? Эта выходка не понравилась ни королю, ни архиепископу, и Арчи пришлось предстать перед Советом; его вышвырнули из королевского двора и запретили впредь там появляться. Его место занял другой шотландский шут по имени Майкл Джон, тоскливый человек с неприятным взглядом и отвисшими губами.

В то время люди были храбрыми, писали или выступали против архиепископа, как это сделал наш друг, уважаемый господин Лемберт Осбалдистон, написав в частном письме к Линкольну, что архиепископ «маленькая мышь и очковтиратель», за что был оштрафован на пять тысяч фунтов, отстранен от работы в школе Вестминстера и приговорен к экзекуции у позорного столба в присутствии его коллег и учеников. Но Арчи посмеялся последним, как говорится в поговорке, потому что сейчас не существует Совета, приговорившего его к наказанию, и ему удалось удержать голову на плечах дольше короля или архиепископа.

Королю ничего не оставалось, как поднять оружие против шотландцев, и Мун был подхвачен водоворотом этой войны. Он стал добровольцем по приказу сэра Эдмунда Верне, его отца, который был знаменосцем короля, и отправился с армией добровольцев в Шотландию.

Король не созвал парламент, чтобы испросить денег на оплату армии. Он знал, что прежде, чем проголосовать за ассигнование приемлемой суммы, члены парламента потребуют, чтобы он разрешил все конфликты, накопившиеся во время его правления без созыва парламента. Кроме того, в Англии вообще епископов не жаловали. Торговый и ремесленный люд Лондона и восточных графств открыто говорил, что шотландцы — бравые ребята и хорошо защищают свои права. Король в январе 1639 года обратился с письмом к дворянству и призвал, чтобы дворяне собрались с вооруженными отрядами в Йоркшире. В ответ некоторые из них обещали двадцать всадников и тысячу фунтов, другие — пятьсот фунтов и пять всадников, остальные остерегались много обещать, а прихватили, кто сколько смог. Некоторые ссылались на бедность и напоминали Его Величеству о долгах казначейства, а два человека — лорд Брук и лорд Селе вообще отказались принимать в этом участие, пока парламент не отдаст им приказ, тогда уж им придется повиноваться. Палаты общин каждого графства и города также призывали делать добровольно взносы. Но короля ждало сильное разочарование — весь Лондон собрал всего пять тысяч двести фунтов, примерно по шесть пенсов с человека. Его Величество сочло это оскорблением и гневно отказалось принять подобную сумму.

Надо отметить, что духовенство вносило щедрые взносы — архиепископ Лод силой вытаскивал из них деньги под предлогом, что Его Величеству надо очень много. Даже наш викарий должен был отдать пять фунтов, что составляло четвертую часть его годового дохода.

В начале марта епископ Оксфорда прислал моему отцу письмо для викария, которое тот должен был прочитать с амвона. Письмо написал сам король, и в нем шотландцы, подписавшие Ковенант, обвинялись в том, что являются врагами монархии и собираются вторгнуться в Англию. Это письмо взволновало приход, в особенности женщин, стенавших и призывавших к мщению предателям и иностранным псам. Но солидные люди выслушали письмо сдержанно, и впоследствии йомен Флайт сказал, что надеется, что Их Величество ошибается, потому что шотландцы в бумаге, которую он читал своими глазами, говорили совершенно другое о своих намерениях. Никто из присутствующих не стал спорить с йоменом Флайтом, которого считали человеком разумным, многие присоединялись к его мнению, и говорили, что надеются, что Господь не допустит серьезных раздоров между двумя королевствами. Том Мессенджер, который снова появился в деревне, считал, что Шотландия, будучи небольшим королевством, не сможет бороться с Англией, и если шотландцы выступят против нас, то значит, Господь Бог на их стороне. Он еще хотел продолжить свою речь, но мой отец предупредил, чтобы он выбирал слова, потому что и за меньшее оскорбление могли сильно наказать. Том прекратил свою речь и попросил у всех прощения. В апреле нам приказали молиться за успех короля, и мы все повторяли за викарием слова молитвы. Но собравшиеся не были настроены чересчур патриотично, хотя уже три человека из Форест-Хилл отправились на войну. Этих людей выбрал мой отец, потому что без них можно было обойтись в хозяйстве. Двое из них были жуткими пьяницами и лентяями, а третий вечно фантазировал, явно был подходящим пациентом для Бедлама. [22] Психиатрическая больница в Лондоне. Моему отцу очень не хотелось отправлять честного и трудолюбивого человека на войну. Король долго находился в Йорке, прежде чем переехать в Ньюкасл, где почти так же долго оставался с армией в пятьдесят тысяч человек. Но шотландцы купили хорошее оружие у шведов и начали занимать позиции для обороны, постоянно обращаясь за помощью к Богу. Священники колотили руками по амвону, как по барабану, призывая «ничего не бояться, потому что Бог не оставит преданных ему». Старые волвики разъехались по стране, чтобы обучить добровольцев владеть оружием и слушать команды офицеров.

Мун прислал с дороги брату Ричарду письмо, а Ричард сразу прочитал это письмо нам. Мун описывал свое путешествие и высказывал надежду, что в конце концов шотландцы полностью покорятся королю, и тогда, если ему повезет, он возобновит осенью наше знакомство. Он также писал, что если дело дойдет до сражений, то он надеется вернуться домой живым и невредимым, но не станет прятаться за спины других и сможет использовать свое оружие с честью. Он обещал нам написать — сколько шотландцев он убьет. Всю весну и начало лета я грустила из-за Муна. В июне от Муна пришло новое письмо из Бервика-Апон-Твида. Он писал, что шотландская армия укрепилась на холме, выходящем на дорогу к Эдинбургу, а солдаты хорошо обучены, у них много продовольствия. Мун признался, что в Королевской армии дела обстояли плохо: солдаты плохо владели оружием и обращались с пиками, будто это вилы для сена. Один выстрел из мушкета уже попал в палатку короля. Оказалось, что мой отец был не единственным человеком в графстве, пославшим на войну самых плохих и неумелых работников. Конечно, он, как и другие, был доволен, что так сделал. Многие мужчины отрезали себе пальцы на ногах, чтобы их не призвали в армию, нарочно уродовали себя. Офицерский состав был слабым и плохо подготовленным, постоянно можно было слышать жалобы и возмущение, потому что не хватало хлеба и хорошей воды или эля. Мун писал, что если шотландцы выступят против них со своей отлично подготовленной армией, то королевскому войску несдобровать. Он благодарил Бога, что у него есть сильный конь, который вынесет его с поля, если заварится заваруха и начнется отступление.