Инна Сударева - Ловите принца! (Щепки на воде)

Пробежав пару богатых кварталов, безлюдных в раннюю пору, он свернул на Сытую улицу. Там было чуть оживленней — уже открывалась торговля.

В хлебной лавке юноша взял два белых каравая, в овощной — помидоры и салат, румяные яблоки и желтые вишни, у винодела — пару бутылок молодого белого вина. Потом заскочил в кулинарную лавку.

— Привет тебе, Рифмач! — кивнул юноше необъятный и румяный хозяин. — Все готово — забирай! Как обычно — с гречкой, — и выставил на прилавок большую корзину, в которой покоился горячий глиняный горшок, завернутый в белое полотенце.

Пек поблагодарил, оставил на столе пару серебряных монет, подхватил довольно тяжелую корзину и все то, что купил ранее, и побежал дальше, напевая под нос что-то бодрое, утреннее.

Свернув через квартал на широкий Липовый мост, юноша оказался в той части города, которая была ему очень хорошо знакома — в бедных Медных кварталах. Они так назывались потому, что их жители почти никогда не видели серебра и золота — медные монеты были их постоянными спутниками, даже пределом их мечтаний.

Почти каждый свободный от боев и тренировок у папаши Влоба день Пек проделывал этот путь. И все бегом — по-другому он, казалось, не мог передвигаться. Конечной точкой путешествия юноши был небольшой старенький домик в глубине такого же старого, заброшенного сада, в конце Тихой улицы.

Открыв покосившуюся калитку и пробежав по тропке к крыльцу, Пек опустил свои ноши на ступени, осторожно постучал в низкую, дощатую дверь.

— Иду-иду, мальчик мой, — сразу же отозвались из домика — там, судя по всему, юношу ждали.

Послышались шаркающие шаги старого человека, и Пеку открыли. На пороге стоял, укутанный в клетчатое одеяло, мастер Герман.

— Вот и я! — звонко объявил, обнимая старика, юноша. — Я и ваш завтрак! — и, схватив сумки, корзину и бутылки, запрыгнул в дом.

Герман, улыбаясь, закрыл дверь на крючок и последовал в кухню, за резвым Пеком. Тот уже хозяйничал у небольшого стола. Первым делом достал из корзины и освободил от полотенца горшок, открыл его, и по дому тут же расползлись приятные запахи гречневой каши с курятиной. Затем Пек расставил глиняные тарелки и кружки, нарезал хлеба, покрошил в деревянную миску помидоров и салата, все перемешал, посолил, заправил растительным маслом. Последним делом было выдвинуть на центр стола блюдо с фруктами.

— Готово, мастер, прошу за стол — будем завтракать, — улыбаясь, объявил Пек. — А вино — потом, после занятий, чтоб расслабиться.

— Спасибо, мой лорд, — отозвался Герман.

— Мастер, вы опять? — укоризненно заметил юноша. — Забудьте про Мелина — помните о Пеке. Он того стоит.

Герман то ли виновато, то ли несогласно покачал головой в ответ.

Они опустились на табуреты, вооружились ложками и принялись за кашу и салат…

Глава седьмая

Пек встретил Германа года полтора назад, в маленьком илидольском трактире 'Хмелёк', где беднякам за медную монету давали кружку кислого пива и вяленую рыбу-мелочь.

Дело было так:

В пятничный вечер Пек, Ларик и другие парни из 'Тумачино' запланировали отметить одну из своих побед на арене. Они с хохотом и задорными песнями ввалились на двор 'Хмелька' и уже собирались дружной компанией вписаться в дверь питейного заведения, как зорким глазам Пека попались знакомые сапоги на ногах какого-то пьяницы. Тот, скрючившись, сидел на земле у корыта, из которого поили лошадей и, похоже, спал, завернувшись в грязный плащ.

— Братишки, начинайте без меня, я скоро, — так сказал Пек друзьям и пошел выяснять, верны ли его предположения.

— Привет, папаша, не боишься разутым проснуться? — с такими словами он тронул пьяницу за плечо и был немало изумлен, когда тот обернулся и оказался мастером Германом.

— Вот те нА — беленА, — протянул Пек.

— Ваша милость! Вы ли это?! — не менее изумленно возопил бывший наставник.

— Тише! — зашипел юноша, зажимая рот не в меру обрадованному мастеру. — Что ты тут делаешь?

— Пек! — крикнули парню из трактира. — Долго тебя ждать?

— Вот что, господин мой хороший, — зашептал Рифмач Герману, — будь здесь и молчи, умоляю! Вот тебе мой плащ, укутайся, как следует, а я скоро, скоро…

И похлопав по плечу раскрывшего в изумлении рот наставника, Пек занырнул в 'Хмелек'.

Минут через десять он выскочил, помог слегка протрезвевшему от неожиданной встречи Герману встать и поволок его за собой по улице.

Пройдя квартал-два, Пек нашел еще одну скромную пивнушку — таких много в Илидоле — и завернул со стариком туда. Устроившись за дальним столом и получив от хозяина по кружке пива, они наконец-то смогли поговорить.

— Милый Герман, ты бродяжничаешь по стране? — спросил юноша, с болью глядя в осунувшееся, изрытое морщинами лицо старого учителя. — Что с тобой сталось?

— Мой мальчик, мой мальчик, — заплакал вдруг старик, цепляясь за руки Пека. — Живой, здоровый, вырос, — и уткнулся в пальцы юноша лбом, а плечи его мелко задрожали от рыданий.

Пек судорожно сглотнул — у него самого слезы запросились наружу, но сдержался и пару раз тряхнул Германа, чтоб привести в чувство:

— Не время слезиться, надо взбодриться, — как можно веселее проговорил он. — Расскажи же мне все, Герман.

— Конечно, конечно, — закивал старик. — Все просто, очень просто. Вы пропали, и король хотел нас казнить. Всех: и меня, и Леоната, и доктора, и каждого в Кленовой усадьбе…

— Но он этого не сделал?! — сверкнув глазами, спросил Пек. — Он никого не тронул?!

— Нет, не сделал, — вновь кивнул Герман. — Нас королева спасла, королева Корнелия. Она умоляла короля помиловать нас. И он послушал. Нас просто выгнали со службы, всех, без жалования, без пенсии, с позором. Разбрелись мы, кто куда. Думаю, не я один в бродяги из королевских наставников перешел. Мы с Леонатом вместе ходили, но он очень скоро умер: у него ноги опухли, застудился он, закашлял, быстро упокоился… Бедный старый толстяк… А вас, и впрямь, сочли утонувшим. И знаете: король, видно было, сильно огорчился. Так-то гневался, как узнал, что мы вас пронянчили…

— Глупости, — буркнул Пек, глядя, как опадает пена в кружке с пивом. — С чего ему гневаться? С того только, что не так, как он хотел, вышло. Потом, небось, успокоился да порадовался.

— Вот это я уж не знаю. Только слышал: ездил он потом в Кленовую усадьбу, целый месяц там пробыл. Вот это я слышал… как же я рад, что вижу вас, лорд Мелин, — и старик снова ткнулся лбом в руки юноши.

— Я Пек! — зашипел тот в ответ. — Пек-Рифмач! Забудь о Мелине! Он утонул, в реке Вирке — ведь так?

— Точно так, мой лорд, точно так.

— Боже, ну про лорда тоже забудь! Что ж мне, каждое слово тебе подсказывать? Разве так ты пьян?

Старик испуганно замотал головой, а потом снова закивал. Потом, опасливо оглянувшись, спросил: