Инна Сударева - Ловите принца! (Щепки на воде)

— Ммм, здорово, — заинтересованно блеснув глазами, кивнул Пек и схватил ручку 'подарка'.

Девушка вздохнула, отпустив корзину, как будто от облегчения. На самом деле, умолчала она о том, что хозяин согласился на пироговый подарок только благодаря ее настойчивым просьбам, и что она сама помогала ставить тесто и выпекать угощение.

— Так что с комнатой? — напомнила о первом вопросе Нина.

— Пусть сдает, кому хочет. А мы завтра вещи заберем. Мы теперь в казармах будем жить, — ответил Пек. — Мы теперь воины!

— Вижу, — кивнула девушка, посматривая на блестящую кольчугу и остальное снаряжение парня. — Ты вообще на знатного рыцаря похож. Ой! А волосы твои где? — она заметила — вот ведь цепкий глаз — что от лохматой копны на голове Пека осталось лишь воспоминание.

— Ишь, глазастая, — отдал дань ее наблюдательности Рифмач. — Точно — постригся. Как и положено солдату. Волосы — лишняя помеха в жизни и особенно — в бою. Вдруг враг схватит за патлы? Тогда станет делать со мной, что захочет, но теперь — шиш! — снял шлем и показал, как коротко постриг его гарнизонный брадобрей: когда-то непослушные волосы юноши теперь были не длиннее мышиного уса и лежали один к одному, строго и покорно.

От этого лицо Пека стало более взрослым и серьезным: открылись высокий гладкий лоб, строгие скулы, небольшие породистые уши. Шея, спрятанная раньше в густых прядях, оказалась крепкой, даже мощной.

— Тебе идет, — робко сделала комплимент Нина, краснея еще больше.

Пек расхохотался — на такое он никак не рассчитывал. Но увидел, как смутилась девушка, и поспешил исправиться:

— Спасибо тебе, старушка, за то, что пришла, за пироги, за похвалу моей новой прическе. Ты такая славная, как солнышко, что из-за тучки выглянуло в пасмурный день: глазам и душе приятно. Обещай, что не забудешь ни меня, ни Ларика, станешь навещать своих братцев. А мы никогда про тебя не забудем, — улыбаясь, говорил парень.

— Хорошо, — простодушно согласилась Нина. — А вы точно завтра придете? За вещами? Я все аккуратно соберу, уложу, чтоб не пропало и не испортилось.

— Конечно, придем, не сомневайся, — и Пек, умиленный ее почти материнской заботой, наклонился (Нина была на голову его ниже) и поцеловал девушку в щеку. — Если я чего обещал — так и будет…

Он вдруг засмотрелся в ее большие, светло-карие глаза. И захотелось сказать что-то потеплее, но не вышло — в башни тревожно пропел рожок. Это трубил Ларик, и у него, похоже, была причина всполошить гарнизон.

— Армия! Целая армия на Ледяном тракте! — проревел он сверху, свешиваясь наполовину из бойницы, и замахал рукой куда-то за стену. — Флаги лорда Гоша на Коровьих холмах! Рыцари лорда Гоша!

Ларик вновь заиграл в рожок, и ему в городе гулко и недобро отозвался набат с главного храма.

— Прости, старушка, на завтра, похоже, все отменяется, — тронул Нину за плечо Пек и побежал к лестнице, что вела на крепостную стену.

Глава тринадцатая

Лорд Гай Гош собрал внушительное войско для похода на Илидол, возомнивший себя вольным городом.

Впереди, под разноцветными гербовыми флажками на копьях, блистая латами и пестря яркими накидками, ехали вассалы лорда — благородные бароны. Их было около двадцати. А если учесть, что каждый рыцарь вступил в войско сюзерена со своей дружиной, которая, как правило, исчислялась не одной сотней, то можно представить, сколько тысяч с головы до ног вооруженных людей подступало сейчас к стенам Илидола. Здесь были всадники в высоких шлемах, вооруженные пиками, небольшими круглыми щитами и кривыми мечами — саблями (такими при молниеносной конной атаке легче рубить), была пехота: солдаты в длинных кольчугах и толстых кожаных панцирях, с большими щитами и короткими мечами, лучники в легком снаряжении с объемными колчанами за спинами.

По бокам от грозного воинства могучие рыжие ломовые лошади, упираясь в землю огромными копытами, тащили мортиры, катапульты и стенобитные орудия.

И над всем этим, топчущим тракт и прилежащие поля, гордо реяли стяги лорда Гоша — красные с двумя перекрещенными золотыми копьями в середине.

— Похоже, война будет нешуточная, — пробормотал капитан Альвар, почесывая затылок.

Капитан, Пек и еще несколько сержантов из илидольского гарнизона наблюдали за подходом войск Гоша с крепостной стены. Туда же из казарм, вооружившись метательными дротиками, луками и арбалетами, сбежались солдаты гарнизона и новобранцы, поднятые по тревоге, и рассредоточились у зубцов.

В городе, тем временем, все переполошилось. Жителей уже известили, что под стены накатывается целая армия. Спешно закрывались ворота, опускались решетки, поднимался северный мост. Члены городского Совета старейшин уже прибыли к главным воротам и присоединились к капитану и воинам на стену, чтоб лично убедиться: серьезные проблемы вооружились, облачились в сталь и подбираются все ближе.

— Что же с откупом? — спросил Альвар у градоначальников.

— А с мэром-то что? И с теми, кто с ним поехал к Гошу? — отозвался вопросом один из старейшин.

Ответом их вопросам был крик герольда, выехавшего вперед на белой лошади из головного отряда воинов:

— Эй! Илидол! Слушай приказы своего господина — лорда Гая Гоша! — и развернул длинный свиток, чтобы громко, торжественно зачитать его содержимое. — Его милость, лорд Гай Гош, владетель провинции Гош, повелевает: за самоуправство и вольнодумство, за попытку лишить владетельного лорда его права хозяина над городом Илидолом, предать смерти через усечение головы этих троих смутьянов…

Из ряда воинов отделилась небольшая группа людей. Это под стены города, на небольшой пригорок, чтоб хорошо было видно, люди лорда Гая вывели мэра и еще двоих из городского Совета. Все трое были босы, с непокрытыми головами, в исподних длинных рубашках, со связанными за спиной руками. Им ударили по ногам, заставив упасть на колени, и рядом встал человек, высокий, широкоплечий и с длинным и широким мечом палача в руках, с головой, закрытой черным колпаком.

— Это что? Это как? — зашумели на стенах Илидола.

— Капитан! — закричал и Пек, хватаясь за рукоять своего меча. — А мы что же? Допустим все это?! Они ж сейчас им головы поснимают! Нашему мэру!

Альвар молчал, без отрыва глядя, что происходит перед Главными Воротами города. Так же держались и все остальные, бывшие на стенах города. Тягучее ожидание, тягучее молчание, тягучее бездействие. Пека это взбесило — от сердца в пятки и в макушку головы ударил огонь ярости, как пламя пожара, объяв дом, прорывает крышу и ударяет в небо, разнузданно, безжалостно.

— Ну, нет! Я этого не желаю! — прорычал юноша и выхватил у одного из воинов арбалет и натянул тетиву чуть ли не руками.