Колин Маккалоу - Женщины Цезаря

Цицерон помолчал, очень хорошо зная, что среди слушающих сидят сейчас и те, кого Сулла послал тогда на крышу курии Гостилия, и что рабов среди них не было. Там находился хозяин раба Сцевы. Квинт… Кротон?.. И после того как волнение улеглось и все забылось, Кротон освободил Сцеву, при этом публично воздав ему хвалу за его подвиг. Тем самым он снял вину с истинных виновников убийства. Эту историю Сулла никогда не отрицал. Особенно после того, как стал диктатором. Рабы, они всегда такие ловкие!

— Почтенные отцы, — сурово продолжил Цицерон, — мы сидим на вулкане! Пятеро находятся под арестом в разных домах. Пятеро мятежников, которые в стенах этого здания добровольно сознались перед вами во всех своих преступлениях. Признались в государственной измене! Да, они сами осудили себя — после предъявления доказательств столь неопровержимых, что само их существование осуждает их! Они также выдали других людей, которые должны быть арестованы, где бы и когда бы их ни нашли. Подумайте, что произойдет, когда их найдут! Двадцать человек под арестом в обыкновенных римских домах! Все время, пока будут проходить удручающе медленные судебные слушания! Вчера мы сделались свидетелями того, к чему приведет эта ужасная ситуация. Новый заговор. Изменникам удалось набрать новых сторонников. Они могли освободить признавшихся преступников, убить консулов и вместо них назначить консулами этих предателей! Другими словами, мятежи будут продолжаться до тех пор, пока предатели находятся в Риме, а армия Катилины — в пределах Италии. Быстро приняв меры, я предотвратил вчерашнюю попытку. Но мне осталось быть консулом чуть меньше месяца. Да, почтенные отцы, приближается ежегодная смена правительства, а мы не в том положении, чтобы справиться с этим в магистратурах. Мое главное желание — уйти с должности, когда город справится с этой катастрофой, а Катилине будет послано сообщение, что в Риме у него нет больше союзников, способных оказать ему помощь. И существует только один способ…

Старший консул замолчал, давая аудитории время усвоить услышанное. Хорошо бы, чтобы его старинный противник и друг Гортензий был в Палате. Гортензий ощутил бы красоту аргумента, в то время как большинство других увидят в сказанном лишь целесообразность. Что касается Цезаря, ну… Цицерон не был даже уверен, что хочет услышать одобрение Цезаря — как юриста или как человека. Красc вообще не удосужился прийти. Впрочем, он был последним, на кого Цицерон хотел произвести впечатление своими юридическими изысками.

— Пока Катилина и Манлий не будут побеждены или не сдадутся, Рим останется на военном положении в соответствии с senatus consultum ultimum. Точно так действовал в Риме senatus consultum ultimum, когда Сатурнин и его приспешники были убиты в курии Гостилия. Это значило, что никого нельзя было считать ответственным за принятие решения, которое привело к гибели восставших. Senatus consultum ultimum освобождал от ответственности всех, кто участвовал в разборке крыши и использовал черепицу как орудие убийства, хотя они и были рабами, а за действия рабов отвечают перед законом их хозяева и, следовательно, хозяева этих рабов могли бы быть привлечены за убийство. Но только не в условиях действия senatus consultum ultimum — декрета, который издает Сенат Рима при чрезвычайных обстоятельствах, чтобы сохранить благополучие государства, какие бы меры ни пришлось применить, чтобы обеспечить это благополучие. Подумайте о наших предателях здесь, в Риме. Вспомните, что есть еще и другие, которых мы ищем, потому что они сбежали, прежде чем их удалось арестовать. Все пятеро, которые у нас под охраной, сами признали свою вину, не говоря уже о показаниях, которые вы слышали от Квинта Курия, Тита Волтурция, Луция Тарквиния и Брога, вождя аллоброгов. В условиях действия senatus consultum ultimum этих признавшихся предателей не обязательно предавать суду. Поскольку в данный момент мы находимся в крайней опасности, этот почтенный орган, Сенат Рима, имеет право предпринять все необходимое, чтобы сохранить спокойствие в Риме. Держать таких людей под охраной в частных домах в ожидании судебных слушаний, а потом выставить их перед публикой на Форуме во время этих слушаний — равносильно раздуванию нового мятежа! Особенно если Катилина и Манлий, официально объявленные врагами народа, будут все еще на свободе, в Италии и с армией. Эта армия может даже напасть на наш город в попытке освободить предателей во время слушаний!

Поняли ли они его? Да, решил Цицерон. Пока не посмотрел на Цезаря, который сидел на нижнем ярусе очень прямо, сжав губы, с пылающими на бледных щеках яркими пятнами. Цезарь выступит против, а он очень хороший оратор. Он — городской претор, выбранный на следующий срок, а это значит, что, если порядок не изменить, Цезарь будет говорить первым.

Нет, Цицерон должен убедить всех, доказать свою правоту прежде, чем Цезарь откроет рот! Но как? Цицерон обвел взглядом задний ряд, увидел маленького старого Гая Рабирия, который заседал в Сенате уже сорок лет и ни разу не выдвигался в магистратуру, что означало, что он все еще был заднескамеечником. Но — наиболее влиятельным заднескамеечником. Не то чтобы Рабирий был средоточием всех добродетелей. Из-за множества темных сделок и аморального поведения большинство в Риме не любили Рабирия. Он также принадлежал к той группе аристократов, которая забралась на крышу курии Гостилия. Он был среди тех, кто отрывал черепицу и забрасывал ею Сатурнина…

— Если бы Сенату пришлось решить судьбу тех пятерых, кто у нас под охраной, и тех, кто сбежали, его члены были бы освобождены от ответственности перед законом, подобно тому, как не ответил перед законом уважаемый Гай Рабирий за убийство Сатурнина! Senatus consultum ultimum освобождает всех и разрешает все. Я буду отстаивать свое мнение! Сегодня Палата должна решить судьбу наших пятерых узников, признавшихся в совершении преступления. Держать их до судебных слушаний, по моему мнению, значило бы подвергать Рим опасности. Давайте обсудим это сейчас и, находясь под защитой senatus consultum ultimum, немедленно решим, что нам делать с ними! Согласно этому декрету, мы можем приказать казнить их. Или приговорить к вечной ссылке, конфисковать их имущество, запретить им появляться на территории Италии до конца их жизни.

Цицерон перевел дыхание, думая о Катоне, который, конечно, будет возражать. Да, Катон сидел, словно аршин проглотил, сверкая глазами. Но как плебейский трибун, выбранный на следующий год, он имеет право выступить лишь в самом конце списка желающих.

— Почтенные отцы, не мое это дело выносить решение по данному вопросу. Я выполнил свой долг, обрисовав вам законность ситуации и информировав вас, как вы можете поступить в условиях senatus consultum ultimum. Лично я — за то, чтобы принять решение сегодня, а не ждать судебного слушания. Но я отказываюсь называть приговор, который Сенат обязан вынести виновным. Лучше пусть это сделает кто-нибудь другой.