Леопольд Захер-Мазох - Нерон в Кринолине

— Как ваша фамилия?

— Мирович.

— Подпоручик?

— Смоленского полка.

— Вы просите о милости?

— Я требую своих прав.

Гордые брови снова нахмурились.

— Ну и чего же вы хотите?

— Прежде всего задать вопрос вашему величеству.

— Так аудиенция начинает принимать неожиданный оборот. Итак. Спрашивайте, подпоручик… как бишь?

— Мирович.

— Подпоручик Мирович, вы меня занимаете.

Мирович стиснул зубы и покраснел как рак.

— Ну, спрашивайте меня. Я приказываю.

— Вам угодно будет выслушать правду, ваше величество?

Нероновские брови вздрогнули, но уже в следующее мгновение прекрасные глаза государыни со сладострастной заинтересованностью остановились на молодом офицере.

— Позвольте-ка прежде один вопрос вам, подпоручик… как бишь?

— Мирович.

— Подпоручик Мирович, вы любите чтение?

— Страстно, ваше величество.

— И читаете вы, как я замечаю, романы, на это указывает ваша фантазия и ваш тон — так ведь? Я тоже долгое время читала романы. Читайте, пожалуйста, хорошие книги, Мирович, и прежде всего Вольтера. Сама я как раз сейчас читаю его историю Петра Великого и планирую опубликовать письма этого монарха, в которых он обрисовывает самого себя. Знаете, что в его характере нравится мне больше всего? То, что для него — в каком бы гневе он не находился — истина всегда имела преложное и первостепенное значение.

— Ваше величество!

— Ну, а теперь говорите мне, чего вы хотите.

— Я по происхождению украинец, ваше величество, сын гордого и свободолюбивого народа, внук того из Мировичей, который сражался вместе с Мазепой, [14] 14 — Мазепа Иван Степанович (1644–1709), гетман (1687–1708), во время Северной войны перешел на сторону шведов. После поражения Карла XII бежал в Бендеры, где и умер. имя которого до сих пор живет в казацких песнях. Подобно многим из своего народа он поплатился за измену царю потерей своих имений. Я, его внук, стою здесь, ваше величество, с громким благородным именем, но бедный и обездоленный, и прошу восстановления моих прав. Я тщетно искал этих прав во всевозможных ведомствах и судебных палатах этой империи. Все впустую. Тогда я подумал, что величайшее сердце в этом государстве должно быть и самым добрым и самым справедливым, и вот я стою перед вашим величеством и прошу отменить прежний акт произвола и снова вернуть мне владение моих праотцов.

Царица улыбнулась.

— Вы слишком начитались романов, Мирович, — с добродушием львицы проговорила она. — В ваших правопритязаниях необходимо как следует разобраться, ибо я позволю себе очень в них сомневаться. Но вы можете положиться на мою милость и… читайте хорошие книги.

Большие глаза бедного украинца, выдавая лихорадочное возбуждение, смотрели на императрицу, он поклонился и уже сделал было движение в сторону двери.

— Поцелуйте мне руку, Мирович.

Молодой офицер бросился на колени, и на ее руку упали две слезы.

— Вы сущий ребенок, подпоручик, — озадаченно воскликнула Екатерина Вторая, — читайте Вольтера и… дождитесь теперь моего решения. Вы понимаете, Мирович?

Ошеломленный, тот еще и еще прижимал к губам маленькую теплую руку императрицы. Затем поднялся и опрометью кинулся из кабинета.

Какое-то мгновение Екатерина Вторая с улыбкой смотрела в землю, потом позвонила и вызвала министра полиции.

— Запишите…

Их превосходительство приготовил папку.

— Мирович, подпоручик Смоленского полка.

— Возраст?

— Вы же не паспорт выписываете.

— Итак, этот Мирович?..

— Молод. Красив, смел и честолюбив. Представьте мне как можно быстрее справку о его поведении.

Министр полиции поклонился.

— Кстати, я хочу также знать, была ли у него любовная связь и с кем, а кроме того — есть ли у него в настоящее время возлюбленная. Вы понимаете?

— Так точно. Понимаю. Возлюбленная.

Больше недели прошло со времени аудиенции, а молодой офицер все ожидал улаживания своего прошения.

Однажды, вернувшись с прогулки, он нашел на полу комнаты элегантное письмецо, брошенное, по-видимому, через открытое окно. Оно было адресовано ему. Незнакомое послание, написанное мелким беспокойным почерком женщины.

Содержание было следующим:

«Мой друг! Вы ожидаете решения императрицы Вашей судьбы. Вы можете прождать долго. Императрица добросердечна, однако забывчива. Чтобы чего-нибудь достичь при дворе, Вам необходимо покровительство, и покровительство женщины, ибо в Петербурге правят женщины. Я хочу быть Вашей покровительницей. Если у Вас хватит смелости, появитесь сегодня ночью, когда часы пробьют одиннадцать, перед Казанским собором. Там Вы найдете карету. Вам завяжут глаза, на руки и ноги наденут оковы. Позвольте все это с Вами проделать. Не задавайте вопросов. Вас ждет сладостное вознаграждение.

Подруга».

Мирович погрузился в размышления, он принял и отверг добрую дюжину решений.

Наконец, стрелка часов достигла назначенного времени. Он надел шинель, глубоко надвинул на лоб фуражку и вышел из дому. Его обступила темная беззвездная ночь.

Вокруг Казанского собора клубился густой туман.

Когда Мирович подошел к порталу, из кромешной тьмы выступили призрачные очертания темной кареты, черные лошади нетерпеливо били копытами мостовую. Две закутанные фигуры встретили его, молча надели на ноги и руки легкие кандалы и завязали ему глаза белым платком.

Подобные приключения в эпоху женского правления под эгидой трех цариц — Анны, Елизаветы, Екатерины — были в Петербурге настолько обычным явлением, что едва ли кто-нибудь из случайных прохожих удивился при виде этой таинственной процедуры.

Впрочем, никто мимо не проходил. Мирович был посажен в карету, дверцу заперли, и кони помчались во весь опор.

Когда зловещий экипаж остановился, и Мирович вновь почувствовал под ногами твердую почву, дул резкий пронизывающий ветер.

Его повели вверх по широкой каменной лестнице, по какому-то коридору, анфиладой комнат. Вот он остался один. Слабый свет проникал через платок.

— Не беспокойтесь, Мирович, вы в хороших руках, — неожиданно раздался приятный женский голос.

Прошелестело женское платье, две нежные руки старательно развязали узел платка, повязка упала. Он обнаружил, что находится в небольшом, обставленном с восточной роскошью покое и, повернув голову, увидел рядом маленькую миловидную женщину в темном камзоле и черной бархатной маске.

— Наберитесь терпения, сначала я должна освободить вас от оков. — Она сняла с него ручные кандалы. — Ну, а теперь сами распутывайте оставшуюся часть цепей.

Мирович послушно исполнил это.

Маленькая трепетная рука взяла его за руку и увлекла на низкую оттоманку.