Валерий Язвицкий - Иван III — государь всея Руси (Книги четвертая, пятая)

— Мы, государь, — сказал он великому князю, — все доброхоты московские, ныне объединились крепко со всеми против Господы. Ныне на вече сила у нас. Все молодшие за един стали. Нонечко вече все, без Господы токмо, к тобе нас послало звать тобя государем Новугороду, потому живота в Новомгороде никому нет, опричь Господы. Мы, государи, руки к вам простираем, ко владыкам нашим: протяните и вы нам руку помощи. Содейте сие, государи, пока еще в силе мы, а Господа в страхе великом, не видя собе помощи ни от царя Ахмата, ни от короля Казимира…

Такие же речи говорили и два других посла, подтверждая слова Назария. За это старание и помощь Москве великий князь наградил дьяка и Подвойского вотчинами, а Сидору обещал через митрополита устроить его игуменом в большом монастыре на Москве или близ Москвы.

Великий князь был доволен и решил закрепить это изустное решение веча, на котором в этот раз сила оказалась за молодшими и черными людьми…

— В сих, — молвил он сыну, — оплечье наше против Господы. Поддержать их надобно.

— Как же поддержать-то? — спросил отца Иван Иванович. — Ведь у Господы полки есть, а у доброхотов наших вся сила — токмо они сами…

— Их в свое время московские полки поддержат, — усмехнувшись, заметил Иван Васильевич, — а пока мы вот подумаем, кого в Новгород отпустить послами ко владыке и вечу новгородскому. Мыслю, дьяка да двух воевод с крепкой стражей…

— Яз мыслю, государь, — сказал Курицын, — из дьяков послать Василья Далматова, а из воевод кого — тобе самому лучше ведомо…

— Мыслю, князь Федора Пестрого да Ивана Борисыча Жито, — молвил великий князь. — Далматов тоже тут к месту: разумен и хитр. Пусть пытают они у новгородцев — какого хотят государства от нас? Послов же их пока яз на Москве задержу. Не след им теперь в Новомгороде быть. Чую яз, там нестроения и смуты Господа почнет после запроса нашего.

К концу мая месяца, когда нежданно морозы ударили и лужи по ночам замерзали и только к концу дня успевали оттаивать, послы московские прибыли в Великий Новгород. Всю дорогу они словно поздней осенью ехали, видя, как овощь огородная побита стужей этой необычной и как погибло все обилье садовое…

На другой день после приезда в Новгород, двадцать восьмого мая, послы московские в сопровождении стражи своей, согласно уговору с владыкой и посадником, прибыли на вече, как только зазвонил вечевой колокол.

Они увидели, что народ уже весьма возбужден доброхотами Господы, снова поднявшей голову. Видели послы и московских доброхотов, но их было мало. Воеводы московские переглянулись и знаком подозвали начальника стражи.

— Аким Ипатыч, — тихо молвил князь Федор Давыдович, — будь на чеку на всяк недобрый час…

— Истинно, — ответил Аким Ипатович, — я от Новагорода николи добра не жду, а токмо худа…

Появились члены Господы на помосте степени и пригласили туда послов московских. Когда послы воссели на скамьи, посадник степенный Фома Андреевич Курятник после обычных приветствий народу при открытии совещания закончил свою речь так:

— Сей часец слово за послами господина великого князя Ивана Василича.

Крики толпы прервали его.

— Да живет господин великий князь! — закричали со всех сторон.

Когда же шум начал уж затихать, вдруг явственно послышались голоса небольшого числа людей:

— Да живет государь наш князь Иван Василич!..

Неожиданно эти жидкие голоса были подхвачены мощным ревом великокняжеской стражи:

— Да живет много лет государь наш!..

Это произвело большое впечатление, и толпа сразу стихла. Пользуясь этим, посадник Фома Курятник продолжал:

— Послы скажут слово великого князя…

Поднялся со скамьи и дьяк Василий Далматов, встали вслед за ним и воеводы московские, поднялись со скамей и члены Господы…

— Государь Иван Василич сказывает: «Были у меня послы от богомольца моего владыки Феофила и от веча новгородского, челом били и звали государем Новугороду. Какого же государства вы от меня хотите?»

После мгновенной тишины охватившей всю вечевую площадь, понеслись со всех сторон вопли и крики:

— С тем мы не посыловали!..

— Сие есть ложь!..

— Сие переветники [91] Переветник — перебежчик, предатель, шпион. тайно от нас содеяли!

— Бей всех, кто на Москву ездил!

Послы видели с высоты степени, что в толпе началась свалка. Сторонники Господы напали на сторонников Москвы:

— Бей их! Переветники все!

Часть толпы бросилась к степени, и дьяк Далматов увидел — схватили Захария Овинова, которого он по Москве знал, слышал сквозь шум и рев, как Овинов кричал:

— Сие боярин Василь Никифоров содеял! Он князю крест человал от Новагорода…

Толпа оставила Овинова и бросилась искать Василия Никифоровича Пенкова. Овинов скрылся, а через некоторое время с бранью и побоями приволокли к степени Василия Пенкова и, поставив лицом пред всеми, закричали:

— Ты — переветник! Ты был у великого князя! Ты человал ему крест на нас!..

Пенков же, собрав все свои силы, закричал громко:

— Человал яз крест великому князю, дабы служить ему правдой и добра хотеть! На государя же, на Великий Новгород, ни на вас, ни на Господу свою и братию не целовал!.. Оговор сие…

Но пьяный бродяга какой-то, взмахнув топором, рассек ему голову. С ревом подскочили другие и, размахивая топорами, изрубили его в мелкие куски.

Вспомнили тут, что и Овинов на Москве был у великого князя, толпой бросились искать его, а оставшиеся, сгрудившись около самой степени, избивали московских доброхотов и кричали:

— По старине всему быть! Лучше Литве поддадимся!.. Некоторые же явно и дерзко кричали:

— Да живет король Казимир!..

Послы, видя такое безрядье великое, мятеж убийства и грабежи, дали знак страже своей. Московские конники по примеру начальника своего Акима Ипатовича, блеснув обнаженными саблями, стройно развернулись и лавой направились к степени, стоящей посередине площади. Никто не посмел заступить им дороги, очищая место. Очутившись у помоста, конники обернулись лицом к толпе, образуя ход, по которому стремянные подвели коней воеводам и дьяку к самой степени.

Сев на коней, послы в сопровождении стражи спокойно поехали к себе на Городище, где стояли у наместника великого князя.

Безрядье, убийства и грабежи продолжались по всему Новгороду. Убийцы настигли и убили Захария Овинова с братом его Кузьмою на владычном дворе, убили еще некоторых доброхотов московских, а у тех, которых не нашли, дворы разграбили. Многие из сторонников Москвы — бояре, житьи и прочие — разбежались, а иных из них настигли и, схватив, посадили в темницы. Послам же московским и страже их никто из народа никакого зла не сделал: одни не хотели, другие не смели.